Ветры Дюны - Герберт Брайан. Страница 46

Алия начинала терять контроль над своим гневом. Джессика шагнула вперед и дала ей пощечину, как мать, наказывающая непослушного ребенка. Ударила спокойно. Сильно. Один раз.

– Перестань нести вздор и подумай. Я сделала это, чтобы защитить тебя, а не ослабить. Я не шпионила за тобой. Иногда полезно иметь независимый источник – как доказывает этот случай.

Алия отшатнулась, потрясенная тем, что мать ее ударила. Она так стиснула губы, что они побелели; на щеке появился красный след. С огромным усилием она взяла себя в руки.

– Заговоры всегда существуют, мама. Мои люди вовремя раскрыли бы и этот – и я предпочла бы публично казнить предателей, а не убивать их тайно. Свадебная церемония – очевидный предлог, чтобы выступить против меня, и я уже приняла все необходимые меры. Даже твои «источники» о них не знают.

– Я тебе не враг и не соперница, – не успокаивалась Джессика. – Можешь ты упрекать мать в том, что она помешала навредить ее дочери?

Алия вздохнула и отбросила волосы на плечи.

– Нет, мама, не могу. Но не обижайся, если я скажу, что мне будет гораздо… спокойней, когда ты вернешься на Каладан.

Когда за несколько дней до свадьбы появился новый памфлет Бронсо, Алия действовала быстро и гневно, приказав уничтожить все экземпляры. Она потребовала, чтобы все, кто распространяет или просто хранит этот документ, были казнены без задержки.

Глубоко встревоженная и надеясь смягчить ущерб, Джессика поспешила в личные покои дочери.

– Такое кровопролитие обернется против тебя. Через два дня вы с Дунканом поженитесь – хочешь, чтобы тебя ненавидели и боялись?

Выразив свое недовольство происходящим, Алия смягчилась.

– Хорошо, мама. Только чтобы угодить тебе. Полагаю, ампутировать преступника руку – достаточно суровое наказание.

Ее мать ушла недовольная.

Проведя весь день в тронном зале, Алия вышла через охраняемую дверь и откинула фрименский занавес, как много раз у нее на глазах делал Пауль. С трудом верилось, что его больше нет. Ощущение беспомощности только сердило ее. Почему он бросил ее, когда дела в таком беспорядке? Думал ли Пауль, что она станет матерью его детям? Или ею станет Хара? Или принцесса Ирулан? Или Джессика? Как мог самый главный человек во вселенной просто развернуться и… уйти?

Она жалела, что брата нет с ней.

От страшного ощущения печали и одиночества она едва не всхлипнула… но Алия не оплакивала брата и сомневалась, что когда-нибудь заплачет, особенно на Дюне. Но она любила Пауля, когда он был жив… и еще сильней любит, когда умер.

Его присутствие было подобно звезде-сверхгиганту, чье гравитационное поле воздействует на все, что оказывается в сфере ее влияния. Пауль сверкал так ярко, что затмевал все другие звезды и созвездия. Император Муад'Диб, мессия фрименов Лисан аль-Гаиб. Он уничтожил империю, завоевал всю галактику и использовал джихад, чтобы смести десять тысяч лет истории.

Но без его харизматической личности, доминирующей и над повседневной работой, и над всеми делами дома Атрейдесов, Алия начинала видеть брата с другой точки зрения, у нее появился шанс действительно понять его и проникнуться новым уважением.

После загадочного похищения воды Чани – к счастью, никаких требований похитители не выдвинули, – Алия запечатала личные покои Пауля в крепости и никому не позволяла туда входить. Алия любила бывать здесь одна, просто чтобы подумать, представить себе, что он еще может быть здесь.

Пауль Муад'Диб оставил огромное наследие, и она теперь душеприказчик и как регент, и как сестра. Она серьезно относилась к своим обязанностям. Со временем и в подходящих обстоятельствах она может стать сравняться с Муад'Дибом в истории. И на всякий случай уже поручила хронистам записывать ее деяния.

Стоя на каменных плитках пола у самого входа, она ощущала задержавшиеся запахи прежних обитателей, легкую затхлость. Совсем недавно Пауль и Чани наполняли эти комнаты своей индивидуальностью, своими мечтами, надеждами и тайными словами друг для друга. Здесь они любили друг друга и зачали близнецов Лето и Ганиму.

Живопись на стенах изображала типичные картины фрименской жизни: женщина считает водные кольца для волос, дети в песке ловят песчаную форель, на высоком мысе стоит в пустынном одеянии наиб. Все как оставили обитатели, – туфли и одежда Чани небрежно лежат так, словно она, как в обычный день, скоро придет… но одежду Пауля убрали. Алия почувствовала холодок: неужели брат знал, что не вернется?

Алия размышляла, что делать с этими личными покоями. Ее чувства к брату не распространялись на это священное место. Она чувствовала святость неподвижных теней в этом подобном сиетчу помещении с его строгими гобеленами на стенах, с ложем, которое делили Пауль и Чани, с жасминовым сервизом для пряного кофе, который когда-то принадлежал Джеймис.

После долгих размышлений Алия решила, что должна разделить это место с другими. Но с кем? Место, отведенное только ей и тем немногим, кто был близок к Паулю и Чани? А что если открыть музей – только для фрименов… или открыть доступ и другим паломникам со всей империи?

Из-за закрытой двери послышался голос Валефор.

– Регент Алия, твоя мать просит разрешения войти.

Алия откинула стенную завесу, открыла дверь и увидела начальника своей охраны и Джессику.

– Конечно.

Ее мать вошла. Она впервые оказалась в этих комнатах. Джессика ничего не сказала о суровых мерах, о памфлетах Бронсо или об их предыдущих спорах; она обошла комнату, печально разглядывая запасные защитные костюмы, книгофильмы, которые читали Пауль и Чани, голоснимки. Провела пальцем по столешнице и посмотрела на тонкий слой пыли; несколько раз глубоко вдохнула.

– Нелегко, мама?

– Да, нелегко.

В спальне Джессика посмотрела на разобранный деревянный подголовник с резьбой – прыгающие рыбы и большие коричневые волны… вещь из бывшей резиденции в Арракисе. В этом подголовнике был спрятан искатель, который Харконнен использовал в покушении на Пауля. Впоследствии, став императором, Пауль сохранил его как напоминание о том, что никогда нельзя терять бдительность.

Далее Джессика остановилась, чтобы осмотреть предметы на столе у окна, здесь стоял один глиняный кувшин, словно в знак особого уважения. Джессика взглянула на дочь, задавая немой вопрос.

– Этот кувшин Чани прислала мне после того, как граф Фенринг ударил Пауля ножом. В кувшине была Вода Жизни; она на время остановила сердце Пауля, и мы смогли унять кровотечение.

Джессика смотрела на керамику.

– После того что мы вчера видели на базаре, приятно увидеть здесь подлинные вещи Пауля. Думаю, мне тоже стоит сохранить несколько памятных предметов.

Алия с жаром ответила:

– Да, мама. После нашего разговора я приказала наблюдать за торговцами с их фальшивыми реликтами. Память о Муад'Дибе не должны осквернять подделки. – Она улыбнулась, надеясь на одобрение матери. – Я решила, что следует ввести особую печать, официальный знак, удостоверяющий подлинность предмета или заверяющий покупателя, что этот предмет точно повторяет аутентичный. Вся дополнительная прибыль пойдет в государственную казну.

Джессика нахмурилась.

– Но спрос будет гораздо выше существующего количества подлинных предметов.

– Да, и поскольку копии уже есть, мы изготовим собственные и будем продавать их как благословленные Кизаратом. Это официальные факсимиле, а не подделка. Я войду в консультационный совет и хочу, чтобы ты тоже вошла в него.

– Не забудь, я скоро возвращаюсь на Каладан. Достаточно я видела… обрывков жизни Пауля. – Она еще раз осмотрела комнату и медленно вышла. – Да, я видела достаточно.