Белое пламя дракона - Крымов Илья. Страница 85

– У вас хорошее чутье, чар Тобиус. Далеко не каждый маг без предварительной подготовки сможет почувствовать присутствие вампира. И глаза у вас особенные. Среди моих сородичей ходит убеждение, что маги с такими глазами видят мир гораздо яснее прочих носителей Дара.

– М-да, вот такой я есть замечательный. Можно вас расспросить?

– Я буду счастлив ответить на любой ваш вопрос, – не разжимая губ, улыбнулся вампир.

– Сколько вам лет?

– Тридцать три живых и сто двадцать мертвых.

Они вышли в скупо освещенный двор, под дождь.

– Как это произошло?

– Как у всех, полагаю. У меня забрали часть моей крови, а вместо нее дали часть чужой. Моего создателя звали Эмиэль.

– И его первое имя – ваше второе.

– Верно, старый обычай наследования родительских имен.

– В мире есть вампиры, чье второе имя Каспар?

– Может быть, и есть, но к их появлению я непричастен. Как вампир я еще сравнительно молод, и дозволения плодиться у меня нет. Как и желания, будьте уверены.

Они остановились у колодца. По стенам передвигались стражники, время от времени покрикивавшие друг другу, но двоих во дворе они не замечали. Не могли заметить, потому что Каспар Эмиэль Крудус не желал этого.

– Что вы умеете? – спросил Тобиус.

– Как я уже говорил, я травник, аптекарь, неплохо разбираюсь в человеческой физиологии.

Шутка не прошла, волшебник, убийственно серьезный и сосредоточенный, не соизволил изобразить даже тени улыбки.

– Немногое, – уже серьезно ответил вампир, – какие мои годы? Гипноз, отвод глаз, ложный облик, вот, пожалуй, и все.

– Негусто.

– Знаю. Чтобы стать сильнее, нужно много лет и много крови, особенно густой, предсмертной крови, той, с которой выходят последние капли жизни. Они имеют крайне большое значение.

Ложное лицо вампира слегка деформировалось в сторону его истинного лица. Тобиус отчетливо видел это в полумраке.

– Я же, признаюсь, по возможности не убиваю своих жертв.

– Какой благородный вампир, просто обнять вас хочется и расцеловать.

– Не надо сарказма, чар Тобиус, это большой соблазн, которого людям не понять. Все смертные страсти меркнут перед желанием вытягивать жизнь до последней капли.

Они стояли молча, слушая дождь и голоса стражников, пока Тобиус не заговорил опять:

– Я заметил, что у вас есть когти. Необычно, если известные мне атласы нежити не лгут.

При слове «нежить» вампир поморщился. Существа его вида сами употребляли это слово относительно всего немертвого, то бишь к мертвецам, коих считали ниже себя, начиная с недоносков и кончая беспокойниками, но для самих вампиров это слово было крайне оскорбительным, как «недомерок» для гнома, «жаба» для гоблина или «низок» для невысоклика. Впрочем, Каспар Эмиэль Крудус не стал поправлять, а лишь улыбнулся:

– Действительно, моим сородичам уже давно не нужно иметь когти, чтобы удерживать добычу или рыть в земле ямы для дневного сна. Однако изредка подобный атавизм проявляется в наиболее древних династиях.

– А вы из древней династии?

– Наша родословная восходит прямо к Карохашу, без промежуточных звеньев.

– Неужели к самому королю? – На этот раз Тобиус был действительно заинтересован. – Но разве не все инджэн произошли от него?

– Вы неправильно произносите это слово, нужно тянуть последнюю гласную. Можете говорить «сарди?», если угодно, так нас называют на островах Аримеадского архипелага. Да, все мы происходим от него, но сам Карохаш основал лишь одну крохотную династию, позже позволив старшим детям стать родоначальниками собственных. До нашего времени из девятнадцати изначальных династий просуществовало семь. Тягаться с Гроганом, а после и с фанатиками-амлотианами в совершенствовании методов истребления оказалось слишком уж сложно, многие не осилили. Более молодые династии основаны на ровном месте и не связаны со старыми живой кровью [27], а это падение престижа. Лишь непрерывные линии родословных находятся в цене. Дискриминация в обществе вампиров основана на генеалогии точно так же, как в обществе людей.

– Ясно… и как же вы, такой родовитый, оказались на поводке у доброй сестры Хелены?

– Пошел против семьи.

– Ага… и теперь они, наверное, вас ищут?

– Бесспорно.

– И они не в духе?

– В бешенстве, скорее уж.

– И когда они вас найдут, они не будут с вами любезны?

– О, я предпочту увидеть солнце, нежели дорогих родственников.

– И возможно, найдя вас, они изольют часть своей злобы на тех, кто будет около вас?

– О, это крайне сомнительное предположение. Мои родичи, скорее всего, будут очень рады, что добрались до меня, и решат устроить пир по этому случаю.

– И брат Марк позволил притащить вас сюда.

– Не знаю уж, зависело ли что-нибудь от этого вашего брата Марка. Нам остается надеяться, что этот тихий, забытый всем миром уголок останется таким же тихим, и никому не взбредет в голову искать меня здесь. По крайней мере, пока сестра Хелена рядом, им меня не учуять. Спокойной ночи, чар Тобиус, до гроба я доберусь сам.

Волшебник посмотрел на небо, переставшее дождить, и обнаружил, что ночной рейд по замку и беседа с вампиром отняли у него всю ночь.

Сам же кровосос успел растаять в холодном воздухе.

За окном стояло раннее хмурое и холодное утро, которое больше всего в мире располагало к неподвижному лежанию под теплым одеялом. Тобиус не спал ночью, а оттого идти и открывать дверь в ответ на настойчивый стук совершенно не хотелось. И все-таки маг сделал это, высунувшись навстречу солдату замковой стражи.

– Простите, чар, беда случилась, и вас просят немедленно прибыть к его милости! Немедленно!

Ругнувшись, волшебник в мгновение ока метнулся наверх, накинул мятую полумантию, схватил сумку и жезл. Слуги бросались к стенам, а стражники заранее открывали двери, когда он несся по коридорам Райнбэка.

– Сир, прибыл по приказанию! – выдохнул Тобиус, вбегая в раскрытые двери большого чертога.

Отрекшийся король восседал в своем кресле, принцесса молча выглядывала из-за его спинки, а справа от стола стояли двое, которых Тобиус еще ни разу прежде не видел.

Первый был человеком, очень высоким и жилистым. Такими люди становятся, живя под палящим солнцем, которое вытапливает весь жир и оставляет не особо толстые, но очень сильные мускулы. Лицо его портили шрамы и недобрые глаза, как у кого-то скорого на расправу. Более примечательна была его одежда, а именно: серый плащ-палатка из плотного войлока со множеством складок и пуговиц, укорачивавших его для удобства ношения, и широкополая кожаная шляпа.

Вторым незнакомцем был гоблин. Этот невысокий обладатель длинного горбатого носа, еще более длинных узловатых пальцев, острых ушей, вежливой острозубой улыбки и жадных темных глаз был плотно сложен и одет неярко, но добротно, по-походному. Только на пальцах поблескивало несколько внушительных перстеньков, говоривших о состоятельности сего господина.

– Вы вовремя, чар. Господин Зигрин, изложите волшебнику то, что вы только что излагали мне.

– Я – Зюзий Зигрин, – представился на идеальном ривенском гоблин, – вольный торговец и путешественник. Рядом стоит мой телохранитель и компаньон месье Жакар. Не так давно мы имели удовольствие откликнуться на предложение о взаимовыгодном сотрудничестве с сиром Бейероном. Как и было оговорено, в придорожном трактире «На вересковой пустоши», что в нескольких днях пути по дороге Елей отсюда, произошла встреча с человеком, назвавшимся Мартином Гофером, который взялся проводить нас, собственно, сюда, в Хог-Вуд. По пути мы остановились заночевать на придорожном постоялом дворе недалеко от города Хогсдальн, где на нас напали. Нам с моим компаньоном удалось отбиться, но господин Гофер и те, кто сопровождал его, сын, насколько я понял, и некая Эмма, попали в плен. Освободить их у нас не было шанса, а посему мы поспешили к вам, благо господин Гофер заранее подробно описал дорогу.