Разноцветные глаза (сборник) - Павич Милорад. Страница 11

Вот так приданое Елены Анжуйской вернулось во Францию, потому что действительно всякую вещь можно и сохранить, и потерять одним и тем же способом.

Истинное положение вещей

После 1942 года в Югославии было много беженцев, которые пытались перебраться с территории, оккупированной немцами, в ту часть страны, которую занимали итальянцы, потому что там даже в лагерях условия жизни были лучше, чем на северо-востоке. Весной 1942 года в числе этих беженцев, направлявшихся в Албанию, оказались двое мужчин и одна женщина. В пути у них все время возникали какие-то затруднения, хотя имелись и паспорта, и все необходимые печати на фотографиях. Првуд Балочевич, так звали одного из мужчин, был пожилым человеком высокого роста. Он нес на плече вертел с насаженными на него кочанами капусты и был задумчив и молчалив. По дороге он здоровался только с деревьями. Второй, в паспорте которого значилось, что он Матия Врана, был неопределенного возраста, у него в поясе было спрятано немного рыбной муки. Женщина по имени Анастасия Делянович была молодой и красивой, и у нее на боку висели две длинные перчатки, наполненные пшеницей, а в паспорте, выданном ей оккупационными властями, стояла отметка о том, что она беременна, и это было уже совершенно очевидно. Они верхом проехали Рудник и долиной Ибара спустились в Косово. Останавливаясь отдохнуть, они просили у крестьян кипятка, бросали в него несколько зерен пшеницы, добавляли нарезанную капусту и заправляли суп рыбной мукой. Миновав Косово, они обули опанки задом наперед и продолжили дорогу пешком. Если они поднимались в гору, то по следам казалось, что они спускаются с горы, и наоборот. Однако вскоре их обнаружили и доставили в небольшой фильтрационный лагерь на границе между немецкой и итальянской территориями. Лагерь охраняло подразделение из местных жителей, поступивших на службу к немцам. У мужчин и женщины отобрали документы и отослали для проверки в какое-то центральное немецкое учреждение. Они оставались в этом лагере гораздо дольше, чем предполагали, и пока они там находились, несколько раз сменился и комендант лагеря, и гарнизон, охранявший заключенных.

Лишь в конце 1943 года прибыли сведения о двух мужчинах и женщине, которая за это время родила ребенка. Получилось так, что документы Балочевича и Враны оказались готовы раньше, чем бумаги Анастасии Делянович. Мужчины, вместе с большей частью других беженцев, первыми получили визу для перехода на итальянскую территорию и покинули лагерь, забрав с собой и мальчика Анастасии. Когда наконец пришли документы Анастасии, обычная в таких случаях проверка установила явное несоответствие: в паспорте значилось, что женщина беременна, но она таковой не являлась, притом дата в документе была написана неразборчиво. Несмотря на все объяснения, ее оставили в лагере, потому что описание из паспорта не соответствовало истинному положению вещей, а лицо, имя которого стояло в паспорте, не соответствовало описанию.

Двое мужчин, покинувших лагерь вместе с малышом, долго хранили в памяти удивительный образ красивой женщины, оставшейся на вражеской территории. Они вспоминали, как она держала в руке нож, такой длинный, что он изгибался и пел. Они вспоминали и большой мягкий хлеб, который она резала ножом, прижимая к себе, и грудь ее была теплой и мягкой и дышала так же, как дышал хлеб, утопавший в ее груди. Потом каждый из них получал по куску хлеба. А еще позже они вспоминали, что в лагере не было ни ножа, ни хлеба.

И опять описание не соответствовало истинному положению вещей.

Блейзер цвета морской волны

Говорят, что у каждого человека есть такой сон, который снится ему вновь и вновь на протяжении всей жизни. Мои ровесники чаще всего видят во сне экзамены на аттестат зрелости. У меня не так. Меня почти всю жизнь преследует другой сон, но он тоже относится примерно к такому же возрасту. Около двадцати лет назад, в 1972 году, мои родители решили послать меня, тринадцатилетнего мальчика, на летние курсы в Швейцарию для усовершенствования французского языка. У нас был проспект, в котором приводились подробные сведения об условиях жизни в колледже, расположенном в горах над Шильонским замком в местечке Виллар-сюр-Оллон, и список вещей, которые учащиеся должны взять с собой. Список этот, рассчитанный на пребывание мальчиков в летнее время, начинался так:

Время отъезда приближалось, и мы бросились покупать те предметы из длинного списка, которых у меня не было. Но дело затягивалось до бесконечности. Каждый день мы ходили за новыми и новыми покупками: новый костюм, короткие брюки, ботинки… Дата начала занятий была установлена точно, поэтому нам пришлось ехать, так и не купив большей части указанных вещей. Дополнительные трудности создавали мой возраст и телосложение. Еще дома, за несколько дней до отъезда, мне начало сниться, что мы панически разыскиваем необходимые для поездки вещи и одежду моего размера. Уже в дороге, во время остановок в Италии или Швейцарии, мы пытались купить недостающее, но моего размера никогда не было: оказалось невозможно найти домашний халат для мальчика тринадцати лет, с узкими плечами и к тому же такого высокого и длиннорукого, каким я тогда был. Нигде не нашлось и шляпы от дождя для подростка моих лет, не смогли мы купить и обязательный блейзер цвета морской волны моего размера; я перемерил бесконечное количество прекрасных синих блейзеров с гербами на карманах, но ни один из них мне не подошел. Наконец, совершенно измученные долгими поисками и спешкой, в назначенный день мы прибыли в Виллар-сюр-Оллон, не имея многих нужных предметов одежды: у меня не было ни халата, ни настоящего плаща, ни шляпы от дождя, ни блейзера цвета морской волны. С тех самых пор и до сегодняшнего дня я часто вижу во сне, как неумолимый рок гонит нас в 1972 году через итальянские города Триест, Венецию, Милан, Стрезу, Лугано, через маленькие городки немецкой Швейцарии, где мы тщетно пытаемся отыскать блейзер цвета морской волны и другие необыкновенные вещи, которых, похоже, просто нет в природе.

Долгое время я считал этот сон бессмысленным и даже неприятным. Ну зачем, пусть даже во сне, все время уделять столько внимания таким незначительным вещам? И только благодаря чистой случайности я перестал так думать и больше не стыжусь своего сна и поисков блейзера цвета морской волны. В 1983 году во время военных сборов я оказался недалеко от греческой границы, в селе Чертов Пот. Однажды мне пришлось потребовать рапорт от одного солдата из моего подразделения, который накануне на занятиях не произнес ни единого слова, несмотря на то что и до и после этого случая говорил совершенно нормально и бегло. Этот солдат всегда беспрекословно исполнял все приказания. На мой вопрос о причине молчания он ответил вопросом, спросив меня, знаю ли я, как называется место, где мы сейчас находимся. Я удивился, но ответил ему, и тогда он спросил, знаю ли я, что это название означает. И тут же добавил, что в селе Чертов Пот в декабре 1355 года умер сербский император и базилевс Душан. Солдат, волей судьбы оказавшийся в этом месте, решил почтить память усопшего военачальника, проведя один день «в безмолвии» и на ногах, не присаживаясь ни на минуту. Я удивился и решил не подвергать его взысканию, ведь все-таки его поведение было каким-то образом связано с исполнением воинского долга. Потом мы с ним несколько раз возвращались к этому разговору, начавшемуся с его рапорта, и я узнал от него, что название Чертов Пот тоже было не случайным.

– Так же как Бог облачен в три света, человек облачен в три пота, – рассказывал солдат, освободившийся от обета молчания. – Можно сказать, что эти три пота представляют собой три покрова или, точнее, трехслойный плащ, состоящий из основы, утка и подкладки. Первый пот, или основа плаща, достается каждому, он выкроен по нашим меркам из большой общей основы, то есть из общего пота; это чертов пот, пролитый на войне и во время таких событий нашей жизни, которые всем нам выкраивают одежду. Это все равно как для книги ее содержание; в другой обложке находится другая книга, не имеющая к первой никакого отношения. Второй пот, или уток, сделан исходя из нужд и возможностей одной семьи или династии. Он соответствует первому поту, так же как любой уток соответствует основе или как нижняя одежда соответствует верхней, а именно – не может быть шире. В этом поту, в этом утке, лежит то, что представляло для нас какой-нибудь урок или угрозу в тех сферах нашей жизни, которые связаны с честностью, семейными отношениями и наследством. Это своего рода идея, иносказательное значение, тайна книги, которую надо раскрыть. Третий пот, или подкладка плаща, принадлежит только нам, нашей индивидуальности, именно она прилегает к телу; это облачение старее самого плаща, но снаружи его не видно, ведь это наш собственный, а не общий пот. В третьем поту спрятано наше будущее, он подобен пророческому значению книги, в нем заключено предсказание нашей судьбы. Получается, что человек – это книга, запечатанная тремя печатями, и плохо придется тому, кто не знает, когда и почему он вспотел…