Том 14. Убийство - завтра! - Браун Картер. Страница 7

— В таком случае его не переделать, — сказала я. — Ну что же, очко в его пользу, как я считаю.

После этого наступила мертвая тишина. Я решила: дошло до них, что я не так уж глупа.

Потом Эдвина вызвала колокольчиком прислугу сменить тарелки.

— Какая же мы дружная и счастливая семья, — заговорила Ванда. — Потребовалось лишь жалких десять миллионов долларов, чтобы снова собрать нас всех вместе!

— Как стервятников на падаль! — горько подхватила Эдвина. — Когда я сижу за этим столом, я слышу, как хлопают крылья.

— Но возможно, вовсе не стервятников? — высказал предположение Фейбиан Дарк. — Существуют куда более черные крылья, знаете ли. Крылья, которые медлительнее и более бесшумно машут, но удары которых смертельны.

Грегори Пейтон улыбнулся ему.

— Весьма интересно. В будущем я непременно буду брать с собой за стол записную книжку. Теперь уже ясно, что мой визит сюда доставит мне массу удовольствия.

— Карл, — раздался голос мистера Лимбо, — как ты считаешь, Ванда выйдет за меня замуж?

— Ты должен смотреть правде в глаза, Лимбо, — вкрадчиво произнес Карл, — ты всего лишь кукла!

— Но вышла же она замуж за этого с усохшей головой, не так ли? — заныл мистер Лимбо. — Какая же разница?

Ванда вскочила с места.

— Если нам придется выносить подобные шуточки еще три дня, — заговорила она приглушенным голосом, — то это наследство будет ничтожной компенсацией. Я пойду выпью бокал коктейля. Идешь, Грег?

— Конечно, дорогая! — ответил тот, быстро поднявшись из-за стола, и удалился следом за женой в гостиную.

Дон снова посмотрел на сводного брата.

— Ты когда-нибудь повзрослеешь?

— Он тебе родня? — спросил мистер Лимбо у Карла.

— Наполовину, — ответил Карл. — Вторая половина, чуждая мне, испанского происхождения и отличается слабоумием. Это со стороны его матери, разумеется.

— Мне достанется его потрясающая жена, — закудахтал мистер Лимбо. — Мне нравятся крупные блондинки, они такие теплые зимой.

— Тебе надо как следует налюбоваться ею, пока есть такая возможность, мистер Лимбо, — продолжал Карл. — На тот случай, если она исчезнет. У его жен неприятная привычка не очень долго оставаться возле него.

Кресло Дона с шумом отодвинулось назад. Он обошел вокруг стола со сжатыми кулаками и приблизился к тому месту, где сидел Карл.

— С меня достаточно! — крикнул он. — Сейчас я засуну эту идиотскую куклу тебе в глотку. Возможно, после этого вы оба заткнетесь!

К тому времени, когда Дон оказался рядом с ним, Карл был уже на ногах. Дон замахнулся правой рукой, но Карл пригнулся, подскочил вплотную к Дону и нанес ему сильный удар в солнечное сплетение. Боль исказила лицо Дона, он согнулся и медленно опустился на колени. Тогда Карл вцепился ему в волосы, приподняв его голову. Я заметила, как правая нога Карла быстро согнулась, он намеревался ударить коленом Дона в лицо.

Я решила, что настало время Мэвис вмешаться. Меня вовсе не устраивал муж, пусть всего лишь фиктивный, да и то сроком на три дня, с распухшим носом, а также без нескольких зубов. Поэтому я вскочила с места и неожиданно для Карла ударила его ребром ладони по шее в соответствии с правилами самбо, которым меня обучил один сержант морской пехоты.

Карл явно сник и медленно повернулся, чтобы взглянуть на меня, глаза у него буквально вылезали из орбит. Я бы сказала, что у него был вид настоящего безумца, но я все же нанесла второй подобный удар ему по переносице. В следующее мгновение он оказался уже на коленях рядом с Доном, и мне показалось, что им обоим все стало до фонаря.

— Дурная кровь! — прошептала Эдвина в наступившей тишине. — С самого детского возраста. Жестокие сердца и испорченный ум. Дональд получил это от испанской колдуньи, а Карл от южной вертихвостки.

Фейбиан Дарк по-прежнему сидел за столом и с невозмутимым видом курил.

— Послушайте, Эдвина, все-таки надо быть справедливой. К этому имеет самое непосредственное отношение их отец.

— Лучшего человека, чем Рэндольф Эбхарт, не было на земле! — с гневом возразила она. — Они не его сыновья!

— Рэндольф, несомненно, был незаурядной личностью, — словоохотливо заговорил адвокат. — Но мрачность и озлобленность ему не надо было занимать ни у первой жены, ни у второй. Жестокосердие мальчики унаследовали именно от отца И вы, Эдвина, знаете об этом лучше других.

Она внимательно посмотрела на него, ее глаза широко раскрылись.

— Что вы имеете в виду?

Адвокат ласково ей улыбнулся.

— Я думаю о подземелье! — сказал он, — о свечах, которые там горели долго за полночь. Вы же должны это помнить, не так ли, Эдвина? Горящие свечи, маски и цепи? Я всегда считал, что вы ему помогали. Что-то вроде подручной…

Эдвина задрожала, прижала руку ко рту и закусила указательный палец с такой яростью, что выступила кровь. Застонав, она выскочила из комнаты.

— Рэндольф обожал всякого рода забавы, — обратился уже ко мне адвокат, — всяческие игры.

На лице адвоката появилась такая улыбка, что мне стало страшно, и я подумала, что, если он и дальше будет так смотреть на меня, я отреагирую в духе Эдвины.

Тут я почувствовала чью-то руку на своих пальцах. Я резко повернулась, готовая оттолкнуть Карла, но это был Дон. По его лицу было видно, что боль еще не прошла, но ему удалось снова выпрямиться.

Карл пока не поднялся с колен, глаза у него выглядели остекленевшими.

— С меня достаточно удовольствий на один вечер, — напряженным голосом произнес Дон. — Идем спать, Мэвис.

— Мистер Эбхарт, — холодно заговорила я, — уж не воображаете ли вы…

Тут я опомнилась и засмеялась.

— Мэвис в своем репертуаре, — заметил Дон Фейбиану, вымученно улыбаясь. — Вечные шуточки!

— Конечно, — вежливо ответил тот. — Мне нравится, что после года женитьбы в тебе еще не остыл жар любви. Желаю вам насладиться всласть.

— Спасибо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Фейбиан, — улыбнулась я ему. — Надеюсь, что старые цепи, о которых вы говорили, не звякают в темноте и не помешают мне заснуть?

— Если вы не сможете заснуть, дорогая, — усмехнулся он, — уверен, что не из-за цепей. Вы совершенно очаровательная пара: преданная жена и претендент на наследство. Я вам завидую.

Дон стиснул мои плечи и подтолкнул к выходу. Когда мы выходили, я оглядела столовую. Мистер Лимбо, не шевелясь, лежал на стуле, на его физиономии застыла глуповатая улыбка, а нарисованные глаза уставились в потолок. Я подумала: если бы мне пришлось выбирать одного из них, я бы выбрала Фейбиана.

Когда мы подошли к спальне в другом крыле дома, Дон тщательно закрыл за нами дверь. Я стояла посреди гостиной и ожидала его. Он прошел к своей спальне и распахнул дверь. Я подумала, что он относится к породе пещерных обитателей и беда в том, что, примени я сейчас прием самбо, отстаивая свою честь, толку от этого будет немного. Но Дон вдруг произнес «спокойной ночи», прошел в комнату и закрыл дверь.

Теперь уже никакого выбора быть не могло: я отправилась в свою спальню, присела на кровать, которая сильно заскрипела, и разочарованно подумала: порядочность не такое уж большое достоинство.

Половина десятого вечера моей первой ночи в качестве миссис Эбхарт, а Дон отправляется в свою комнату и решительно закрывает за собой дверь. Нет ничего удивительного, что столько женщин уходит от своих мужей из-за их холодности.

Я приняла душ и облачилась в нарядную ночную рубашечку, кокетливую, всю в кружевах, не доходившую до колен, скромницам такие вещи не приходятся по вкусу. К ней полагались еще коротенькие штанишки с кружевной оборочкой, но, взглянув на себя в зеркало, я решила, что они ни к чему. Зачем стесняться без свидетелей?

Усевшись перед зеркалом, я принялась расчесывать волосы. Я всегда вечером провожу сто раз щеткой от макушки до низу. Я досчитала до девяноста шести, когда раздался стук в дверь, и Дон вошел в комнату.

Минут пять (или мне показалось, что прошло пять минут) Дон молча меня рассматривал. Потом охнул и сказал: