Мираж - Рынкевич Владимир Петрович. Страница 111

Опять Артузов раздражал Ягоду докладами о «Тресте».

   — Снова Кутепов и Захарченко рвутся к террору? — переспросил он. — Ядовитый газ нам грозит? Пошлите её в Париж, и пусть она разбирается с газом. Нам спокойнее будет. А вернётся... Посмотрим. Нарком уже намекнул, что «Трест» существует слишком долго.

   — Но мы так мало сделали. В одном из шифрованных писем Кутепов вызывался сам приехать в Россию и возглавить теракт.

   — Против кого же?

   — Сталин, Бухарин, Рыков.

   — Решительно мыслит генерал.

   — И мы его здесь возьмём.

   — Решения о таких операциях принимает нарком, а планирует Серебрянский.

   — Мы бы сделали не хуже — столько лет возимся с Кутеповым. — Ягода мысленно загнул ещё один палец: ставит под сомнение компетентность руководства ОГПУ.

6

Он мог в совершеннейшей тишине и неподвижности позиций противника даже ночью почувствовать возникшую вдруг угрозу атаки, разведки, обходного манёвра или подготовку к отступлению. Однако объяснения своему чутью Кутепов не находил: то ли цвет ночи менялся, то ли тишина приобретала другой тембр, то ли воздух сгущался или появлялись колебания на неслышимых частотах. Вот и сейчас не понимал, терялся в догадках, почему Мария в этот приезд оказалась какой-то другой. Объятия, поцелуи, ласки — всё те же, но вдруг — скука на лице, интерес к красивым платьям и к роскошному шёлковому белью...

Главное не изменилось: она хотела борьбы, терактов, переворота. Об этом много говорили, а свою медлительность сваливали на Якушева.

Ночью, в гостиничной постели, зашёл разговор о Стаунице:

   — Если выйдет с газовыми бомбами — мы со Стауницем сразу на Кремль. Они выезжают из Спасских ворот. Забросаем бомбами всех, а сами умчимся на автомобилях, бросая бомбы в каждого, кто попытается задержать.

   — Для такого теракта я сам перейду границу.

   — Не надо, Александр. Сейчас это не надо.

Он не стал добиваться объяснений, почему вдруг стало не надо, а в прошлом году звала сама. Ему стало непривычно тоскливо. Непривычно — потому что из-за отношений с людьми у него никогда не возникала тоска. Ненависть, злоба, жажда мести, благодарность, удовлетворение — что угодно, только не тоска. Возникло и то, давно уже мучащее в тяжёлые минуты представление о тщетности своих усилий: бьёшь руками по воде и ни на сантиметр не двигаешься вперёд.

   — Может случиться так, — сказал он, и теперь Мария не узнавала генерала, — что мы погибнем, ничего не успев сделать. Но память должна остаться о людях, погибших в борьбе.

   — Забудут.

   — Недавно сюда приехала русская поэтесса, эмигрантка. Выступала перед публикой. Сама жена офицера-добровольца. Мне передали, что она сказала о всех нас: «Через 10 лет забудут, через двести вспомнят».

7

Позднее Мария удивила его ещё больше. Военный химик, присланный «Трестом» разбираться с гучковским ядовитым газом, определил, что никакого газа нет, и собирался уезжать. Кутепов часов в 10 утра созвонился с Марией и заехал к ней в гостиницу. В её номере оказался и химик — Власов: он жил в этой же гостинице. Марию было не узнать: наверное, с таким изуродованным злобой лицом она мчалась в конные атаки. Нецензурная брань обрушилась на Власова:

   — Молокосос раз...! К парижским б... дорогу нашёл!..

Кутепов пытался её успокоить, пришлось даже напомнить о дисциплине:

   — Корнет Захарченко! Прекратите ругань и объясните, что произошло.

   — Слушаюсь, ваше превосходительство. Докладываю: командир Красной армии Власов всю ночь отсутствовал и явился в гостиницу в 8 часов утра.

   — Командир Красной армии? Какому званию по старому соответствует ваше положение в армии?

   — Примерно, капитан.

   — Полиция, патрули не задерживали вас? В драку вы не вступали?

   — Нет.

   — Мария Владиславовна, капитан Власов не нарушил воинский устав и не совершил поступков, противоречащих понятию офицерской чести. Если нарушены какие-нибудь внутренние порядки «Треста», то давайте с вами вдвоём попросим господина Якушева, чтобы он не принимал никаких мер по отношению к господину Власову, проделавшему для всех нас такую важную работу. Лично Великий князь похвалил его. Вы согласны?

   — Согласна, — пробормотала Мария и удалилась в ванную комнату.

   — Садитесь, капитан. Женщин успокаивать труднее, чем солдат или лошадей. Значит, газ имеется только в голове у Гучкова?

   — Скорее всего, газа вообще нет или есть какой-нибудь известный ещё с прошлой войны.

Распрощались с Власовым тепло — Кутепов пообещал, что в его армии он будет полковником.

Такой Марии, которую он теперь увидел, не хотелось рассказывать подробности о подготовке теракта против Красина. Не надо никому в «Тресте» знать, что полковнику Сусалину выпала неслыханная удача — его взяли на работу в Сюрте Женераль, где он мог много узнать, например, об охране посла и посольства, о методах действия полиции в случае чрезвычайного происшествия.

Прощаясь на вокзале, Мария спросила: «Как идёт дело с полпредом?» Он ответил кратко: «Хорошо». Подробности её не заинтересовали. Мгновенно перешла к разговору о Стаунице — просила, чтобы он, Кутепов, написал ему лично письмо о совместных решительных действиях в России. «Якушев и не узнает об этом письме, — сказала Мария. — Я сама получаю почту, сама дешифрую...»

8

Вскоре после отъезда Марии пришлось писать и Стауницу и Якушеву: случилось непредвиденное опасное осложнение. В осенний вечер, когда уже стемнело и платаны тревожно шумели за окнами канцелярии, пришёл растерянный Сусалин.

   — Никто нас не слышит? — спросил он, беспокойно озираясь. — С делом всё кончено. Приятель на Сюрте сказал мне, что раскрыт заговор против Красина и об этом знают в Москве. Ищут заговорщиков. «Из ваших русских», — сказал приятель. Теперь я должен прятаться. Но где спрячешься в чужой стране?

   — Во Франции спрятаться, пожалуй, невозможно. Вы хотели идти в Россию. Там хорошо организовано наше подполье и есть куда приложить силы русскому офицеру.

   — Согласен.

9

На следующий день исчез Монкевиц, оставив дома на письменном столе, записку: «Простите, дорогие, любимые! Я потерпел окончательный денежный крах. Всей моей жизни не хватит, чтобы рассчитаться с долгами, и я решил умереть. Чтобы не обременять вас расходами на погребение, я умру так, чтобы мой труп никогда не нашли. Ваш...»

Конечно, ушёл к большевикам. Наверное, давно с ними сотрудничал и шпионил. Всё знал о «Тресте», договаривался с Якушевым о шифрах. Если «Трест» — подпольная монархическая организация, то ОГПУ, узнав о его существовании от Монкевица, немедленно его разгромит. Если же ничего не изменится — «Трест» организован ГПУ. Или, может быть, всё как раз наоборот? Ведь Монкевиц мог выдать «Трест» и раньше. А вдруг он, действительно, покончил с собой. Неужели мог подумать, что РОВС не поможет с похоронами и прочим?

10

В замке Шуаньи шёл ремонт, было холодно, и пахло кухней. Вместе с большой свитой — человек десять — долго ждали хозяина. Николай Николаевич явился словно не на встречу с представителем подпольной России, а зашёл мимоходом, сказал без вступления:

   — Медленно действуете, русские монархисты.

   — Ваше Императорское Высочество, требуется не менее двух лет.

   — Такой срок неприемлем!

Якушев назойливо и длинно доказывал, что ничего нельзя сделать из-за отсутствия средств, из-за неграмотности людей, посылаемых в Россию, которые не знают правил конспирации, проваливаются, ставят под удар всю организацию, совсем недавно чекисты схватили полковника Сусанина...