Улыбнись, мой ангел - Фритти Барбара. Страница 51

Она оторвала взгляд от телефона и обвела глазами комнату. Когда-то преподобный Адамс использовал ее как рабочий кабинет. На столе, рядом с Библией, стояло семейное фото. Интересно, заставлял ли он Шарлотту выучивать наизусть стихи из Библии, как когда-то делал ее собственный отец?

Увидев перед собой Библию, Энни тотчас вспомнила о том, как опозорила отца. И вот теперь он ее ненавидит. Да что там, она для него мертва. Впрочем, какая разница. Он давно ее не любит. Если же говорить честно, отец вообще никогда ее не любил – по крайней мере, с тех пор, как она была совсем маленькой, до того, как война изменила его.

Ее не тянуло назад в их последнюю развалюху, которую он называл домом. Ей не хотелось вновь переживать о том, чтобы он случайно не выпустил в нее пулю, когда она ночью отправится в уборную. Не хотелось его пощечин, его оскорблений. Ведь сколько раз он называл ее шлюхой. И все же… как жаль, что у нее нет дома, нет семьи. Она приложила руки к животу. Там, внутри, рос ее ребенок.

Эта мысль привела ее в ужас и вместе с тем наполнила счастьем. Теперь ей есть кого любить, есть кто-то, кто, в свою очередь, полюбит ее. Но ребенок принадлежит не только ей одной. Быть может… быть может, ей все же следует позвонить.

Она сняла трубку и быстро – чтобы не передумать – набрала номер. Раздались три гудка, после чего ей ответил сильный мужской голос – его голос. Ее сердце тотчас растаяло. Ей вспомнилось, как голос этот шептал ее имя, когда они с ним занимались любовью. Он говорил ей, что она прекрасна, и она ему верила. По ее щеке скатилась слеза.

– Алло, – нетерпеливо произнес он. – Кто это?

На заднем фоне раздался еще один голос. И она поняла, что ей делать. Она бросила трубку. Она и ее ребенок были одни. Ей пора смириться с этой мыслью.

Как приятно вернуться домой не одной, подумала Дженна, когда они подошли к крыльцу. Она не любила ночи с их темнотой и тишиной, высокими тенями деревьев вокруг дома. И вместе с тем, хотя она и была благодарна Риду за его присутствие, сейчас она отправит его домой, чтобы не натворить глупостей, – например, снова не поцеловать его. Уж слишком он ей нравится.

Большинство мужчин, с которыми она встречалась, принадлежали к ее миру – воспитанные, начитанные, знающие толк в культуре, искусстве, музыке. У них были абонементы в оперу и на балет. В отличие от них Рид являл собой сплошные острые углы. Он явно умел драться. Он был прямолинеен, честен и, похоже, плевал на политкорректность.

Зато он был умен, обаятелен, чертовски красив и, похоже, понимал ее даже лучше, чем она понимала себя. Он был добр с ней, всегда подставлял плечо, на котором можно выплакаться, терпеливо выслушивал все ее жалобы на жизнь. Нет, она не настолько наивна, чтобы не понимать, что она для него потенциальный источник для его репортажа, однако внутренний голос подсказывал ей, что этим дело не ограничивается. У него отзывчивое сердце. Он думал о ней, даже когда не хотел.

– Я войду, – сказал Рид, когда они поднялись на крыльцо.

Дженна не стала вступать в препирательства и отомкнула дверь.

Она всегда страшилась нескольких первых мгновений, когда они входили в темный, пустой дом. Она тотчас принялась включать свет и заглядывать в комнаты. Лекси побежала в свою спальню, чтобы переодеться в пижаму. Дженна быстро проверила остальную часть дома, спиной ощущая на себе взгляд Рида.

– Все в порядке? – спросил он, кивнув головой в сторону двери, что вела в подвал, и прошел вслед за ней на кухню. – Куда она ведет?

– В подвал, – ответила Дженни. – Снаружи туда не войти.

– Почему бы на всякий случай не проверить?

– Хорошо.

Она открыла дверь и щелкнула выключателем на верхней ступеньке.

Рид спустился первым.

– Что это тут у вас сгружено? – спросил он, обводя глазами подвальное помещение.

– Вещи, что остались от прежней хозяйки дома. Она умерла. Ты не поверишь, но она имеет отдаленное отношение к моей семье.

Его глаза тотчас вспыхнули любопытством.

– Рассказывай дальше.

– В том сундуке я нашла старую одежду и дневник. Похоже, что Роза Литлтон, женщина, которая прожила здесь большую часть жизни, в юности отдала кому-то своего ребенка, девочку. У малышки на пятке имелось родимое пятно в виде крыла ангела, похожее на крыло, которое изображено на центральной клетке герба Бухты Ангелов. Не знаю, слышал ли ты историю города, но, согласно легенде, когда-то на берег был выброшен потерявший родителей ребенок, девочка. Горожане взяли ее под свою опеку и назвали Габриэллой. Если верить найденному мной дневнику, каждая первая дочь, которая ведет свое происхождение от Габриэллы, имеет точно такое же родимое пятно.

– Я слышал что-то в этом роде, – сказала Рид, обводя взглядом подвал. – Но как это связано с тобой? Я думал, ты попала сюда случайно. Что тебя отправила сюда какая-то подпольная сеть.

– Я тоже так думала. Пока не прочла дневник. Похоже, что Роза отдала ребенка в другую семью, девочку, у которой было родимое пятно в форме крыла ангела. У моей матери и ребенка Розы были одинаковые родимые пятна.

– И твою мать удочерили?

– Это мне неизвестно. Никто никогда не заговаривал на эту тему, а после того как она умерла, я утратила всякую связь с ее родственниками. Они жили в другом штате. Мой отец на поощрял общение с ними.

– То есть все, что у тебя есть, это общая дата рождения?

– Не только. У Келли было точно такое родимое пятно. Есть оно и у Лекси. Я не уверена насчет моей матери, но, думаю, у меня есть все основания полагать, что у нее оно тоже было. Наверно, Келли разгадала ее связь с Розой, потому она и приехала сюда. Именно по этой причине мы и снимаем этот дом. Потому что в нем, возможно, жила наша родная бабушка.

Дженни по глазам Рида поняла, что он не верит. Она так ему и сказала.

– Ну, а ты? У тебя есть родинка?

– Я не первый ребенок, и, если верить дневнику, родимое пятно переходит только к перворожденной дочери. Тебе нужны доказательства? Сейчас покажу.

Она с Ридом вышла из подвала и повела его за собой по коридору в комнату Лекси. Та уже успела переодеться в пижаму и теперь сидела на кровати. В руках у нее была щетка для волос – судя по всему, она тщетно пыталась расчесать спутанные пряди.

Дженна взяла у нее из рук щетку и села рядом с ней на постель.

– Давай я причешу тебя, а ты покажешь мистеру Таннеру поцелуй ангела на своей пятке, хорошо? Ему очень хочется на него взглянуть.

Лекси тотчас высунула ногу. Рид сел с ней рядом и принялся рассматривать родимое пятно.

– Вот это да, – произнес он, обводя пальцем контуры.

– Такое есть не у всех, только у особенных людей. Это поцелуй ангела. У моей мамы оно тоже было. То есть…

Она облизала губы и покосилась на Дженну.

– Можешь говорить. Мистер Таннер знает, что я твоя тетя. Но он единственный, и пусть так и останется навсегда. Ты меня поняла?

Лекси серьезно кивнула и снова повернулась к Риду.

– Вообще-то мое имя Каролина, но Лекси мне нравится больше. Моя мама сказала мне, что я могу взять себе любое имя, какое только захочу. Мы с ней читали рассказ про девочку, которую звали Лекси. У нее была масса приключений – она лазила по деревьям, занималась серфингом и искала закопанное в землю сокровище. Я тоже, когда подрасту, буду заниматься серфингом.

Рид улыбнулся.

– Мне тоже всегда хотелось оседлать волну.

– Тогда давай вместе, а?

– Посмотрим, – уклончиво ответил он, однако Дженна заметила, что Рид испытывает неловкость. – Мне нравится имя Лекси, – продолжал он. – Я тоже всегда хотел поменять мое имя.

– На какое же? – поинтересовалась Лекси.

– На Дракон, – серьезно ответил Рид.

Лекси рассмеялась.

– Дракон? Нет такого имени. Ой, как смешно!

– Неправда. Скажи мне кто-нибудь нечто такое, чего я не хочу слышать, или же попробуй кто-нибудь заставить меня сделать то, чего мне не хочется, я бы полыхнул на них пламенем и напугал. По-моему, это самое лучшее имя.