Флотская богиня - Сушинский Богдан Иванович. Страница 22

Ефрейтор демонстративно пожал плечами, давая понять, что вынужден подчиниться прихоти пришлого эсэсовца и после небольшой паузы начальственным тоном приказал кому-то в трубку:

– Свяжи-ка меня с этим русским висельником. Да с бургомистром, с бургомистром! С кем же еще?!

– Может, тебя сразу со Сталиным связать? – глухо раздалось на том конце.

– Вам бы лучше работать мозгами, а не языком, – буквально прорычал фон Штубер в трубку, предварительно вырвав ее из руки ефрейтора. – Русским хоть немного владеете?

– Как принято говорить у русских, я – «прибалтийский немец». – По тому, как на той стороне трубки протягивали гласные, Штубер определил, что, скорее всего, связист из Эстонии.

– Вот и свяжись с бургомистром. Объяви, что с ним желает побеседовать оберштурмфюрер СС барон фон Штубер. Коротко, но по очень важному вопросу.

– Странная нынче пошла война, если офицер СС запросто может поговорить по телефону с бургомистром тылового города противника.

Несколько секунд тишины, затем линия вновь ожила:

– У телефона. – Голос, возникший в трубке, был негромким, уставшим. Он явно принадлежал человеку, который уже ни на что хорошее в своей жизни не рассчитывал.

– Я правильно понял: вы – бургомистр Степногорска?

– А вы – в самом деле… этот самый… какой-то там немецкий офицер?

– Послезавтра мы возьмем город, и вы сумеете в этом убедиться.

– Ни хрена вы не возьмете. А если и возьмете, то… захлебнетесь собственной кровью.

– Неубедительно вы как-то произносите все это, господин Кречетов. Без идеологического пафоса, как сказали бы в райкоме партии.

– А вы что, из русских, что ли?

– Из эсэсовцев! Слышали о таких войсках?

– Да уж, наслышан. Вы чего линию занимаете? По делу позвонили? Решили сдаться? Тогда чего тянуть?

Штубер хмыкнул. Только теперь он осознал, что в его милой беседе – по телефону, через линию фронта, с бургомистром русского города – просматривается нечто ирреальное.

– Не пытайтесь перенимать инициативу, господин бургомистр. Сегодня – не ваш день. Это я вам должен предложить не оставлять город самому и не делать ничего такого, что способствовало бы эвакуации его предприятий и служб.

– Что значит, «предложить»?

– Гарантирую, что так и останетесь бургомистром украинского города Степногорска, только уже раз и навсегда освобожденного от коммунистического ига.

Штубер слышал, как бургомистр объяснил кому-то, вошедшему в его кабинет, что на проводе немецкий офицер и как тот изумился:

– То есть как это – «немецкий»?! Откуда он взялся?

– Позвонил. Из-за линии фронта.

– Вы что, товарищ Кречетов, уже с фашистскими офицерами перезваниваетесь? – возмутился вошедший. – Каким образом он вклинился в нашу линию?

– Вам, Вегеров, как старшему лейтенанту НКВД, лучше знать, каким образом вражеские офицеры умудряются звонить в горсовет по нашим телефонным линиям. Я-то к этому каким боком причастен?

– Господин Кречетов, – прервал барон этот бессмысленный диалог. – Не отвлекайтесь. Если суть моего предложения вам ясна, дайте трубку этому старшему лейтенанту.

– Кстати, теперь уже вас просят, – не без ехидства сообщил бургомистр своему собеседнику.

– Именно меня? – не сумел скрыть своей встревоженности энкавэдист.

– Именно… Поговорите, а я посмотрю, как у вас это получится. Заодно поинтересуйтесь, откуда и каким таким макаром они дозваниваются до приемной председателя горсовета.

– Господин старший лейтенант, – сразу же захватил инициативу фон Штубер, представившись перед этим. – Майор Гайдук, помощник начальника объекта «Буг-12», уже встречался с вами?

– Майор Гайдук? Это ж как понимать? Абвер теперь собирает сведения о сотрудниках контрразведки противника по телефону? Таким, значится, козерогом работаем?

– Вам следовало бы поинтересоваться, из каких источников я знаю о майоре Гайдуке и его должности.

– Понятно, из каких – из абверовских! Да только я представления не имею, о ком идет речь.

– Охотно верю, – не поскупился на джентльменский сарказм обер-диверсант. – Но если майор все же объявится, ну, скажем, совершенно случайно… уведомьте его, что звонил оберштурмфюрер фон Штубер. И что я считаю его поведение нерыцарским.

– Даже так? Нерыцарским?! Вам ли, оккупантам, говорить о рыцарстве?

– Он дал подписку о верности фюреру и службе в абвере, выдал все секреты базы «Буг-12», но затем почему-то бежал. Так офицеры не ведут себя, существует понятие офицерской чести. Кстати, не торопитесь с эвакуацией. Вы можете оставаться в городе вместе с бургомистром Кречетовым.

– А мы и будем оставаться здесь до последней возможности, чтобы ни один ваш солдат…

– Сейчас не время для патетики, – перебил его барон. – Пост начальника районной полиции вас устроит? Для начала, естественно.

– Это ты мне предлагаешь, сволочь?! – взъярился старший лейтенант. – Придет время, и мы так взбутетеним всю эту вашу эсэсовскую шваль!..

– Отставить! – решительным командирским басом охладил его оберштурмфюрер. – Кто вы, собственно, такой? Как вообще вы оказались в кабинете бургомистра? Мне нужен был офицер абвера подполковник Гайдук.

– Как, Гайдук – уже подполковник абвера?! – послышался изумленный голос Кречетова. – В чине повысили, что ли?

– Да, подполковник абвера. Повысили. И позвольте напомнить вам, старший лейтенант, что вы сами напросились на разговор о предстоящей службе рейху.

Как фон Штубер и ожидал, на том конце швырнули трубку, однако его это не огорчило. Положив свою трубку, барон еще с полминуты смотрел на нее с великосветской ухмылкой на устах: главное – посеять в стане врага раздор и смятение. Ему это, несомненно, удалось.

– Полагаю, мы с вами в расчете, господин Гайдук, – произнес он, обращаясь к телефонному аппарату. – Итоги нашей дуэли судья огласит вам в виде приговора военного трибунала.

25

Поручив свой велосипед знакомому мальчишке из ближайшего к штабу двора, Евдокимка метнулась к кибитке. Санитарке и двоим раненым бойцам, которых та опекала, помощь уже не была нужна.

Сдерживая страх перед мертвыми, Гайдук буквально вырвала лямку санитаркой сумки из конвульсивно зажатой руки женщины и намеревалась тут же поспешить на крики «санитаров сюда, санитаров!», долетавшие из соседнего переулка, но все же на минутку задержалась. Теперь она понимала, что именно имел в виду подполковник Гребенин, спрашивая, обратила ли она внимание на погибших у кибитки. Вид бойцов с развороченным животами и выпавшими наружу внутренностями был не для слабонервных. Конечно, Степная Воительница уже видела двух убитых германских летчиков, однако там, у самолета, все выглядело иначе – сдержанно и по-военному благопристойно. А тут…

В какое-то мгновение Евдокимка вдруг почувствовала, что теряет сознание, однако, вспомнив, что именно сейчас решается ее судьба, нашла в себе силы сдержаться. Возможно, спасло то, что девчушкой она несколько раз оказывалась рядом с отцом-ветеринаром, когда тот дорезал погибающих животных, чтобы сделать их мясо пригодным для употребления в пищу. Впрочем, ей следовало поторопиться…

Возможно, Степная Воительница так и ушла бы от повозки, если бы вдруг не услышала, что под передком ее кто-то стонет. Это был ездовой, мужчина лет пятидесяти. Осколком ему задело бедро, а голову он, очевидно, разбил во время падения на мостовую, сброшенный туда взрывной волной.

Евдокимка как раз завершала перевязку его стянутого жгутом бедра, когда подъехала госпитальная машина и над девушкой склонилась медсестра.

– Эй, эскулапка, ты что, из местной больницы? – поинтересовалась она, принимаясь проспиртованным тампоном протирать окровавленную голову бойца, благо та оказалась почти совершенно лысой.

– Нет, просто из местных. К медицине никакого отношения не имею, однако напросилась к вам в санитарки, вместо этой, убитой.

– Не рановато ли на службу подалась?

– Скрывать не стану: восемнадцати не стукнуло.