Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 131

Шерканер фыркнул:

— Так точно. — Он повозился вокруг каменной крошки. Освещение тут было яркое, полноцветное, куда лучше, чем на таможне в аэропорту. Но даже при таком хорошем свете порошок казался самой обычной сланцевой пылью — высокогорный экваториальный сланец, определил бы минералог. — Но я все же не понимаю, как ты до этого додумался. Даже теоретически.

Аннерби откинулся на подушки. Они показались ему куда мягче оплетки пассажирского салона третьего класса.

— Ну, помнишь, как лет пять назад Клан с Аккордом учинили совместную экспедицию к центру плоскогорья? Там пара физиков заявляла, что гравитация с ума сходит.

— Да. Они полагали, что тамошние шахты — удачное место для экспериментального определения новой нижней границы принципа эквивалентности, а вместо этого столкнулись с резкими расхождениями, зависящими от времени суток. Как ты и говоришь, они решили, что гравитация с ума сходит, но впоследствии, перекалибровав аппаратуру, отказались от своих заявлений.

— Такова официальная версия. Но я, когда строил электростанцию для Западного Андергейта, встретился с одной из участниц той экспедиции со стороны Аккорда. Трига Дипдаг хоть и физик, но инженер не из последних; так получилось, что я ее неплохо знаю. В любом случае она заявляла, что экспериментальные методики первой экспедиции были точны и что ее потом попросту выжили оттуда… Я и задумался, с какой такой стати Клан развернул крупномасштабную добычу руды открытым методом всего через год после их экспедиции. Это почти в центре участка, облюбованного физиками для опытов, и к нему пришлось протянуть почти пятьсот миль железнодорожного полотна.

— Они нашли медную руду, — сказала Смит. — Богатые залежи, все так и есть.

Аннерби улыбнулся ей:

— Разумеется. Чуть менее обильные, и ты бы сразу туда раскинула сети. В действительности же медь там добывают для прикрытия. А моя подруга-физик свое дело знает. Чем больше я об этом думал, тем сильнее склонялся к мысли, что было бы интересно посмотреть своими глазами, что там творится. — Он махнул на пакет с каменной пылью. — Перед вами продукт третьей стадии очистки. Шахтерам Клана пришлось перелопатить несколько сот тонн экваториального сланца, чтобы наполнить этот пакетик. Думаю, из него получается еще одна сотая конечного продукта.

Смит кивнула:

— Готова об заклад побиться, хранится он в более надежных укрывищах, чем священные драгоценности тиферов.

— Да. Агентам Тракта так и не удалось подобраться к окончательному продукту. — Хранкнер постучал коготком одной руки по горстке порошка. — Надеюсь, вам этого хватит, чтобы подтвердить нашу находку.

— О да. О да!

Аннерби удивленно уставился на Шерка:

— У тебя же не больше четырех часов было!

— Ты меня знаешь, Хранк. Пускай я на отдыхе, на курорте, но у меня свои хобби. — И несомненно, лаборатория, чтоб ими развлекаться. — Под определенным светом твой порошок весит на полпроцента меньше обычного… Поздравляю, сержант, с открытием антигравитации.

— Я… — Трига Дипдаг лучилась уверенностью, но Аннерби ей до конца не верил. — Ну ладно, мистер Мгновенный Анализ, и как же эта штука работает?

— А понятия не имею! — Шерк аж вибрировал от восторга. — Ты обнаружил нечто по-настоящему новое. Какое там, даже… — Он словно бы запутался в словах, потом подыскал нужные термины. — Но это очень тонкий эффект. Я дополнительно очистил образец порошка, и, ты знаешь, ни черта не всплыло. «Антигравитационная фракция» дистилляции не поддается. Думаю, эффект коллективный. В моей здешней лаборатории большего не добиться. Я с этим первым образцом завтра улетаю в Принстон. Помимо этого волшебства с массой я наткнулся еще только на одну странность. Высокогорные сланцы всегда содержат определенное количество алмазных окаменелостей, но в этом образце концентрация мельчайших фораменов — с шестиугольной решеткой в миллионную долю дюйма — тысячекратно выше. Хочу взглянуть, как поведет себя пыль в классических полях. Может быть, эти частицы фораминифер выступают посредниками какого-то эффекта. Может… — Шерканер Андерхилл пустился в обсуждение дюжины гипотез и планов дюжины дюжин экспериментов, которые позволили бы выбрать между ними. И годы, казалось, слетели с него. Тремор никуда не ушел, но руки с поводка жука-поводыря он снял, а голос Шерканера исполнился восторга. Того самого энтузиазма, который сподвиг его студентов, Аннерби и Викторию Смит на строительство Нового Мира. Слушая его, Виктория подхватилась с насеста и подошла к нему. Свесила правые руки ему через плечи и резко, порывисто обняла.

Аннерби поймал себя на том, что улыбается, захваченный рисуемыми Шерканером перспективами.

— Помнишь, как нажил себе кучу хлопот на этом «Детском часе науки», когда сказал, что «все небо может стать нашей глубиной»? Господи, Шерк, да разве нужны нам будут ракеты с этой штукой? Мы запустим в космос настоящие звездолеты. Мы наконец узнаем, что вызвало те загадочные огни во Тьме! Может, мы даже откроем другие миры.

— Да, но… — начал было Шерканер, но вдруг поник, точно отражение собственного пыла заставило его вспомнить о неумолимых преградах между мечтой и реальностью. — Но, гм, у нас остаются старые враги — достопочтенная Педура и Клан.

Хранкнер вспомнил свою прогулку по придонному лесу.

«А еще нам предстоит научиться жизни во Тьме».

Годы снова навалились на Шерканера. Он потянулся погладить Моби и пристроил еще две руки на поводок жука.

— Да, проблем очень много. — Он пожал плечами, словно признавая этим жестом груз возраста и расстояние, отделявшее его от мечты. — Но я ничего больше не сумею сделать для спасения мира, пока не вернусь в Принстон. Этот вечер — лучший для меня случай увидеть реакцию значительных скоплений народа на Мрак. Каким тебе показался здешний первый день Тьмы, Хранк?

Вниз с вершин надежд низверглись они, встав голова к голове с неизбежными ограничениями паучества.

— Он… ужаснул меня, Шерк. Мы отбрасываем старые правила одно за другим, и сегодня я увидел, что от них осталось. Там, внизу. Даже… даже если Педуру мы одолеем, трудно сказать, с чем нам предстоит столкнуться после победы.

Старая усмешка скользнула по телесному аспекту Шерканера.

— Не так уж это скверно, Хранк. — Он медленно поднялся, и Моби повлек его к двери. — В Калорике почти все, кто остался, — дураки, наследники состояний… нетрудно было ожидать от них некоторого умопомешательства. Но я кое-чему могу научиться, наблюдая за ними. — Он махнул генералу. — Я собираюсь прогуляться по дну вдоль стены, дорогая моя. Порою молодежь дарит мне любопытные озарения.

Смит поднялась с подушек, обошла Моби и обняла мужа на прощание.

— Ты возьми обычную охрану, ладно? Без фокусов только.

— Разумеется.

Хранкнер ощутил в этой просьбе смертельную серьезность и понял, что после событий двенадцатилетней давности Шерканер и все дети Андерхиллов научились относиться к предлагаемой охране как должно.

Гагатовые двери плавно затворились за Шерканером, и Аннерби с генералом остались одни. Смит возвратилась на свой насест и долго молчала. Сколько лет прошло с тех пор, как они с генералом последний раз говорили наедине, без толпы штабных офицеров? Конечно, они регулярно переписывались по электронной почте. Аннерби официально не числился в штате Смит, но программа атомной энергетики оставалась важнейшим гражданским компонентом ее плана, и Хранкнер воспринимал советы Смит как приказы, переезжая из города в город по установленному ею графику, выбиваясь из сил, чтобы построить электростанции по ее спецификациям, в нужные ей сроки, да еще и коммерческих контракторов при этом не обидеть. Почти каждый день Аннерби говорил по телефону с ее сотрудниками; несколько раз в год они пересекались на совещаниях штаба.

После похищения барьер между ними превратился в крепостную стену. Он существовал и ранее — рос вместе с ее детьми; но до смерти Гокны через этот барьер можно было перегнуться и поговорить. Теперь его сильно удивило, что ему вообще позволили остаться с генералом наедине.