Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 186

— С ней… она в порядке? — Глаза Киви распахнулись, она тесно сцепила ладони.

— Да! Немного дезориентирована, но, как уверяет Анне, разум и личность не пострадали, и… и мне сегодня позволят с ней увидеться.

— Ой, Эзр, я за нее так рада! — Руки Киви расцепились и легли ему на плечи. Неожиданно ее лицо оказалось совсем близко, а губы прошлись по щеке.

— Но прежде чем отправиться к ней, я решил поговорить с тобой.

— О чем?

— Я… я просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь. И нам всем. — «Спасибо, что вернула мне душу». — Если бы мы с Триксией могли как-то тебе возместить твои…

Она отстранилась на прежнее расстояние вытянутой руки и снова улыбнулась, но какой-то странной усмешкой.

— Да пожалуйста, Эзр. Не… не стоит благодарности. Я рада, что у тебя все хорошо закончилось.

Эзр не рискнул развивать тему и повернулся к веревкам, которые Али развесил по всему парку в ходе реконструкции.

— Более чем хорошо, Киви. Все эти годы казались мне выброшенными из жизни, но наконец… Ой, мы с тобой потом обязательно еще пересечемся!

Он помахал ей на прощание и полетел к выходу из пещеры, набирая скорость с каждым толчком.

Рейнольт переоборудовала групповой зал Аттика под отделение терапии для расфокусированных. Место, где фокусированные неотвязники проводили вахту за вахтой в рабстве у вахтмастера, теперь даровало им свободу.

Анне тормознула его в коридоре у самого входа:

— Прежде чем войдешь, вспомни, что…

Винь уже облетал ее сбоку, но задержался.

— Ты же сказала, с ней все в порядке.

— В целом все нормально. Общее состояние отличное, как раньше; она даже сохранила специализированные знания. Мы провели без малого три тысячи операций расфокусировки, у нас больше вольноотпущенников, чем за всю историю Аврала. Мы справляемся отлично. — Она поморщилась, но то была гримаса душевной боли, а не надменности, как в былые дни ее фокуса. — Я… я хотела бы сейчас все переделать для первых. Думаю, сейчас я бы с ними лучше поработала.

Эзр увидел ее боль и устыдился внезапной радости: «Значит, это и к лучшему вышло, что с Триксией так затянули». К этому времени был уже накоплен достаточный опыт. Может, с ней и вправду все в порядке. В конце-то концов, Рейнольт сама через такое прошла. Так или иначе, процедура сработала. А за спиной Рейнольт, за прохладным зеленым коридором, его Триксия Бонсол, принцесса, наконец разбуженная ото сна. Он протиснулся мимо Рейнольт и полетел дальше, отогнав печаль.

Анне позвала:

— Но, Эзр… Фам просил с тобой поговорить, когда ты от нее вернешься.

— Ладно, ладно. — Но он ее не слушал. Потом оказался в групповом зале. Немного мест еще свободно, а десять или пятнадцать посадочных мест заняты. Там сидели люди, расположившись тесными кружками, и о чем-то болтали. К нему повернулись несколько голов. Взгляды излучали немыслимое доселе любопытство. Кое-кто глядел на него со страхом, кто-то — с печальным, потерянным видом, как у Хуньдэ Вэня после расфокусировки. Освобожденным авральникам возвращаться было не к кому. Они проснулись свободными, но на расстоянии световых лет и целой жизни от всего знакомого.

Эзр, смущенно улыбаясь, пролетел мимо. «Нам с Триксией повезло, но этим беднягам нужна помощь».

Дальний угол зала был разделен на отгороженные отсеки. Эзр пролетал мимо открытых дверей, останавливался у запертых, чтобы прочесть имя пациента на табличке, и устремлялся дальше. Вот наконец!.. ТРИКСИЯ БОНСОЛ. Полет очертя голову в неведомое завершен, и только тут до него дошло, что он одет в рабочий халат, а на голове сбившийся колтун. Подобно неотвязнику, он игнорировал все за пределами своего фокуса.

Он, как смог, пригладил растрепанные волосы… и постучался в легкую пластиковую дверь отсека.

— Кто там?

— Привет, Триксия.

Она покоилась в гамаке, не слишком отличавшемся от обычной подвесной койки. Голова в тумане тонкой медицинской машинерии; не важно: Эзр этого ожидал. Анне окружала пациентов своими приборами, накапливая данные для последующих расфокусировок и отслеживая возможные осложнения вроде инсультов и мозговых инфекций.

Трудно кого-то обнять сильнее, чем стремился Эзр Винь. Он подлетел ближе, взглянул Триксии в лицо и пропал. Триксия глянула на него в ответ — не сквозь него или с нетерпеливым раздражением от помехи в потоке данных, а прямо ему в глаза. Губы ее тронула недоверчивая, слабая улыбка.

— Эзр…

А потом она оказалась в его объятиях, протянув к нему руки. Губы ее были мягкими и теплыми. Он обхватил ее на долгое мгновение и осторожно потянул к себе из гамака. Отвел голову, тщательно уклоняясь от столкновения с облачком аппаратуры.

— Я столько раз думал, что вернуть тебя уже не получится. Ты помнишь, сколько раз… — годы жизни напролет, в буквальном смысле слова, — я сидел рядом с тобой в том проклятом кабинетике?

— О да. Тебе пришлось тяжелей моего. Мне все это казалось сном, в котором не ощущаешь полета времени. Все, что не в фокусе, расплывалось. Я слышала твои слова, но не придавала им особого значения. — Триксия подняла руку и потрепала его по шее — ласково, как часто бывало в ту их прекрасную пору вместе.

Эзр улыбнулся.

«Я с ней говорю. По-настоящему. Наконец-то».

— А теперь ты вернулась. Мы снова заживем! У меня столько планов! У меня годы были, чтобы над ними подумать: как бы я поступил, если бы Нау удалось уничтожить, а тебя — спасти. Полет обернулся чудовищными жертвами, но и сокровищем, которое превосходит всякое воображение. — Огромный риск, огромный клад. Они рискнули, понесли тяжелые потери, но сейчас… — С нашей долей от прибыли мы… мы все сможем себе позволить. Да что там, мы собственную Великую Семью создадим!

Винь.23.7, Винь-Бонсол, Бонсол.1… какая разница? То будет их Семья.

Триксия продолжала улыбаться, но в уголках глаз выступили слезы. Она покачала головой:

— Эзр, я не…

Винь заторопился:

— Триксия, я знаю, что ты хочешь сказать. Если не хочешь Семьи — ладно, так тому и быть. — В годы под пятой Томаса Нау у него было много времени все обдумать и постичь, какие самопожертвования вовсе недостойны таковыми считаться. Глубоко вздохнув, он продолжил: — Триксия, даже если захочешь возвратиться на Трехземье… я с тобой туда отправлюсь, покину Чжэн Хэ. — Семье это не понравилось бы; он больше не младший наследник, ибо экспедиция принесет Семье Винь.23 баснословное богатство. Но… он понимал, что заслуги Эзра Виня в этом мало. — Ты станешь, кем захочешь, и мы все равно останемся вместе.

Он наклонился ее обнять, но в этот раз она осторожно отстранила его.

— Эзр, да не в этом дело. Ты и я, мы стали старше. Я… очень, очень много времени прошло с тех пор, как мы были вместе.

Эзр сорвался на крик:

— Для меня — много лет, да! А для тебя? Ты сама сказала, что фокус подобен сновидению, где не чувствуешь течения времени.

— Не совсем. Из того, на чем я была сфокусирована, я помню гораздо больше твоего.

— Но…

Она жестом велела ему замолчать.

— Мне было легче, чем тебе. Меня сфокусировали, и я обрела нечто большее, хотя сама этого до конца не осознала. Благодарение небесам, не поняли этого ни Брюгель, ни Томас Нау. У меня появился мир, куда я могла сбежать, мир, который вольна была строить из своих переводов.

Вопреки всему Эзр не удержался:

— А я-то думал… Там все было так похоже на фантастику Рассветной Эпохи. Значит, это выдумка, а не настоящие пауки?..

— Нет. Это максимальное приближение к восприятию пауков, доступное человеку. Если ты читал внимательно, то заметил намеки, отклонения от буквальной истины… я думаю, что ты догадался, Эзр. Как переводчица, я удерживала в фокусе все, связанное с бытием пауков. Нас глодала память о том, каково это — быть свободным пауком. А когда дорогой Шерканер это понял, хотя поначалу и счел нас машинами, внезапно оказалось, что и его мир нас тоже принял.

Это помогло уничтожить Нау и спасло их всех, однако…