Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 190

Ее пищевые руки бесцельно захлопали по воздуху, издавая придушенное шипение. Виктория плакала.

— Я только надеюсь, что она Хранкнеру рассказала. Он был самым верным ее другом за всю жизнь. Он нас любил, хотя считал уродами. А мама не сумела этого принять. Она слишком много требовала от дяди Хранка, а когда он не пожелал меняться, она…

Триксия приобняла ее рукой за середину туловища: лучшее приближение к объятию всеми лапами, какое способен изобразить человек.

— Ты знаешь, что мы с папой горели желанием посвятить Хранка в нашу операцию. В тот последний раз в Принстоне мы с папой подумали, что получится, что мама нам это спустит. Но нет. Генерал была… злопамятна. С другой стороны, она ведь… ну… попросила Хранка сопроводить ее в Саутмост. Если она ему доверилась в этом, то наверняка и в остальном тоже. Разве нет? Наверняка она открыла ему, что не все усилия были напрасны.

Эпилог

Семь лет спустя

У мира пауков появилась луна, астероиды первой точки Лагранжа перевели на арахносинхронную орбиту на широте Принстона. По стандартам большинства обитаемых миров — жалкое зрелище, едва различимое с поверхности. В сорока тысячах километров над планетой алмазно-ледовая глыба тускло поблескивала в свете звезд и солнца. И напоминала половине мира, что Вселенная не такова, как они прежде думали.

Впереди и позади астероида протянулась цепочка крохотных звездочек; бисеринки эти год от года разгорались все ярче. Времянки и заводы пауков. В ранние годы — самые примитивные конструкции, какие только видел космос, дешевые, громоздкие, тесные, парящие на кейворитных крыльях. Но пауки учились быстро и хорошо.

Раньше на Гранд-базе Арахны уже устраивались торжественные обеды. Сам король поднимался на орбиту — проводить уходящую к Трехземью флотилию. Ее составляли четыре звездолета, переоснащенные новой капитальной промышленностью его империи и всего мира. Флот уносил не одних лишь торговцев Чжэн Хэ, трехземельцев и бывших авральников. На корабли погрузились также двести пауков во главе с Джирлибом Лайтхиллом и Рахнером Трактом. Суда снабдили первыми образцами усовершенствованных двигателей и гибернаторов. И еще более важной информацией: ключами к зашифрованной передаче, предварительно отосланной по лучу на Трехземье и Канберру.

Для этих проводов в космос поднялись почти десять тысяч пауков, в том числе король. Они прибыли на одном из первых всеарахнийских космических паромов, и «обед» растянулся более чем на триста килосекунд. С этой поры пауки в космосе вокруг Арахны превзошли численностью людей.

Фам Нювен считал это единственным приемлемым вариантом. Клиентские цивилизации обязаны господствовать в окрестностях своих планет. Черт подери, да с точки зрения Чжэн Хэ это и было их основной функцией: служить гаванями, где суда торговцев могли бы ремонтироваться и дозаправляться, и рынками для извлечения прибыли из межзвездных путешествий.

Для второй церемонии прощания Гранд-базу забили почти так же плотно, как во время проводов экспедиции к Трехземью, но торжественный обед выдался камерным, всего на десять-пятнадцать особ. Фам понимал, что Эзр, Киви, Триксия и Вики специально об этом позаботились, желая, чтобы все смогли высказаться и услышать остальных. Вероятно, в последний раз столько выживших победителей великой игры вообще увидят друг друга своими глазами.

Пиршественный зал арахнианской Гранд-базы являл собой новое слово во вселенских технологиях. Пауки провели в космосе от силы двести мегасекунд, чуть меньше семи здешних лет. Зал стал их первой попыткой соорудить грандиозную конструкцию для условий невесомости. Конечно, до мастерства парковых биоинженеров Чжэн Хэ им было далеко. Пауки в общем-то даже не понимали, что для любого космопроходца величайшим символом власти и могущества в космосе выступает как раз живой парк. Вместо этого королевские дизайнеры предпочли неорганические конструкции Чжэн Хэ и попытались скрестить их в невесомости с собственными архитектурными традициями. Несомненно, спустя век-другой над таким уродством будут потешаться. А может, эта оплошность войдет в канон.

Внешняя стена представляла собой слоистую мозаику сотен прозрачных пластин, закрепленных в титановой сетке. Некоторые из кварца, иные из алмаза; встречались почти непрозрачные для глаз Фама. Пауки все еще предпочитали естественное окружение. Видеообои и человеческие дисплеи оказались не в состоянии отразить богатство паучьего зрительного восприятия. Многогранная поверхность загибалась наружу, образуя пузырь диаметром метров пятьдесят. У основания базы паучьи дизайнеры установили террасу-насыпь с широкими и пологими, по арахнианским меркам, лестницами, ведущими к пиршественным столам. Людям она бы показалась крутым уступом со странными широкими брусьями вместо ступеней лестницы. В целом же эффект — что для людей, что для пауков — получался одинаковый: где ни сиди и откуда ни гляди — увидишь половину небосклона. Гранд-база была масштабной структурой, снабженной системами приливной стабилизации, а пиршественный зал находился на том конце ее, который смотрел на Арахну. Если взглянуть оттуда прямо вверх, мир пауков занимал большую часть обзора. Если же скосить взгляд, проявлялось хаотичное скопление космических глыб и человеческих хабитатов, с каждым годом разбухавшее в размерах. В другом направлении виднелись Королевские верфи. На таком расстоянии верфи казались нераздельным роем огней, периодически возбуждаемым мимолетными вспышками. Пауки строили машины, которые будут создавать машины. Еще через год с небольшим на свет появится опорный хребет первого их прямоточного таранника.

Анне и Фам явились точно в назначенное время. Каким бы камерным ни выдался банкет, от гостей требовали соблюдения формальностей. Они перелетали с яруса на ярус террасы, касаясь ступенек, чтобы задать направление на круглый пиршественный стол. Хозяева, Триксия и Вики, уже ожидали их. Там же были Киви и Эзр вместе с остальными приглашенными арахнидами и людьми. Анне и Фам явились последними: гости, с которыми предстояло распрощаться.

Когда все устроились за столом, пауки-официанты поднялись от основания террасы, неся блюда, человеческие и паучьи. Две расы без труда принимали пищу вместе, хотя каждая находила вкусы другой гротескно странными.

Они поглощали закуски в традиционном для пауков молчании. Потом Триксия Бонсол поднялась со своего места среди пауков и произнесла речь, столь же церемонную, как на прощании с Джирлибом. Фам застонал про себя. Если не считать Белги Андервиль, тут все были его близкими друзьями. Он знал, что их отношение к формальностям немногим отличается от присущего ему самому. И все же сегодня атмосфера царила чуть печальней, чем полагалось бы на простых проводах. Он украдкой оглядел собравшихся. Все такие чопорные: люди в официальных костюмах для невесомости, чей дизайн уходил в прошлое по крайней мере на тысячу лет. Но непохоже, чтобы тут кто-нибудь собирался соблюдать дипломатический протокол. Андервиль, вероятно, самая въедливая, но даже она не придавала этому особого значения. Если же слово возьмет еще кто-нибудь, обед того и гляди закончится совсем без разговоров по душам.

Поэтому, когда Триксия закончила речь и села, Фам аккуратно опрокинул пол-литра вина в воздух над своим местом. Темно-красная жидкость покачалась вверх-вниз — зрелище, способное напрячь кого угодно в попытках определить, на кого она прольется. Фам сунул в разбухавшую каплю палец и раскрутил ее. Пузырь вина вытянулся, заплелся в косички под влиянием собственного поверхностного натяжения. Теперь он уж наверняка завладел их вниманием, и даже не столько людей, сколько пауков. Фам жестом отогнал официанта, который уже спешил к нему с вакуумной салфеткой. Усмехнулся аудитории:

— Клевый трюк, э?

Киви наклонилась вперед, взглянуть на него через стол.

— Будет совсем круто, если ты эту штуку сумеешь опустить, никого не заляпав. — Она тоже улыбалась. — Мне следовало догадаться; моя дочурка тоже любит играться с едой.