Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 195

По срединноамериканским меркам Анн-Арбор мог считаться древним городом. На планете, конечно, были места и древнее: рядом с Зоной Высадки еще сохранялись постройки Старого Маркетта. Школьные экскурсии к ним были коротки: примитивные сборные металлические домики еще фонили. И разумеется, в нынешней столице там и сям были воткнуты дома, возрастом почти не уступавшие самой колонии. Однако бoльшая часть университетского комплекса Анн-Арбор датировалась временем, непосредственно следующим за первыми постоянными сооружениями: университет вел обучение уже сто девяносто лет.

Сегодня что-то случилось, и к проблемам Хамида это не имело отношения. По дороге в город они заметили, как из Маркетта поднимается и начинает кружить над университетом пара полицейских вертолетов. Некоторые излюбленные Хамидовы маршруты были заблокированы университетской охраной. Наверняка это для безопасности Туристов. Придется пробираться через главный вход мимо здания математического факультета. Черт. Даже десять лет спустя он продолжал ненавидеть это место. Годы, когда его считали способным к математике. Дополнительные занятия, к которым его принуждали родители (а он даже толком разобраться в предмете не мог). Слезы и домашние ссоры — покуда он наконец не убедил родителей, что он не тот, кем они его возомнили.

Они миновали административный корпус. Хамид почти не замечал ни изящных контрфорсов здания, ни побегов плюща, сплетавших в причудливое единство каменные стены и тонкие деревца вдоль улицы. Все это было ему знакомо… а что внове, так это машины федеральной полиции. Кое-где крутились стайки студентов-зевак, с любопытством наблюдая за копами, но на мятеж не похоже. Любопытство легко понять: федералы в кампусе появились впервые.

— Веди себя тихо, а? — пробормотал Хамид.

— Ну да, конечно. — Болтушка вобрала голову в плечи, притворяясь обычной собакой. Было время, они с ней пользовались тут изрядной популярностью, но этим летом Хамид бросил учебу, и студенты нашли себе другие достопримечательности. Когда они прошли под аркой главных ворот, ни студенты, ни копы даже словом с ними не перекинулись.

Самый большой сюрприз поджидал их возле развалюхи Морал-Холла, где обретался Ларри. Морал-Холл был не настолько стар, чтобы считаться памятником архитектуры, но все же достаточно, чтобы порядком обветшать. Здание возвели из кирпичей, изготовленных по экспериментальному методу, и эксперимент провалился: известка во множестве мест потрескалась, ее поел грибок, в дыры меж кирпичей забегали грызуны и проникали побеги плюща. Сооружение напоминало скорей красноватый термитник, нежели человеческую постройку. Сюда университетские чинуши ссылали провинившихся: Квартал Забвения… но сегодня все изменилось. На парковке стояли полицейские машины, а у входа дежурила вооруженная охрана.

Хамид поднялся по лестнице. У него возникло неприятное ощущение, что сегодня до Лентяя Ларри добраться будет тяжелее, чем до любого другого профессора на свете. С другой стороны, работа с Туристами означала, что некоторым охранникам Хамид наверняка знаком. К сожалению, не этому охраннику.

— Вам кого, сэр?

— Я хочу увидеть своего руководителя… профессора Фудзияму.

Ларри никогда не был ему руководителем, но Хамид нуждался в его совете.

— Гм. — Коп переключился на ларингофон. Хамид мало что расслышал, но эту черно-белую инопланетную зверюгу опознал с уверенностью. Надо было провести последние двадцать лет в пещере, чтобы не знать, кто такая Болтушка.

Прошла минута. В дверях возникла офицер постарше.

— Извини, сынок. Мистер Фудзияма на этой неделе не консультирует студентов. У него федеральный проект.

Где-то заиграла погребальная волынка. Хамид наступил Болтушке на переднюю лапу, и волынка смолкла.

— Мэм, но я не по учебе. — Внезапное озарение: почему бы не прикрыться полуправдой? — Это насчет Туристов и моей Болтушки.

Офицер вздохнула:

— Этого я и боялась. Ладно, пойдем со мной.

Входя в темный вестибюль, Болтушка торжествующе захихикала. Порою она выбирала объектом своих шуток не тех людей и получала по лбу, но, похоже, не сегодня.

Они миновали два лестничных пролета. Освещение стало еще хуже: полудохлые флуоресцентные трубки в отделанном шумопоглощающими плитками потолке, и только-то. Кое-где деревянные ступеньки угрожающе подавались под ногами. Хамид нигде не заметил ожидавших своей очереди студентов, но это не значило, что копы выскоблили факультет: за одной дверью раздавался громкий храп. Квартал Забвения в целом и Морал-Холл в частности — странное местечко. Единственной общей чертой сосланных сюда преподавателей было то, что все они были кому-то выпершим гвоздем в сапоге. Поэтому в Квартале оседали и самые талантливые, и самые бездарные.

Кабинет Ларри располагался в полуподвале, в самом конце длинного коридора. У двери стояли еще два копа, но в остальном закуток этот мало изменился. На двери бронзовая табличка:

Рядом бумажка с диковинным расписанием приемных часов. В самом центре двери — картинка с поросенком, снабженная подписью: Если студент делает вид, будто ему нужна помощь, сделайте вид, что помогаете.

Офицер полиции остановилась рядом с Хамидом, предоставляя его своей судьбе. Хамид пару раз коротко стукнул в дверь. Раздались шаги, дверь, скрипнув, приоткрылась.

— Пароль? — вопросил Ларри.

— Профессор Фудзияма, мне надо поговорить…

— Неправильный пароль! — Дверь захлопнулась перед носом Хамида.

Полицейская положила руку на плечо Хамида:

— Извини, сынок. Он такое вытворяет с шишками поважнее тебя.

Хамид стряхнул ее руку. Черно-белое существо у его ног заорало полицейской сиреной. Хамид заорал, перекрывая ее:

— Постойте! Это я, Хамид Томпсон. Группа двести один по трансчелу!

Дверь снова приоткрылась. Вышел Ларри, покосился на копов, потом на Болтушку.

— Ну почему ж ты сразу не сказал? Входи.

Хамид и Болтушка юркнули внутрь. Ларри невинно улыбнулся федералке:

— Будь спок, Сюзи, это по работе.

Кабинет Фудзиямы был длинный и узкий, по сути — просто коридорчик меж глубоких лабораторных стеллажей. Студенты Ларри (те, кто осмеливался забираться в эти глубины) сомневались, что проф выжил бы на Старой Земле в эпоху до изобретения электронных накопителей данных. На полках громоздились, наверное, тонны мусора. Там и сям в проход выпирали и свешивались гаджеты причудливых форм. Место это напоминало музей — а может, им и было; Ларри, помимо прочих дисциплин, специализировался в археологии. Большинство машин не функционировали, но кое-где что-то гудело и искрилось. Были тут машины в стиле Руба Голдберга [20] и прототипы времен основания колонии… а также парочка девайсов Оттуда, Извне. Через потолок тянулись трубы водопровода и парового отопления. Хамиду почудилось, что он оказался на борту подлодки.

В стороне стоял рабочий стол Ларри. Куча хлама на столе на опасной высоте уравновешивалась плоским дисплеем и красивой черной, как ночь, статуэткой. Читая курс трансчеловеческой культурологии студентам 201?й группы, Ларри изложил свою теорию менеджмента в области артефактов: кто последним зашел, первым выходит; каждый год покупай новую чистую простыню, проставляй на ней дату и накрывай образовавшийся слой хлама на рабочем столе. Тогда это прозвучало как обычная для Лентяя Ларри шутка, но из-под горы хлама действительно выглядывал краешек простыни.

Настольная лампа отбрасывала резкие глубокие тени. Ящики вокруг словно заваливались внутрь. Свободное пространство между ними было забито плакатами. По плакатам была ясна одна из причин, приведших Ларри в этот подвал: стремление оскорбить любую мало-мальски значимую общественную прослойку как можно более замысловатым образом. Куча… чего-то… громоздилась на столе. Ларри небрежно смахнул ее на пол и пригласил Хамида сесть.