Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан. Страница 82

Что же до Трюгве Итре и Гуннара Ларсона… Ларсон уже тысячелетия как мертв. Цивилизация Итре его ненадолго пережила. Там настала эра повсеместного ужесточения законов и борьбы с распределенным терроризмом. Скорее всего, локализаторы самого Ларсона этому поспособствовали. Вся его мудрость, вся невозмутимость оказались бессильны.

Фам шевельнулся в спальном гамаке. Ему всегда тяжело было вспоминать про Итре и Ларсона. Пустая трата времени… но не этой ночью. Сегодня ночью ему нужно было настроиться на определенный режим мышления. Восстановить кинестетическую память о работе с локализаторами. Их тут в каюте уже десятки. Какая же последовательность движений тела и состояний психики даст ему доступ? Фам плотно натянул на руки ткань гамака. Пальцы его заплясали на невидимой клавиатуре. Впрочем, это слишком просто. Пока не настроится полностью, обычные команды не дадут никакого эффекта. Фам вздохнул, задышал в другом ритме, заставил сердце биться иначе… и вспомнил, какой восторг вызвали у него первые сеансы работы с ларсоновскими локализаторами.

Бледно-синий — чуть синее голубого — свет мелькнул на краю поля зрения. Фам приоткрыл глаза. В каюте было темным-темно. Свет ночника слишком слаб, чтобы различались цвета. Ничто не двигалось, только гамак слегка колыхало ветерком из вентиляции. Синий свет шел откуда-то из другого места. Изнутри зрительного нерва. Фам смежил веки и повторил дыхательные упражнения. Синий свет мигнул снова. Его луч был синтезирован массивом локализаторов по данным тех двух, которые Фам поместил на виске и в ухе. Поначалу контакт очень слаб, он не дает ничего, кроме случайных искорок — такие кто угодно с закрытыми глазами видит, потому и внимания не обратит. Систему запрограммировали обнаруживать себя очень осторожно. На сей раз Фам не стал открывать глаз, менять темп сердцебиения или ритм дыхания. Он пригнул два пальца к ладони. Прошла секунда. Свет мигнул снова: ответный сигнал. Фам кашлянул, выждал мгновение, подвигал правой рукой. Синий свет мигнул: раз, другой, третий… последовательность импульсов, двоичный код. Он отреагировал кодами, которые сам задал много эпох назад.

Он миновал модуль вызова и отклика. «Я в системе!» Огоньки по ту сторону глаз могли показаться случайными фосфенами. Килосекунды понадобятся, чтобы натренировать сеть локализаторов до прецизионной точности, на какую способен такой дисплей. Зрительный нерв слишком велик, слишком сложно устроен, чтобы сеть сразу передала четкую картинку. Не важно. Сеть уже говорила с ним. Старые кастомы вышли из укрытия. Локализаторы почуяли его физические параметры и теперь будут откликаться на самые разные способы обращения к ним. На текущей вахте у него есть еще почти три мегасекунды. Должно хватить для самых важных задач: внедриться во флотскую сеть и прописать себе новую легенду. Какую же? Что-нибудь постыдное. Что-нибудь настолько гнусное, чтобы эта история оправдала многолетнюю буффонаду Фама Тринли. Нужно, чтобы Нау и Брюгель поверили этой басне и возомнили, что ее можно использовать как надежный рычаг давления на него. Так-так…

Фам ощутил, как непроизвольно лыбится до ушей. «Цзамле Эн, надеюсь, твоя мерзкая душонка работорговца давно в преисподней гниет. Сколько ж ты мне зла причинил. Может, хоть после эксгумации с тебя будет прок».

23

«Детский час науки». Какое невинное название. Эзр вернулся с долгого пребывания вне вахты и попал в личный кошмар. «Киви же обещала; как она могла это допустить?» И каждый прямой эфир своим цирковым идиотизмом превосходил предыдущий.

А сегодня, надо полагать, вишенка на торте. Но, если повезет, последняя.

Эзр влетел в заведение Бенни за тысячу с небольшим секунд до начала передачи. До последнего момента он уговаривал себя остаться в каюте, но мазохизм победил снова. Он смешался с толпой и стал молча слушать гомон окрест.

Забегаловка Бенни постепенно стала основным общественным учреждением лагеря в первой точке Лагранжа. Она работала уже шестнадцать лет. Сам Бенни дежурил на четвертьвахтье; они с отцом рулили этим местечком вместе с Гунле Фун и остальными. Старые видеообои местами вздулись, иллюзия трехмерности там пропадала. Тут официозу хода не давали, все было откуда-нибудь беззастенчиво стырено: либо уже готовым в первой точке Лагранжа, либо изготовлено на месте из алмазов, льда и воздушного снега. Али Лин даже раздобыл грибковую матрицу, где удалось вырастить невероятно правдоподобное дерево, со структурой и узором вроде настоящих годовых колец. В какой-то миг за время долгого отсутствия Эзра стойку и стены бара обили панелями темного отполированного дерева. Уютное местечко, вполне достойное Чжэн Хэ…

На столиках бара были вырезаны имена людей, которых порой годами не видишь, если у них дерево графика вахт не перекрывается с твоим. Над стойкой постоянно обновлялся сам график, установленный Нау. В этом, как в большинстве дел, авральники перешли на систему мер Чжэн Хэ, то есть стандартную. Взглянешь туда, и сразу видно, сколько мегасекунд личного или объективного времени пройдет до встречи с тем или иным человеком.

За время Эзрова отсутствия Бенни обновил график более капитально. Теперь он показывал текущую дату по календарю пауков, или, в записи Триксии, 60//21. Двадцать первый год текущего паучьего «поколения», то есть шестидесятого солнечного цикла от основания какой-то династии-хренастии. Как говорит старая пословица Чжэн Хэ, «если переходишь на местный календарь, значит малость засиделся». 60//21. Двадцать один год после Поджига, после гибели Джимми и остальных. После номера поколения и года были указаны день и местное время в ладильских единицах, «часах» и «минутах». Этим единицам шестидесятеричной системы переводчики не удосужились подыскать объяснений. Но все сидящие в баре понимали их так же легко, словно глядели на хронометр Чжэн Хэ. Они с точностью до секунды знали, когда начнется шоу Триксии.

Шоу Триксии. Эзр почувствовал, как крепко у него сжаты челюсти. Шоу рабов на потеху публике, и самое страшное, что всем наплевать. «Мало-помалу мы становимся авральниками».

Чжау Синь с Ритой Ляо и полудюжиной других пар, в том числе двумя парами из Чжэн Хэ, сидели за обычными своими столиками, болтая о том, чего нынче стоит ожидать от передачи. Эзр сел с краю группки, испытывая смешанное с любопытством омерзение. Теперь у него даже друзья среди авральников завелись. Скажем, Чжау Синь. Синь с Ляо были типичными авральниками — бессовестными… но при этом не лишенные человеческого. Иногда Эзр видел в глазах Синя то, чего не замечали другие. Чжау хороший человек, умный, со склонностью к науке. Не подфарти ему в лотерее Аврала, окончил бы свои университетские штудии фокусом. Вообще говоря, авральникам удавалось особым двоемыслием обходить такие острые углы; а вот Чжау порой на них натыкался.

— …боюсь, что передач больше не будет, — с искренней тревогой говорила Рита Ляо.

— Не печалься, Рита. Мы ведь даже не знаем, насколько это серьезно.

— Это точно. — Гунле Фун влетела головой вперед, раздавая колбы «Алмазов и льда». — Думаю, неотвязники… — она бросила на Эзра примирительный взгляд, — переводчики не уловили смысл. Анонс этой передачи — чушь какая-то.

— Нет-нет, тут как раз все в порядке.

Это сказал кто-то из авральников. Потом он привел вполне удовлетворительное объяснение всей лабуды с «внефазным извратом». Трудность возникла не на этапе перевода, а на стадии осознания странного.

«Детский час науки» — первая настолько популярная голосовая радиопередача Триксии и ее группы. Уже одно то, что удалось соотнести устную речь с ранее расшифрованными графемами, могло считаться триумфом. Ранние передачи, пятнадцать объективных лет назад, шли в виде распечаток. Потом их, конечно, обсуждали у Бенни, но с таким же абстрактным интересом, как очередную порцию неотвязных выкладок насчет теоретических кунштюков В(ы)ключенной. Шли годы, передача обретала популярность. «И это хорошо, правда?» Но в какой-то момент последних пятидесяти мегасекунд Киви Лин Лизолет стакнулась с Традом Силипаном. С тех пор как Эзра выпустили на вахту, они с Киви и десятком слов не обменялись. «Она обещала позаботиться о Триксии. Ну что мне говорить человеку, растоптавшему это обещание?» Даже теперь Винь не мог поверить, что Киви его предала. Но… она ведь трахается с Томасом Нау. Может, она использовала свою «должность» так, как, по ее мнению, было лучше для Чжэн Хэ. Может… Пока похоже, что Нау всегда в итоговом наваре.