Уловка (Держи меня крепко, Прайм-тайм, Последнее интервью) - Браун Сандра. Страница 15

— Лучше нам вернуться домой, — резко бросил он. — Начинается дождь.

Это сообщение было лишним: еще до того, как он успел завести джип, с небес на них обрушилась стихия. Дождь хлынул сплошной пеленой.

— Держись, — крикнул Лайон и развернул автомобиль в противоположном от дома направлении.

Он быстро вел машину, их сильно бросало на неровной дороге. Ветер сорвал с него шляпу, и она улетела куда-то в мокрую мглу. Энди изо всех сил держалась за поручень, порывы ветра разметали ее волосы, крупные капли били по лицу и рукам. Он направлялся к каким-то скалам, издалека выглядевшим как сплошная стена без намека на укрытие. Когда они подъехали ближе, она наконец разгадала его намерение. Лайон нажал на тормоз, и джип сбавил скорость. На малом ходу они въехали в небольшую пещеру. Там было мрачно, но не страшно. Да и мрачность была вызвана бурей, из-за которой снаружи стало темно. Лайон заглушил мотор, и они погрузились в гнетущую тишину, нарушаемую лишь барабанной дробью ливня у входа в пещеру да звуком падающих с джипа на каменистый пол капель.

— Ты в порядке? — спросил он наконец.

От холода она дрожала с головы до ног, одежда пропиталась ледяной водой и теперь неприятно липла к телу. Еще она дрожала от беспокойства. И от предвкушения.

— Да.

Зубы стучали. Отзываясь на низкую температуру и мокрый топ, соски напряглись и стали заметны через ткань. Лайон увидел и тут же отвел глаза. Он нервно перевел взгляд со стен пещеры на потолок, потом на пол, железные перекладины джипа, задние сиденья, а потом вернулся к ее лицу — оно было бледным и напряженным. Он наблюдал, как дождевая капля катится по ее виску, по скуле, вниз по щеке, и останавливается на подбородке, готовая упасть. Лайон как бы со стороны наблюдал, как его большой палец тянется к ней, чтобы осторожно смахнуть каплю вниз.

Энди была совершенно сбита с толку. Он снова отвернулся и уставился на каменную стену. Кулаком мужчина легонько постукивал по бедру — единственное свидетельство внутреннего смятения, которое он себе позволил. Лайон выглядел как человек, пытающийся держать себя под контролем, но почва выскальзывала у него из-под ног. Одним быстрым движением он развернулся, нагнулся к пассажирскому сиденью и сжал ее лицо сильными огрубевшими руками.

Наклонив ее голову немного назад, он провел большим пальцем по нижней губе.

— Пожалуйста, не окажись лгуньей. Не окажись ей.

Его рот был горячим, настойчивым, под натиском губы Энди раскрылись, впуская внутрь язык. Он утонул глубоко в теплой расщелине ее рта. Притяжение между ними росло, из груди Лайона вырвался стон. Она обхватило руками его лицо, встречая поцелуй с неосторожным пылом. Манерность и вежливость были забыты. Это был поцелуй, вызванный необходимостью, ведомый страстью, внезапный, неоспоримый, несдержанный. Волна желания поглотила их обоих и унесла куда-то, где не было места мыслям, где бушевал древний огонь. Они утоляли жажду, которая до сих пор мучила их обоих. Его язык скользил по ее небу, зубам, он сравнивал поверхности, пробовал ее и наслаждался вкусом. Из-за дождя ее кожа стала влажной, запах духов смешался с запахом тела. Он оставил ее губы и приник к ямочке на шее, чтобы вдохнуть, уловить аромат. Его руки обхватили ее запястья.

— Тебе холодно?

— Нет, — выдохнула Энди, — нет.

Одной рукой она нежно потягивала его мочку, а другая скользила вверх и вниз по его спине, как будто запоминая контуры каждого мускула.

— Энди, у тебя ничего нет с Лесом Трэпером?

— Только работа и дружба. У меня никого нет. Не было с тех пор, как погиб Роберт.

Лайон поднял голову и внимательно посмотрел на нее, пытаясь разглядеть обман, скрытый в золотых озерах ее глаз.

— Мне хочется тебе верить.

— Верь. Это правда.

— Почему ты хочешь взять интервью у моего отца?

Его вопрос искренне озадачил ее, и удивление явственно отразилось на лице:

— По причинам, которые я тебе уже называла. Считаешь, у меня есть скрытые мотивы?

— Нет. Думаю, нет, — медленно отозвался он. — Многие люди годами пытались вторгнуться в его жизнь. Он не хотел, чтобы мир, созданный им для собственной семьи, был разрушен. Возможно, если бы он согласился дать интервью раньше, то не стал бы предметом такого количества спекуляций. Причины его отшельничества — личные. До твоего появления он был намерен унести все свои тайны в могилу, не ответив ни на один вопрос, чтобы удовлетворить людское любопытство. С одной стороны, я рад, что он не выдворил тебя на улицу, — он улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее в ключицу. Потом его взгляд помрачнел и невидяще остановился на ее сережке. — А с другой, я боюсь за него.

Энди откинула со лба прядь его непослушных темных волос, спутанных дождем.

— Почему, Лайон? — Она наслаждалась звучанием этого имени в собственных устах и повторила вопрос еще раз, просто чтобы услышать его снова. — Из-за его здоровья?

— Этого и еще… — Его интерес к сережке пропал, он нашел ее глаза более интригующими. — Неважно.

Он поцеловал ее.

— Ты такая красивая, Энди, — прошептал он в ее раскрытые губы.

На секунду она ощутила подступающую панику, когда Лайон начал говорить о личном. Неужели сверхъестественное чутье Леса на тайны снова его не подвело? Был ли у отца секрет, который сын хотел скрыть? Нет! Только не это! Боже, пожалуйста, не дай мне узнать что-то такое, о чем придется рассказать. Конфликт интересов был проблемой для любого репортера, который хотел быть объективным. Она прогнала беспокойные мысли прочь и сосредоточилась на поцелуях. Его язык легко коснулся уголка ее рта, затем он прошелся губами по щеке, чтобы поиграть с сережкой, которая прежде показалась ему такой интересной. Одной рукой Лайон крепко обнимал ее за плечи, а другая уже опускалась на грудь. На верхней границе ее топа он помедлил, изучая ладонью частоту пульса.

— Энди? — разрешение запрошено.

— Лайон, — разрешение получено.

Он накрыл полушарие ее груди рукой. У него были искушенные руки, он безошибочно касался тех мест, которые пульсировали от желания. Мокрая одежда, прилипшая к телу, только усиливала ток между его умелыми пальцами и ее напряженными сосками.

— С того момента, как я увидел тебя сидящей за стойкой у Гейба, мне хотелось тебя коснуться.

Его шепот, такой близкий, сам по себе уже был лаской.

— Бог наградил тебя по этой части.

— Я всегда переживала из-за размера.

Он мягко хмыкнул. Исследование продолжилось, стало смелее, доводя ее чувства до пароксизма.

— Тебе не стоило переживать. Подростком я постоянно фантазировал о девушках с такими формами, как у тебя.

— Именно такие фантазирующие подростки, как ты, все время пялившиеся на меня, заставили меня сомневаться в себе.

— Не в бровь, а в глаз.

— Каким было твое первое впечатление, когда ты впервые увидел меня там?

— Что у тебя невероятные глаза и потрясающая пара…

— Кроме этого!

— О, ну тогда ты спрашиваешь про последующие впечатления.

— Лайон, я серьезно.

— Я тоже, — засмеялся он, а потом поднял руку с груди и, запустив в ее волосы, все еще мокрые от дождя, серьезно произнес: — Я подумал, что ты очень привлекательная женщина, с которой я бы хотел провести ночь.

Она сглотнула комок в горле, появившийся от наплыва эмоций:

— А сейчас?

— Сейчас я думаю, что ты очень привлекательная женщина, которую мне бы хотелось узнать лучше, а потом лечь с ней в постель. Первым импульсом было чистое вожделение. А потом появилось то, чему я пока не могу дать название, но конечная цель не поменялась. — Он сжал ее подбородок между большим и указательным пальцем и пристально посмотрел в глаза. — Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Думаю, да, — с легким испугом и чуть дрожа ответила она.

— Не хочу, чтобы по этой части было какое-то недопонимание, — произнес он уверенно.

Как он мог быть так спокоен, когда она тряслась всем телом.

— Я хочу заняться с тобой любовью. Медленно и неторопливо; быстро и бесконтрольно; всеми мыслимыми и немыслимыми способами.