Уловка (Держи меня крепко, Прайм-тайм, Последнее интервью) - Браун Сандра. Страница 4

Его единственной настоящей любовью всегда была, есть и будет работа. Он был амбициозен сверх меры и готов на все, чтобы заполучить сюжет. Лес был резок, и ему — чаще, чем Энди хотелось бы это признавать, — не хватало такта. Он много сквернословил, а его настроение было непредсказуемым. Однако, несмотря ни на что, он был ее другом и ее начальником — а потому хорошо бы ей что-нибудь придумать, и поскорее.

— Что, если я уговорю Лайона Рэтлифа дать мне интервью? Он будет…

— Унылым дерьмом. Ни черта нам не скажет. Да и кому он, к дьяволу, нужен? Нам нужен старик, Энди. И нужен он нам сейчас, пока не отбросил копыта. Ты ведь все еще хочешь работать на Си-эн-эн, а?

— Конечно. Больше всего на свете.

— Так прекрати деликатничать. Энди, детка, ты в состоянии надрать задницу всем большим — мальчикам и девочкам, там, на Си-эн-эн, — в голосе его проступила почти отеческая гордость. — У тебя есть талант. Ты одна из лучших репортеров в стране: ты заставила серийного убийцу плакать прямо на камеру. Я видел это, причем на мне в этот момент не было очков. Ты молодая, красивая и сексуальная до неприличия — с этими твоими, черт их дери, золотистыми глазами и аппетитной фигурой. Заставь все это работать. Соблазни этого ковбоя и …

— Лес!

— О да, я чуть не забыл. Я же говорю с самой фригидной женщиной, когда-либо рожденной на земле, чтобы приводить мужчин в отчаяние. Слушай, Энди, ты для кого себя хранишь? Я, черт побери, убежден, что не для меня — и не потому, что я недостаточно старался. С тех пор как Роберта не стало, ты себя ведешь как девственница-весталка. Бога ради, три года прошло, ослабь узду. Давай, взмахни своими длинными ресницами и заполучи этого пастуха, пусть станет воском в твоих руках.

Она чуть не засмеялась от абсурдности идеи о том, что Лайон Рэтлиф может быть воском в чьих бы то ни было руках. Вместо этого она обреченно вздохнула. В какой-то мере Лес был прав: никакой жизни, кроме профессиональной, у нее не было. Возможно, причиной тому было то, что Роберт погиб, выполняя свою работу. Возможно, то, что ее отец был выдающимся журналистом. Энди Малоун чувствовала себя практически обязанной преуспеть в своем ремесле.

Работа на «Телекс» не была работой ее мечты, хотя национальное вещание и делало передачу заметной. Она страстно хотела на Си-эн-эн. Чтобы заполучить такую работу, она должна была снять сенсацию. Интервью с генералом Майклом Рэтлифом гарантированно привлечет внимание руководства телекомпании.

— Ладно, Лес. Мне не нравятся твои средства, но я преследую те же цели. Я рискну еще раз.

— Узнаю мою девочку. Что, если попробовать подобраться ближе с этим озеленением? Может, сумеешь пробраться туда под видом какого-нибудь гипофиза?

— Это железа, идиот, а не кустарник. Тогда уж скорее под видом питтоспорума — это вечнозеленый куст.

— Черт, не разбираюсь ни в том ни в другом. Но все могу использовать по назначению, если понимаешь, о чем я.

— Пока, Лес.

— Пока, люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Остаток дня она провела, валяясь на шезлонге рядом с бассейном у мотеля, решив, что заслужила небольшой отпуск. Энди чувствовала себя разбитой, хотя никаких видимых травм у нее, конечно, не было, а ее стройное тело в бикини вызвало восхищенный свист подростков, проезжавших мимо на пикапе. Их флирт был безобидным, чего не скажешь о Лайоне Рэтлифе.

Прошли часы с того момента, как она попала под прицел его взгляда, но ее тело отвечало на одно только воспоминание с такой силой, какой она давно не чувствовала. Ее груди трепетали от желания, которое, ей казалось, давно исчезло; соски затвердели и выступали под тканью бикини. Это была тяжесть, будто гигантское сердце поместили ей куда-то в низ живота. Оно пульсировало с равными интервалами, наполняя ее жизнью и напоминая, что она не умерла в том землетрясении вместе с мужем.

На машине, взятой напрокат, она доехала до ближайшего ресторана барбекю, где навынос взяла большой сочный сэндвич. В номере Энди пыталась смотреть телевизор, но глупые ситкомы и телешоу быстро ей наскучили. Тогда она принялась за горячий любовный роман: и хотя главный герой был светловолос и зеленоглаз, ей он представлялся исключительно сероглазым с непослушными темными волосами. Чувственный надменный рот, губы, в гневе сурово сжатые, но обещающие незабываемые поцелуи. Стройное сильное тело, для которого любая одежда недостаточно хороша. Загорелое, красивое слегка дикой красотой лицо, откровенная брутальность. У книжного мачо не было шансов с таким конкурентом.

— Он самый грубый мужчина, какого я когда-либо встречала, — сказала она сама себе, откладывая книгу и поднимаясь с кровати, чтобы проверить замок на двери.

Перед тем как выключить прикроватную лампу, она кинула вороватый взгляд через плечо на свое отражение в зеркале. На ней была футболка и полупрозрачные легкие трусики-бикини.

— Не так уж Лес не прав, — сказала она уверенно и выключила свет. Она действительно была хороша.

Энди не могла поверить, что все оказалось так просто! Ей только потребовалось вспомнить подслушанный в салоне красоты разговор о том, что Лайон Рэтлиф заказал из питомника несколько кустов для дополнительного озеленения ранчо. Супруга владельца во всеуслышанье заявила, что ее муж намерен доставить и высадить растения в четверг утром. Энди проснулась с уже готовым планом в голове. Про себя она тихонько поблагодарила Леса за вдохновение.

Она надела костюм из тяжелого шелка, а под него легкую, кораллового оттенка, блузу из шифона. Волосы Энди закрутила в низкий пучок — весь ее вид должен был источать компетентность и профессионализм. Она остановила машину на обочине, не доехав до ранчо Рэтлифов примерно милю, и стала ждать, надеясь, что не опоздала. Спустя двадцать минут ожидания на шоссе показался грузовичок озеленителя, нагруженный растениями. Она выскочила из машины, подняла капот и, приняв крайне растерянный и озабоченный вид, встала рядом. Как она и ожидала, поравнявшись с ней, грузовик притормозил. Мимо рифленых сторон его прицепа Энди побежала к кабине водителя, откуда тот уже выбирался ей навстречу.

— Спасибо большое, что вы остановились, — сказала она запыхавшись.

— Доброго утра! Что произошло с вашей машиной, маленькая леди?

Она напряженно сжала зубы за фальшивой улыбкой.

— Ума не приложу, — жалостливо простонала Энди. — Я ехала на ранчо Рэтлифов. Я и так уже опоздала на встречу с Грэйси, а теперь еще это! Она, наверное, волнуется, что могло со мной случиться. Не могли бы вы подбросить меня до ближайшего телефона?

Энди понятия не имела, кто такая Грэйси. Лайон упоминал это имя в закусочной Гейба вчера. Она с одинаковой вероятностью могла быть родственницей, кухаркой, экономкой… женой? Читала ли она когда-нибудь, что он женат? Почему мысль о существовании потенциальной жены расстроила ее? Как бы там ни было, ложь о встрече с Грэйси сработала: садовник широко улыбнулся:

— Я могу помочь вам больше: я как раз еду к Рэтлифам. Что думаете, если я подброшу вас прямо к крыльцу?

Рука ее порывисто взлетела к груди, как будто пытаясь успокоить биение сердца.

— Да вы шутите! О, вы мой спаситель. Я смогу сделать все свои дела и заодно позвонить насчет машины. Вы уверены, что вам это не в тягость? — спросила она, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— Ничуточки, ничуточки.

— Я только заберу свою сумочку и закрою машину.

Она развернулась на каблуках и потрусила назад к автомобилю, благодаря небо за то, что этого парня удалось так легко ввести в заблуждение — он даже не спросил, что за дело у нее на ранчо. Чтобы забраться в кабину, стыдливостью пришлось пренебречь, но мистер Хутон оказался настоящим джентльменом и деликатно отвернулся. Внутри оказалось шумно, пыльно и пахло землей и удобрениями. Теперь, достигнув цели, Энди рассеянно болтала с мистером Хутоном, пока они не подъехали к охраняемому въезду на ранчо. Он нажал на педаль, и тормоза заскрипели. По всей видимости, Лайон предупредил охранников о приезде садовника: ворота широко распахнулись, и они проехали мимо дежурившего у входа беззубого мужчины в ковбойской шляпе. Даже если он увидел Энди и заметил, что она не выглядит как работница, то виду не подал. Она облегченно выдохнула, когда они продолжили движение и створки в зеркале заднего вида стали закрываться.