Свидание на Аламуте - Резун Игорь. Страница 25

– Ну?

Лис сглотнула какой-то комок в горле и передала полковнику аппарат с антенной, который все еще бережно держала в руках. Пока он вглядывался в экранчик, она, щурясь, бесстрастно произнесла:

– Вилла Кометто. Там!

Валисджанс, совершенно обескураженная, переводила взгляд со своих новых друзей на незнакомого мокрого человека с короткой стрижкой. Потом, обиженно надув губки, воскликнула:

– А, черт! Может, кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?

Полковник посмотрел на экран, потом на нее и внезапно ловким жестом положил свою мокрую худую руку на ее лицо, закрыв глаза. Молодая женщина затихла.

– Пусть поспит, родная, – произнес Заратустров. – Намаялась она с нами. Все. Сейчас вытащим машину – и отдыхать.

Сзади послышались шлепки босых подошв по лужам. Подошедшая китаянка смахнула с головы капли и доложила, показывая на бивший из поломанной колонки и уже иссякавший фонтан:

– С вас, мсье Александер, двести евро штрафа. Пожарный гидрант и клумба.

Точка Сборки-5

Вилла «Кометто». Полиция и другие

Стоять в оцеплении всегда скучно. Тем более в оцеплении за два квартала от места – на периферии. Толком ничего не знаешь, тишина… и никакой причастности к настоящей работе. Стоять в оцеплении – значило торчать на пересечении авеню Августин Дюмон и Пьер Броссолет, под мелким сеющим дождиком, от каплей которого некоторые парижане даже не могли спастись при помощи своих зонтов; торчать, курить и болтать обо всем, не зная, когда же кончится это мероприятие. Кого-то убьют, кого-то захватят, но кого-то и отпустят к женам и автономным газовым котлам, составляющим предмет гордости каждого второго француза.

Младший докуривал пачку лицензионных Dunhill. Старший смолил первую сигарету из пачки Das Kabinet, привозимых его другом из Германии.

– Слушай, поганая эта заварушка. Как думаешь?

– Да уж, нечего сказать.

– Погоди, все же началось с того момента, как этот Неро схватил двух черных, верно?

Вместо слов – плевок сквозь зубы. На асфальт.

– Черт подери. Ты думаешь, он неправ?

– А черт его знает. Черных вообще давить пора. На шею садятся. Сын не может спокойно в школу ходить…

– А что?

– Папа – палач. Полицейский. Короче, ему бы надо было потише… Неро разворошил весь муравейник!

– Да. Если бы Жозье не стал подлизываться, нас бы сюда не направили…

– А как ты хотел?! Дело государственной важности.

– Думаю, ни черта нам не заплатят. Сверхурочных.

– Ну, по окружному тарифу… это слезы.

– Да и черт с ним.

– Слушай, а мы не того…

– Что?

– Что рассказали все это китаянке?

– Да иди ты… обойдется.

– У тебя есть еще сигареты? Дай одну…

Дождь. Морось. Над минаретами мечети, за оградами улицы Августин Дюмон – серая шапка облаков. Это граница оцепления. Под минаретами, под золотыми полумесяцами мечети – тупорылая морда броневика французского МВД. Блестит тротуар, ярко оранжевеет разметка.

Спецоперация вступила в решающую фазу.

На перекрестке рю Лаваль и авеню Виктора Басха стоит красно-белый автобус «Неоплан». Это обыкновенный туристический автобус, и его стоянка в двух шагах от церкви Ванв вполне оправдана, так как туристы могли сходить посмотреть облезлые фронтоны церкви, начатой еще гугенотами, но счастливо оконченной протестантами. Однако туристов нет ни в автобусе, ни поблизости. Лакокраска на стенках скрывает под видом ординарной жести четырехсантиметровый кевларо-стальной лист, стекла в окнах с лиловым оттенком – броневые. Автобус оборудован спутниковой антенной и сетчатым локатором; в салоне – мягкие кресла и тонкие, в лист бумаги, мониторы компьютерной сети. Аристид Неро в сером мундире бригадье МВД сидит в одном из кресел, рассеянно глядя на возносящиеся за эстакадой метро башенные прожекторы стадиона Ленина, курит длинную доминиканскую сигару и слушает своего помощника Арона Жюссейля. Тот, маленький человечек в коричневом жалком костюме, обремененный очками, женой, страдающей зобом, и тремя детьми, стоит перед этим креслом и столиком в какой-то странной, полусогнутой позе – отчего эти люди всегда стоят в таком странном положении? – и докладывает:

– Они очень хорошо подготовились, патрон. По всему периметру работают телекамеры постоянного наблюдения, не менее трех штук на один квадрат пространства. Данные анализируются объединенным компьютером. К тому же на крыше мы обнаружили скрытый приемник спутниковой системы ГЛОНАСС, что позволяет обитателям дома контролировать обстановку и любые объекты на расстоянии трех километров… в том числе и нас с вами.

Последние слова он произнес потерянно, но Неро оборвал вовремя:

– Дальше!

– Внутреннее строение виллы имеет специальные водные преграды, которые… которые могут быть форсированы только специализированной десантно-штурмовой техникой бригады спецназа МВД Франции…

– Запросить!

– Кроме того, дополнительной преградой являются автомашины, которые, э-э… которые скопились на улице Поля Берта и авеню Мориса Тореза.

– У них что, гости?

Жюссейль выглядел растерянным. Уши его, острые и немного мохнатые, пугливо прижались к голове, как у насторожившегося зверька.

– Н-нет… Наблюдение ничего такого не выявило. Но… но в мечети какой-то праздник, патрон! Машины фактически запрудили обе улицы.

– Хорошо. Впрочем, это идея! – Неро внезапно воодушевился. – Это отличная стратегия, малыш! Отправьте на проверку автомобилей батальон дорожной полиции. А наши ребята пойдут под их прикрытием. От их машин – по асфальту, ползком, к вилле. О’кей?

– Но, патрон, это…

– Жюссейль, вы мне напоминаете старую деву, которая размышляет, когда дать аббату – до святой мессы или только после причастия? Черт подери, какие есть у этой дерьмовой виллы уязвимые места?

– Только… только насыпь подземки. Но она просматривается… если только…

И помощник совсем растерялся. Очки задрожали. Печальные глаза бегали по мундиру Неро с петличкой Почетного Легиона, по роскошному столу красного дерева, по перьевому «паркеру» и бумаге для записей с золотым обрезом.

– Если только… что? – сухо уронил Неро. – Если только под прикрытием забора железной дороги выбросить десант спецназа из самого обычного поезда метро… Вы же это хотите сказать, мой милый друг?

Жюссейль в ужасе отступает назад. В салоне автобуса, кроме них, еще два техника и один оперативник. Но они заняты своими делами: негромко переговариваются по рациям, чьи микрофончики дрожат у губ, принимают рапорты, проверяют работу постов наблюдения – и совершенно не обращают внимания на разговор Жюссейля и Неро.

– Но для этого, патрон… придется… придется на двадцать минут остановить все поезда на линии Шатильон – Вожирар!

– Так остановите!

– Но, патрон… на это нужно получить санкцию министра транспорта…

– Так получайте!!! Что вам от меня нужно? Звонок? Подпись?! Речь идет об операции государственной важности! А ваша задница все еще торчит тут, Жюссейль!

Помощник молчал. Перо скрипело, скользя по бумаге с водяными знаками МВД и золотым обрезом. Неро, кривя губы, набросал план операции, перечеркав лист рваными линиями, и бросил его Жюссейлю. Чиновник откинулся в кресле, задумчиво посмотрел на плавающие в утренней дымке минареты и устало произнес: