Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды - Песков Василий Михайлович. Страница 20

Гусиные перья когда-то тоже ценились. Из России только в Англию ежегодно отправлялось 20–30 миллионов этих орудий письменности, кои держали в руках и Байрон, и Пушкин. Курьез, но даже в век авторучек находились люди, предпочитавшие перу стальному гусиное. В. Бережков в книге «Страницы дипломатической истории» пишет: «Британский посол сэр Арчибальд Кларк Керр… писал от руки на голубой бумаге с водяными знаками гусиным пером, и Павлову (сотруднику МИДа. — В. П.) стоило немало труда расшифровывать подобные рукописи». Башкиры гусиным крылышком пользовались и сейчас пользуются для того, чтобы смахнуть со стола крошки, подмести очаг.

В некоторых районах нашей страны гуси пользовались особым почетом. Семен Степанович Гейченко, с которым в Михайловском я завел разговор о гусях, достал с полки книжку «Пушкиногорье», и я в ней прочел: «С древних времен на Псковщине была своя порода домашних гусей. Они назывались «псковские лысые» и отличались вкусным мясом, добротным чистым пером, мощными красными лапами и большой лысой головой на длинной шее.

У жителей столицы они пользовались большой славой. На Сенной площади Петербурга был даже особый торговый ряд, в котором продавали только псковских гусей.

Осенью гусей большими стадами пешим ходом отправляли на продажу в Псков и Питер. Гнали их мужики, хорошо знавшие это дело, вооруженные длинными хворостинами. А чтобы во время долгого пути птицы не сбивали себе ног, им заранее смазывали пятки густой смолой».

Гуся отличают смышленость, спокойствие, чувство достоинства. В его характере, унаследованном от диких предков, много занятных для человека повадок. Наблюдать гусиную стаю, гусиную семью всегда интересно. Те, кто водит гусей, расскажут, как привязан гусак к гусыне, как подает ей голос, пока она сидит взаперти на гнезде. Весною гуси-самцы становятся беспокойными, оберегая права на отцовство, гусак отважно дерется с соперником. Эта черта характера особенно выделяется у гусей тульской породы. «Нижегородцы двести лет собирались весной на веселые праздники гусиных боев.

За гуся-победителя платили 100–200 рублей». Потеха имела немалый практический смысл — поощряла заведение гусей в хозяйствах.

Башкиры издавна водят гусей — морозят их во время осенних забоев, вялят летом на солнце. Оплывший жиром, подсоленный вяленый гусь три года сохраняется без холодильника. Пришел гость — угощение готово. Поехал в гости — прихвати с собой гуся в гостинец. «Праздник гусиного пера» имеет тут глубокие корни. Повсюду, как только выпадал снег и уходила под лед вода, начинали убирать урожай птицы.

Каждый дом забивал не менее двух десятков гусей. В день с такой работой хозяйке не справиться. Приглашала соседей. Все — щипка пера, паленье гусиных туш на костре, ополаскиванье гусей в проруби — делалось сообща, с песнями, с соблюдением ритуала. Хозяйственное событие оборачивалось веселым сельским празднеством.

На этих трудовых посиделках парни знакомились с девушками, тут каждый мог показать трудолюбие, остроумие, способность спеть, сочинить песню. После этого праздника всегда было много свадеб.

Были годы, когда и тут, в Башкирии, стада гусей поредели. Сейчас наблюдается некий ренессанс этой птицы в личных хозяйствах. И не скажем, что сам собой, но без большого труда «праздник гусиного пера» удалось возродить повсеместно. В республике шли дискуссии, как это сделать лучше, совместить с современным укладом жизни. Разумно решили: «Возможно ближе к истокам!» Это помогло избежать формализма, превращения праздника в «мероприятие».

Но элементы современной жизни в него вошли. Собираясь к вечеру в клубе, участники праздника подводят итоги сельского года — кому грамота, кому подарок, кому доброе слово. Тут же выставка вышивки и ковров, пуховых платков и детских рисунков, сельских кулинарных творений. Характерны лозунги праздника: «Для джигита и семьдесят ремесел — мало». «Хорошая жена на снегу пищу сварит»…

В Бурангулово я собрался попасть в канун праздника — важно всегда оглядеться, но самолет задержался, и я в буквальном смысле оказался с корабля на балу. У деревенской околицы «газик» встретила группа наездниц в национальных башкирских костюмах. Тут же гостей пересадили в нарядные, увитые лентами сани.

В сопровождении наездниц мы выехали на центральную деревенскую улицу, под громадным рисунком белого гуся пригубили хлеб-соль, познакомились с председателем сельсовета, с бабушкой Колесо… И чуть приторможенный опозданьем гостей сельский праздник пошел по своей колее.

Все, что я видел на улицах, напоминало картины Кустодиева: снег, смех, пестрота красок, лошади, люди, самовары возле ворот, столы с печеньем-вареньем, пляски, музыка, ребятишки на деревьях и на заборах. Все неподдельно-естественно, полнокровно. Костюмы не пошитые только что, а видавшие уже не одно торжество, музыка не из репродуктора, а рожденная гармониками, медным гонгом, тростниковыми дудочками, мандолиной.

Мелькают в плясках цветные платки, звенят мониста. Мальчишки, завладев лошадьми, носятся в нарядных санях по деревне. И гогочут возбужденно во дворах гуси.

Обыкновенно процесс обработки забитых гусей идет синхронно во всех домах. Но для гостей специально кое-где работу попридержали, чтобы можно было увидеть, как под песни щиплют гусей, как на другом дворе на кострах гусиные тушки опаливают, как с песнями девушки набивают гусиным пухом подушки. Посетившему дом полагается отведать яств, приготовленных к праздничному застолью.

Близко к вечеру коллективный праздничный труд был закончен, и наступил момент, когда вся деревня тронулась к речке. Впереди неспешным шагом под музыку двигались нарядные старухи и молодухи с коромыслами, обвитыми лентами.

На коромыслах висели золотистые тушки гусей — по четыре на каждом. Я снимал процессию сверху, с забора, и насчитал сорок два коромысла. Вместе со взрослыми свою ношу — осмоленных на костре уток — несли к проруби девочки-школьницы. А следом с музыкой, с танцами, шутками к речке двигалась вся деревня-доярки, колхозный бухгалтер и счетовод, трактористы, учителя, агроном, председатель сельсовета, старушки, с нетерпением ожидавшие праздника, подростки-девочки. На виду у всех, пританцовывая, плыла бабушка Колесо.

Рядом с ней шли признанный песенный запевала техник лесничества Асия Исканьярова, учитель Гали Хамматов, вторивший гармонистам на мандолине, неутомимый танцор четвероклассник Разиль Валиев. Счастливые от встречи с родным селом, шли приехавшие на побывку солдаты Азамат Хамматов и Шагбал Куддусов. Не при исполнении служебных обязанностей, а пританцовывая вместе со всеми, шел сельский милиционер Хайдар Магафуров. Семьсот человек живут в Бурангулове. В домах в этот час остались лишь малые дети да старики-сидни.

Башкиры издавна морозят гусей.

Порошил легкий снежок. Вода в длинной проруби колыхалась от погруженных в нее гусей. Обрядовая песня сопровождала эту купель… Уже в сумерках праздничная процессия двинулась к деревенскому клубу.

А за вечерним столом мы сидели рядом с председателем сельсовета Мавзигой Габитовой. Она родилась и выросла тут, в Бурангулове. Работала долго библиотекарем, знает все тонкости деревенского быта, знает лицо и характер каждого из селян. Мавзига уважаема всеми, ее слово и мнение высоко ценятся.

Много сделала Мавзига для возрожденья народного праздника и хорошо понимает, как подобные торжества нужны для села. Мы были едины с ней в мыслях: «Упорядоченность деревенской жизни, ощущенье ее особенных радостей, достаток в домах делают жизнь в селе интересной, осмысленной. И трудовые успехи в конечном счете определяются не «погоней за планом», а всем укладом жизни. Труд, праздники, взаимопомощь, забота о тех, кто уже трудиться не может, и о тех, кто будет трудиться завтра, работают на здоровье села».

— Видели днем солдат, приехавших на побывку?.. Ни минуты не сомневаюсь: они считают свою деревню самым дорогим на земле местом.