Над Тиссой (иллюстрации Г. Балашова) - Авдеенко Александр Остапович. Страница 35

— Так, говоришь, к тебе можно без доклада входить и слесарю третьего разряда? Молодец, не обюрократился. Здорово, Петро!

— Хоть я и не Петро, — откликнулся машинист, — а все ж таки здоров. Василем я до сих пор прозывался. Забыл?

Кларк умышленно называл Василя Гойду Петром. Вообще он ничего не делал так, по простому душевному движению, все у него было рассчитано, заранее продумано.

В самые последние часы Кларк неожиданно узнал, что его случайный вокзальный знакомый, молодой машинист Василь Гойда, является достопримечательной фигурой Явора. До своего совершеннолетия он уже прошел большой путь — несколько лет партизанил. Главное же, что вызвало беспокойство Кларка, — участие Василя Гойды в боях за карпатские хребты в составе той части, где служил Белограй.

Осенью 1944 года советские войска штурмовали укрепленный горный хребет Яблоницкий и вступили в пределы Закарпатской области. Сотни проводников из местных жителей и партизан нацеливали роты, батальоны и полки на фашистские узлы сопротивления. Василь Гойда, тогда еще подросток, был в числе проводников. Темной ночью он пробрался с советскими саперами к Ясинским воротам, запиравшим вход в долину Тиссы, и перерезал подземные кабели, подведенные под огромную скалу, куда было заложено фашистами несколько тонн взрывчатых веществ. Замаскировав следы повреждения, Василь Гойда и его товарищи скрылись.

На другую ночь разведчики вернулись в городок Ясиня во главе штурмовых батальонов. Та самая скала, которая должна была взорваться при появлении русских в ущелье, не сбросила на голову наступающих ни единого камня. Партизан Василь Гойда хорошо знал Ясинский укрепленный район, все четыре десятка двухамбразурных дотов, их точное расположение, секторы обстрела и подступы к ним. По тайным тропам штурмовые группы обошли минные поля, электрифицированные проволочные заграждения и ворвались непосредственно в укрепленный район. Забрасывали амбразуры гранатами, закупоривали камнями, землей.

Вот в этих закарпатских боях, по всей вероятности, полагал Кларк, могли встретиться Василь Гойда с Иваном Белограем. Но если это и случилось, то вряд ли в той сложной обстановке они имели возможность хорошо запомнить друг друга. Значит, рассуждал Кларк, надо не прятаться от Гойды, а смело атаковать его. Задача облегчалась тем, что Василю Гойде было немногим больше двадцати.

В своем тайном исследовании Кларк писал о советской молодежи: «Молодость всегда остается молодостью, при любых социальных потрясениях. Никакие доктрины и проповеди, никакие заклинания не могут сделать пылкого юношу зрелым мужем, вооруженным суровой мудростью. Молодость щедра по природе и прекраснодушна: дарит свои цветы всякому, кто протягивает к ней руку.

Сама еще в зеленом пуху, она любит покровительствовать. Доверчивость — ее естественное состояние. Она чаще всего принимает человека таким, каким он хочет показать себя. Преданная добру, молодость не может себе представить, что рядом с ней кто-то живет по иным законам. Счастье и борьба нередко кажутся ей полярными понятиями. Она любит песни со счастливыми концами».

Эта «отмычка», которую Кларк уже применил к сердцу Терезии, казалась ему подходящей и в данном случае.

— Товарищ Гойда, а мы ведь старые знакомые! — Глаза Кларка улыбались. — Может быть, припомнишь, где мы встречались?

— Так я же сразу тебя узнал. Разве можно забыть такого боевого гвардейца… На вокзале мы с тобой встретились. Еще и выпивали за здоровье друг друга.

— Нет, мы гораздо раньше с тобой встречались.

— Где? Когда?

— Неужели забыл? Эх, а казалось, всю жизнь будешь помнить… А я тебя вот действительно сразу узнал. Здорово ты изменился… Вырос. Возмужал… Ну, а я?… Смотри получше и вспоминай, товарищ Гойда.

Кларк дважды перевернулся на каблуках, показывая себя со всех сторон.

— Ну, вспомнил? — Он схватил Гойду за руку, повыше локтя, крепко сжал. — Яблоницкий хребет… Ясинский укрепленный район… Штурм линии Арпада… Венок из роз… Сержант Иван Белограй… Ага! По глазам вижу, что начинаешь вспоминать. Друже, отчаянная твоя голова, перед тобой стоит тот самый Иван Белограй, который вместе с тобой штурмовал железобетонные доты в Ясине, который карабкался на Полонины. Да, да! Все это я тебе хотел сказать еще там, на вокзале, но ты взял и сбежал.

— Иван?… Белограй?…

«Воевал я с ним или не воевал? — спросил себя Василь Гойда и твердо сказал себе: — Нет, не воевал».

Кларк извлек из кармана пачку бумаг, бережно разгладил их:

— Знакомые подписи? Командир корпуса генерал Гастилович! Начальник штаба корпуса полковник Шуба! Командир полка Герой Советского Союза Угрюмов!..

Затем Кларк достал аккуратно сложенную, пожелтевшую от времени многотиражку. На первой странице была напечатана большая статья, озаглавленная: «Подвиг гвардейца Ивана Белограя».

Василь Гойда казался Кларку серьезным препятствием, преодолеть его нелегко. Ну и что же! Его план использования в своих целях Василя Гойды очень рискован, но разве это более рискованно, чем все, что сделал Кларк? Если атака на Гойду окажется удачной, то он намного сократит свой путь к победе. Гойда, наверно, в конце концов поймет, с кем подружился, какие услуги оказывал врагу, но будет уже поздно — Кларк к тому времени исчезнет.

Но как ни высоко ставил своего противника Кларк, а все же недооценил его.

Василь Гойда, несмотря на свои двадцать два года, отлично разбирался в людях. Если уж он вверял свою душу, то всю без остатка, но не легко он ее вверял и не всякому. Обладая горячим сердцем, он, однако, всегда знал, за что именно любит того или иного человека, чем скреплена его дружба с ним.

Закарпатские партизаны не доверяли бы ему серьезные дела, если бы он десятки раз не доказал, что умеет быть храбрым и осторожным, умным и бдительным. Рискуя жизнью, он выполнял важные поручения командира партизанского соединения. То под видом верховинского пастушонка, то школьника, едущего на каникулы, то бродячего музыканта он проникал в Мукачево, Ужгород, Явор и даже в румынский Сигет, стоящий на рубеже Закарпатья и Трансильвании. Возвращался в партизанский штаб всегда благополучно, с богатыми сведениями: сколько и где расквартировано карательных эсэсовских полков; сколько эшелонов с войсками прошло на восточный фронт; какие новые приказы обрушили на голову закарпатцев марионеточные бургомистры; какое добро, приготовленное для отправки в Германию, лежит в яворских пакгаузах. Действовал, где маскируясь возрастом и наивной улыбкой, где прикидываясь деревенским простачком, а где и с помощью верных партизанских друзей.

Чуть ли не три года вел разведку Василь Гойда в глубоком тылу врага и всегда оправдывал доверие командования. Если бы он не умел разбираться в людях, если бы не понимал и не чувствовал, кому имеет право довериться, а кого подозревать, если бы не научился читать мелкие приметы неправды, не продержаться бы ему так долго в подполье.

К счастью, Кларк ничего не знал об этой стороне жизни Гойды.

Панибратский тон и напористость Ивана Белограя не понравились Василю Гойде. Размахивает приказами, навязывается во фронтовые друзья… Что ему надо? Вот так, наверно, он навязывался в друзья и тому артиллеристу-старшине, с которым пировал на яворском вокзале. Гойда во всех подробностях восстановил разговор, который он нечаянно подслушал, сидя за соседним столиком. Особый смысл теперь приобрели для него слова старшины: «Удивляюсь, Иван: всего один час знаю тебя, а нравишься так — вроде мы с тобой всю жизнь дружили».

— Белограй!.. Вспомнил! — воскликнул Гойда. — Ты был ранен в Ясине, когда штурмовали укрепленный район. Так?

— Вот и забыл! — снисходительно улыбнулся Кларк. — Не в Ясине, а за Раховым. В Ясине я еще на всю зажигалку давал прикурить фрицу.

— Правильно. Всё вспомнил. Тебя хотели отправить на попутном танке в госпиталь, а ты сопротивлялся: «Моя рана пустяковая, оставьте меня на фронте». Было такое дело?

Кларк был слишком хитер, чтобы сразу же схватиться за этот спасательный круг, который ему подбросил Гойда.