Ефремовы. Без ретуши - Раззаков Федор Ибатович. Страница 7

Однако в марте 53-го Сталин внезапно скончался (скажем прямо, при подозрительных обстоятельствах, наталкивающих на мысль об его убийстве), после чего «старая гвардия» тут же «задвинула» молодую (сталинские выдвиженцы были раскиданы по стране, отосланные подальше от Москвы), а демократические процессы, задуманные Сталиным, стали ассоциироваться исключительно с именем Хрущева. В итоге тот очень скоро вошел во вкус и спустя три года после смерти вождя всех народов повел атаку на тех партийных деятелей, кто мог помешать ему стать единоличным правителем страны. Так на свет появился упомянутый выше доклад «О культе личности И. Сталина», и началась широкая кампания по реабилитации людей, осужденных в годы правления «вождя народов». Последние должны были стать социальной опорой Хрущева в его наполеоновских планах по переустройству страны. Вот почему многих пострадавших (как реально, так и мнимо) в годы правления Сталина стали тянуть наверх, предоставляя им командные посты в разных сферах общественной жизни. Например, среди творческой интеллигенции таких людей были сотни. Назову лишь некоторых – тех, кто стал пострадавшим через своих родителей и достаточно высоко поднялся в одной только Москве или Ленинграде (их отцы, занимавшие при Сталине высокие партийные посты, были репрессированы): Булат Окуджава, Лев Кулиджанов, Марлен Хуциев, Георгий Товстоногов, Марк Захаров и др. А ведь были еще и такие деятели, кто пострадал лично, а также те, у кого в числе репрессированных значились братья, сестры или, например, родня со стороны жены. И всех этих людей тянули наверх, множа ряды антисталинистов во властных структурах – в политике, экономике, идеологии. Чуть позже эти люди составят тот самый легион, который поможет М. Горбачеву развалить СССР. Кстати, сам будущий генсек (как и его супруга) тоже из «этих». Читаем в Википедии: «Дед М. Горбачева по матери, Пантелей Ефимович Гопкало (1894–1953), происходил из крестьян Черниговской губернии, был старшим из пяти детей, в 13 лет потерял отца, позднее переселился в Ставрополье. Стал председателем колхоза, в 1937 году был арестован по обвинению в троцкизме. Находясь под следствием, провел в тюрьме 14 месяцев, вынес пытки и издевательства. От расстрела Пантелея Ефимовича спасло изменение «линии партии», февральский пленум 1938 года, посвященный «борьбе с перегибами». В итоге в сентябре 1938 года начальник ГПУ Красногвардейского района застрелился, а Пантелей Ефимович был оправдан и освобожден. Уже после отставки и крушения СССР Михаил Горбачев заявлял, что рассказы деда послужили одним из факторов, склонивших его к неприятию советского режима…»

А вот что написано про родню Раисы Максимовны Горбачевой: «Дед по отцу Андрей Филиппович Титаренко переехал из села в Чернигов, был беспартийным, четыре года провел в тюрьме, работал железнодорожником… Дед по материнской линии Петр Степанович Парада (1890–1937) был богатым крестьянином, расстрелян как троцкист, так как выступал против коллективизации и стахановского движения, посмертно реабилитирован в 1988 году…»

Но вернемся к Олегу Ефремову.

Он проходил по другой категории. Его отец, как мы помним, не был пострадавшим от сталинской власти, но зато служил в системе ГУЛАГа. Здесь могла прослеживаться иная связь – по линии спецслужб, которые имели обширную сеть агентуры (как штатной, так и агентуры влияния) в разных слоях общества и были заинтересованы в том, чтобы эта агентура (или ее родственники) продолжала свою работу и в новых реалиях постсталинского времени. Поэтому к детям энкавэдэшников или гулаговцев, даже несмотря на громкое «дело Берии», в хрущевские годы относились более чем хорошо. Взять того же Олега Ефремова или кого-то другого: например, Элема Климова (его отец работал в прокуратуре и занимался делами репрессированных), Марка Розовского (еще один отпрыск человека, работавшего в системе ГУЛАГа), Леонида Броневого (его отец работал в НКВД, потом был репрессирован) и т. д. Все эти люди начали свое восхождение в профессии в конце 50-х – начале 60-х и занимали антисталинские позиции. И еще – многие из них были евреями, имевшими к Сталину особые счеты. Безусловно, что одним из главных мотивов их продвижениях наверх был природный талант. Но последний без поддержки извне очень часто не имеет возможности раскрыться. А вот если его поддерживают заинтересованные силы, тогда путь наверх становится гораздо легче. Не случайно в те годы и термин такой родился – «дети XX съезда». Это те самые дети (как в прямом смысле, так и в фигуральном), которые сделали себе карьеру на антисталинской почве. И Олег Ефремов был именно таким «дитем».

Но вернемся к спектаклю ЦДТ «Борис Годунов» в постановке Анатолия Эфроса. Это был спектакль с антисталинским подтекстом. Впрямую говорить об этом тогда было еще нельзя (это произойдет чуть позже), поэтому в рецензиях вещи назывались не впрямую. Например, так: «В спектакле осмысливались вечные вопросы человека и власти. Ответственности за принятые решения не только перед собой и своими близкими, но и перед народом и государством. Ответственность за пролитую кровь, смерти сотен людей. Цена, оплаченная за жажду власти, корыстолюбие и жестокость…»

Роль Самозванца в «Борисе Годунове» оказалась последней ролью Ефремова в ЦДТ. Еще в период репетиций наш герой задумал создать свой собственный театр, где он был бы полновластным хозяином, как в творческом плане (как главный режиссер), так и в личном (как тот петух в курятнике). Всего лишь несколько лет назад о таком развитии событий можно было только мечтать. Но тогда, в 56-м, сразу после XX съезда КПСС, таким людям, как Олег Ефремов, судьба явно благоволила. Причем по разным причинам – как явным, так и тайным, о чем речь уже шла чуть выше. Хотя за плечами Ефремова была всего лишь одна режиссерская работа – «Димка-невидимка». Плюс к тому же он преподавал в Школе-студии МХАТа. Именно там, собственно, он и решил набрать костяк своего будущего театра, который назвали «Современником». Хотя началось все (в теории) чуть раньше – с поездки Ефремова на Волгу в 1952 году. Во всяком случае, так об этом думает Геннадий Печников, который составил герою нашего рассказа компанию в той поездке. Вот как он сам вспоминает об этом:

«У меня родилась неожиданная идея – поехать вместе в путешествие по Волге. В 1951 году я прочитал рассказы Горького и сразу подумал, что он так правдиво пишет, потому что видел все сам. А мы? Что мы видели, московские мальчики? Ведь, как ни крути, и у Олега, и у меня – дом, мама-папа, обеды-ужины. И я сказал Ефремову: «Нам надо набираться жизненного опыта!» Он загорелся: «Конечно!» И был очень огорчен, когда я попросил отложить поездку из-за съемок в фильме. Взял с меня обещание: «Ну только чтоб в следующем году – точно!» И вот весной 1952 года мы оформились в Туристическом клубе и составили маршрут на 42 дня вниз по Волге… Раздобыли одну палатку на двоих, один рюкзак, даже приличная шляпа была одна – для переговоров с председателями колхозов. Мы рассуждали так: денег у нас нет, значит, их нужно зарабатывать в дороге! Поэтому взяли с собой реквизит для представлений. Перед выездом договорились: в дороге не ныть, не ссориться! Все делать сообща. Олег уточнял: «А если я, например, выпить захочу?» Говорю: «Я против!» И, надо отдать ему должное, он выполнил это условие.

Лишь только тронулись из Москвы на поезде до Ярославля – произошло ЧП, у нас украли сумку с продуктами. Как Олег бесился! Стучал кулаком по столу: «Ну, раз у нас украли, и мы будем воровать!» Но это, конечно, он так, сгоряча. В общем, в Ярославль мы приехали голодными. Пошли в местный театр, попросили у главного режиссера рекомендацию, чтобы в области нас принимали как серьезных артистов. Ну а дальше – городки, деревеньки, маленькие совхозы… Иногда ночевали у местных жителей, иногда просто ставили палатку посреди поля… Приходишь к председателю колхоза – в той самой шляпе, говоришь: «Мы туристы, но мы и артисты! Можем дать у вас спектакль». Собираются колхозники. Мы им читали стихи Маяковского, Твардовского. Особым успехом у крестьян пользовалась басня Сергея Михалкова «Как старик корову продавал». Еще разыгрывали маленькие рассказы Чехова. Несмотря на то что выступали перед простой публикой, готовились серьезно.