Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном - Мид-Смит Элизабет Томазина. Страница 26

– Может быть, вам не следовало отдавать мне то, что дал вам в знак памяти ваш брат? – спросила Вайолет.

– Теперь уже поздно, дело сделано, – с досадой ответила я, – не будем больше об этом.

Вскоре к нам подошла леди Пенроуз, чтобы позвать Вайолет домой. Она приветливо улыбнулась мне и сказала:

– Вайолет говорит, что вы с ней очень подружились и что она хочет часто видеться с вами. Я всегда очень рада тому, что доставляет ей удовольствие. Но вот что я хотела вам сказать, милая Маргарет: я чрезвычайно требовательна к девушкам, в обществе которых Вайолет проводит время. И скажу вам откровенно, что эти требования очень высоки. Девушка, которая пожелала бы стать другом моей маленькой дочки, должна быть во всех отношениях достойна и безупречна; она должна быть честной, искренней и правдивой. Если она отвечает этим требованиям, если обладает этими главными добродетелями и если моя дорогая, славная Вайолет питает к ней расположение, то такая девушка, будь она бедна или богата, высокого происхождения или нет, встретит с моей стороны самое сердечное отношение. Но, повторяю, главное, чего я требую от подруг Вайолет, – это высокие понятия о чести и безупречность поведения, даже в мелочах.

В то время как леди Пенроуз говорила эти слова, к нам присоединились мои родители, которые вышли, чтобы проводить леди Пенроуз до экипажа.

– О чем это вы рассуждаете, леди Пенроуз? – спросил отец. – Похоже, речь идет о моей дочери?

– Наш разговор действительно касается вашей Маргарет, мистер Гильярд, – ответила леди Пенроуз, – и я вам повторю то, что я только что говорила ей. Моя Вайолет очень подружилась с ней за весьма короткое время их знакомства; хотя ей приходилось и раньше встречаться со многими девушками нашего круга, в том числе и очень милыми, но ни с кем из них она не завязывала дружбы. Недавно она познакомилась с вашей дочерью и сразу почувствовала к ней большую симпатию; то же самое, как я вижу, почувствовала к Вайолет и Маргарет. Но я, надо вам сказать, очень требовательна в отношении выбора друзей для моей дочери. Дружба двух девушек может послужить или к их благу, или же наоборот. Скажу вам откровенно, мистер Гильярд, хоть вы в качестве пастора наверняка позаботились о тщательном воспитании вашей дочери, но если Маргарет не обладает какой-либо из основных добродетелей, которые, по-моему, для юной девушки сводятся к высоким понятиям о чести во всех жизненных вопросах, я не смогу согласиться на то, чтобы она стала подругой моей Вайолет.

Тут вмешалась моя мама:

– Конечно, Маргарет далека от совершенства, – сказала она, – но что касается правдивости и честности, то в этом отношении она безупречна.

Папа, молча выслушавший этот разговор, подошел ко мне и, ласково положив руку на мое плечо, сказал, обращаясь к леди Пенроуз:

– Моя жена верно говорит, что наша Маргарет еще отнюдь не совершенство, у нее, разумеется, есть свои недостатки. Но что касается честности, правдивости и других основных качеств, то я имею счастье заверить вас, что Маргарет еще никогда в своей жизни не сказала мне ни слова неправды. Никогда в жизни она не совершила ни одного низкого или недостойного поступка. Мне приходилось иногда порицать ее вспышки недовольства или упрямства, но краснеть за нее мне еще ни разу не приходилось.

Я почувствовала, что при этих словах отца вся моя кровь как бы застыла; еще минута – и, кажется, мне сделалось бы дурно. Я уже готова была выступить вперед и признаться во всем. Разве я имела право считать себя безупречно честной, правдивой и искренней? Да, я готова была тут же во всем признаться, если бы к нам в это время не подошли Джулия, Адель, Люси и Веда. Джулия сразу заметила мое смущение и спросила:

– Что с вами, Маргарет? У вас какой-то растерянный вид. Вы точно чего-то испугались.

– Пугаться ей нечего, – ответил за меня мой отец. – Я объяснял леди Пенроуз…

– Достаточно об этом, – прервала его леди Пенроуз. – Я чрезвычайно довольна мнением, высказанном о вас вашими отцом и матерью, Маргарет. Поцелуйте же меня, мое дитя! Вайолет, – прибавила она, – Маргарет – правдивая и достойная девушка. Меня очень радует мысль, что вы будете подругами.

Когда леди Пенроуз произнесла эти слова, Джулия посмотрела мне прямо в лицо и глаза ее заблестели.

– Извините, леди Пенроуз, – сказала она, – что я позволяю себе вмешиваться, но мне хотелось бы сказать два слова.

– Что ж, говорите.

– Вы полагаете, что Маргарет может быть хорошим другом для Вайолет?

– Да, полагаю, и даже убеждена в этом. Меня несколько удивляет ваше вмешательство…

– Прошу вас, простите меня. Это, в сущности, пустяки, но все-таки вам не мешает знать. Вы думаете, что Маргарет будет самой лучшей и самой близкой подругой вашей дочери. Но вы ошибаетесь; и вы очень меня обижаете! Маргарет любит меня гораздо больше, чем Вайолет. Не правда ли, Маргарет?

– Да, кажется, вы правы, – едва слышно промолвила я.

– Маргарет! – с упреком воскликнула Вайолет.

– Но это не может помешать нашей дружбе, Вайолет, – сказала я, вглядываясь в ее лицо.

Вероятно, Вайолет прочла в моих глазах что-то утешительное, так как в ответ она улыбнулась.

– Позвольте мне сказать еще кое-что, – продолжала Джулия. – Мне кажется, у меня есть некоторые основания предъявить свои права на те же качества, которые приписываются Маргарет Гильярд. Я никогда в своей жизни не говорила ни слова лжи; я строго придерживаюсь присущих американкам взглядов на честность – взглядов, которые, по-моему, безупречны. Мы не меньше некоторых молодых англичанок дорожим своими понятиями о чести. Сейчас дело в том, что я тоже полюбила Вайолет, и если бы она узнала меня поближе, то, по всей вероятности, и она полюбила бы меня. Следовательно, я не вижу причин, препятствующих и моему сближению с Вайолет. Почему бы и мне не стать ее другом наравне с Маргарет?

– Это уже дело самой Вайолет, и пусть она выскажется сама за себя, – ответила леди Пенроуз, с некоторым недоумением глядя то на разгоряченное лицо Джулии, то на мое – бледное и сконфуженное.

Все это время Вайолет стояла молча. Наконец, понимая, что от нее ждут решения, она с некоторой запинкой произнесла:

– Я буду очень рада иметь вас обеих своими подругами, но это будет главным образом зависеть от Маргарет, так как все-таки она останется моим первым и самым лучшим другом.

– Я согласна, – сказала я, делая над собой большое усилие, – чтобы Джулия тоже была вашей подругой.

– Ну, вот и отлично! – воскликнул папа, довольный тем, что кончился этот не совсем понятный для него и довольно тягостный разговор, и похлопал меня по плечу.

Вайолет больше не появлялась на базаре, который продолжался три дня и завершился полным успехом. Денег было собрано много; папа уверял, что их с избытком хватит на закупку предметов первой необходимости для бедных нашего прихода.

Через два дня наступал день рождения моего отца, и, так как мы всегда праздновали его весьма торжественно, нам предстояло множество различных хлопот. В этот день папа освобождал себя от приходских дел и оставался до вечера в своем домашнем кругу.

Мой подарок для папы был заготовлен уже давно. Это была коллекция закладок для Библии. Я изрядно потрудилась над ними, и они вышли очень удачными. А Джек еще только собирался купить свой подарок и испытывал затруднения с его выбором.

Все последнее время я чувствовала себя беспокойной и несчастной. Я понимала, что нахожусь в полной власти Джулии. Я боялась смотреть ей в глаза и исполняла все, чего бы только ей не вздумалось от меня требовать и как бы эти требования ни были неприятны для меня. Она играла со мной, как кошка с попавшей в ее лапы несчастной мышкой, и я очень опасалась, как бы папа с мамой не заметили, что я сильно изменилась за последнее время. Но все-таки я не решалась избавиться от своих тревог, чистосердечно признавшись в совершенном проступке. Мне казалось, что я скорее готова умереть, чем выдержать взгляд моего отца, который так верил в меня. А Джулия, казалось, читала мои мысли…