Спин (ЛП) - Рэйсс К. Д.. Страница 5

Он был придурком, и мне не нравилось то, что он пнул мою сестру.

— Да ладно, действительно, все в…

— Да, у нас экстренный случай, — сказал Изогнутые Губы. Спокойно. В телефон. — Алкогольное отравление.

Снова удар.

— Я сожалею!

— Вы верите ему, Contessa? — Прекрасен. Даже при выбивании дерьма из какого-то парня на капоте Порше. — Вы думаете, он сожалеет? (прим.пер. Contessa(ит.) – графиня)

Я уловила мимолетный акцент в его голосе. Итальянский? Спрашивая меня, одна его бровь изогнулась, как парабола, лицо было решительное, целеустремленное, полностью спокойное, ему не нужно было прикладывать усилий, он и так был хорош.

— Да, — сказала я. — Я верю ему.

— Я верю, что он сожалеет, — сказал он. — Но я не верю, что он раскаялся. — Он наклонился ко мне, смотря на владельца Порше, который плакал, вытирая кровавый нос.

— Что вы думаете?

Я не знаю, что на меня нашло. Необходимость быть правдивой завела меня. Это был безопасный способ заставить Кожаного придурка страдать.

— Нет, я не думаю, что он раскаялся.

Его ухмылка освещала ночь. Я опасалась, что его улыбка во весь рот может чересчур увлечь меня.

— Покажи ей, что ты действительно имеешь это ввиду, — сказал он на ухо Кожаному, и посмотрел на меня. — Убери блевотину с этой ужасной чертовой машины. — Он не позволил парню двигаться. — Быстрее.

— Женщина, — сказал Изогнутые губы, — туалеты стали строить с середины тридцатых годов.

— Вылижи это дерьмо, или ты поцелуешь капот снова.

Кожаный, рыдая, поперхнулся. У него сочилась кровь из носа. Я встала и посмотрела на парня, который пнул мою сестру. Я почувствовала что-то в слиянии двух мужчин, заблокированных вместе у машины. Тепло. Энергию. Что-то, что заставляло мурашки ползти по моей коже и создавало покалывание. И когда придурок высунул язык и лизнул блевотину с капота, покалывание от беспокойства стало проходить, я даже не подозревала, что мне было не все равно.

— Хорошо, — сказал Спин. — Сейчас ты веришь ему, Contessa?

— Да.

Спин дернул мужчину, и по выражению его лица я поняла, что он собирался заставить парня снова поцеловать капот машины. Расстояние и сила, которую он, очевидно, собирался приложить, смогла бы растереть его кости в пыль.

Я замерла.

— Я думаю, что ты донес свою точку зрения.

Лицо Спина, столь непримиримое, медленно менялось, становясь мягче, более открытым. Он улыбнулся.

— Я думал, ты будешь наслаждаться феерическим финалом.

— Моя сестра будет в синяках. Его лицо расквашено. Справедливость восторжествовала.

— Come volevi tu, — сказал он, дергая придурка снова. — Ключи.

Спин протянул руку. Парень в коже плакал, смазывая слезы с кровью. (прим.пер. Come volevi tu (итал.) – как пожелаешь)

— Нет, старик, не бери мою машину.

— Эта машина? — Он вытащил ключи у Кожаного Парня из кармана и нажал на кнопку. Двери разблокировались и фары засветились. — По-моему, это низкосортный кусок дерьма. — Он затолкал Кожаного Парня на водительское сидение и захлопнул за ним дверь.

Через несколько секунд машина, взвизгнув, умчалась.

— Скорая едет, — послышался позади меня напряженный голос Изогнутых Губ.

Он поднял Дейдру с дороги и попытался не упасть под ее весом. Его друг помог отнести ее на скамейку в место для курения. Изнутри послышались аплодисменты. Певица закончила петь. В ближайшее время люди должны были начать сюда выходить, чтобы покурить. Великолепный мужчина одел пиджак и поправил галстук. Все было идеально.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Да. А ты? — он вынул пачку сигарет из кармана и предложил мне одну.

Я отказалась, покачав головой. Я взглянула на Дейдру, прислонившуюся к Изогнутым Губам, которому, вероятно, хотелось поскорее освободиться.

— Нормально. Правда, с ног до головы в рвоте, но все в порядке, — сказала я.

— Ты не расстроилась, видя это. Я впечатлен. — Он достал из пачки сигарету, рассеянно теребя серебряную зажигалку.

— Ох, я расстроена.

Он усмехнулся и закурил, глядя на меня поверх пламени. Лениво щелкнул зажигалкой. Я подумала, что было бы неплохо убежать, сесть рядом с сестрой или сделать шаг назад.

Но я не сделала ничего из перечисленного.

— Ты не выглядишь расстроенной, — сказал он. — Ты покраснела. Твое сердце скачет, как угорелое. Я вижу это. — Он шагнул вперед. — Ты пытаешься контролировать свое дыхание, но ничего не получается. Если бы я увидел тебя такой в другом месте и при других обстоятельствах, я бы решил, что ты готова потрахаться.

Внимательно наблюдая за мной, он выпустил дым, поднимающийся белой пеленой в небо. Мои легкие сжались и втянули в себя больше воздуха чем когда-либо за такой короткий период времени. Матерщина обычно оставляла вкус смолы и желчи на моем языке, но от его слов по телу разлилась волна тепла от колен до моей нижней части спины.

— Я не люблю такие разговоры, — слова вылетели из моего рта прежде, чем я поняла, что это было не так.

— Может быть, — он сунул руку в карман и достал оттуда белую карточку. — А может быть, и нет.

Я взяла визитку. Антонио Спинелли, адвокат, номер 213. Я подняла глаза, чтобы спросить его, какой же юрист заставляет негодяя лизать рвоту, но он уже шел в сторону черного Мазерати. Изогнутые Губки нежно прислонил Дейдру к стене.

— Спасибо, — сказала я, спрятав визитку в карман.

— Позаботься о ней, — он сделал жест, подразумевая, что я должна сесть рядом с Дейдрой, прежде чем сюда потянуться курильщики, выходящие из клуба. — Она опасна.

Я улыбнулась ему, смотря, как он сел на пассажирское сидение, и как машина уехала. Я села рядом с сестрой и стала ждать скорую помощь.

Глава 5

Я положила визитку в карман и забралась вместе с Дейдрой в машину скорой помощи. Моя сестра была в хронической депрессии и лечилась алкоголем. Все мы знали об этом. Ее переместили с каталки скорой помощи. Врачи сняли жизненно важные показатели. Медсестра дала мне форму для медперсонала, чтобы я могла избавиться от испачканной рвотой одежды. Верх был с V-образным вырезом, имел широкие рукава, и одежда была украшена мишками Тедди в облаках. Мои нарядные туфли на каблуках были нелепы в сочетании с розовыми брюками, которые были мне на четыре размера больше.

Они вкололи Дейдре витамин В, и как только определили, что у нее нет никаких необратимых повреждений головного мозга, оставили меня с ней наедине. Моя вонючая испорченная одежда лежала в пластиковом мешке под стулом. Раньше я бы позвонила Даниэлю, однако в свете последних событий, мы с моей новой соседкой по квартире договорились, что я буду писать ей, раз уж этого мне больше всего не хватало.

"Я в госпитале с сестрой. Все в порядке. Дома не жди." 

Ответ пришел моментально:

"Отправляюсь на съемки через три часа. Мне приехать?" 

"Да. Госпиталь Секвойя" 

Моя куртка была смятая в пластиковом мешке под стулом. Я переложила визитку адвоката в карман одежды для персонала по причинам, которые я не могла объяснить самой себе. Она весила будто сорок фунтов в моем кармане. Становилась теплее, когда парамедики начали расспрашивать о моей сестре: ее страховка, возраст, сколько она выпила и что. Визитка будто вибрировала и гудела, пока я ждала, когда сестра вернется в сознание.

"Ок. Которая из сестер?" 

 "Дейдра. Она была на Шри-Ланке. Ты никогда не видела ее."  

"Любящая выпить с либеральными взглядами и борец за свободу?" 

"ЛОЛ, да." 

Я прошла в зал ожидания скорой помощи. "Секвойя" был хорошим госпиталем, но следующие несколько часов относились к разряду «реально тяжелого времени, о котором не интересно даже говорить». В зале ожидания, несмотря на позднюю ночь, еще кипела жизнь, но не так активно, как будто все ужасы Лос-Анджелеса сделали перерыв на несколько часов. Дети ссорились, а телевизоры кричали радостные новости. Я направилась к автомату, рассматривая разнообразные упаковки, не в состоянии решить, чего бы мне хотелось.