Добыча золотого орла - Скэрроу Саймон. Страница 62

– Если и так, то это у них ненадолго, – тихо ответил Макрон.

Довольный отсутствием каких-либо признаков опасности Максимий приказал колонне двинуться к воротам. Когда римляне оказались в тени частокола, старейшина с посохом наконец тоже выступил вперед, чтобы встретить пришельцев у входа в селение. Остановившись напротив Максимия, он заговорил низким, глубоким голосом.

– Стоп! – Максимий вскинул руку и крикнул через плечо: – Переводчик, ко мне!

Вперед выбежал легионер, недавний новобранец из Галлии. Макрон заметил, что чертами лица этот кельт схож с жителями селения. Легионер встал навытяжку между Максимием и старейшиной.

– Выясни, что он хочет сказать, и вели ему говорить покороче, – заявил Максимий.

Когда солдат перевел это требование, старейшина, судя по выражению лица, смутился, потом нахмурился. А когда заговорил снова, в голосе его звучала горечь.

– Командир, – промолвил легионер, повернувшись к Максимию, – он просто хотел поприветствовать тебя в связи с прибытием в долину и заверить, что ни он, ни его люди не желают никому из нас зла. Он хотел предложить гостеприимство своего народа и возможность приобретать у селян припасы. Но этот человек добавил, что он удивлен. Он слышал, что Рим – это великая цивилизация, однако его представителям почему-то недостает учтивости.

– Он так и сказал?

– Да, командир, именно так.

– Ладно. – Максимий поджал губы и смерил туземца взглядом, исполненным крайнего презрения. – Хватит, на хрен, болтовни. Скажи этому болвану, что если мне понадобится его долбаное гостеприимство, то я сам его востребую – тогда и так, когда и как мне будет угодно. Скажи, что он и его люди должны в точности выполнять все мои указания, если хотят жить.

Легионер перевел слова командира. Туземцы растерянно переглядывались, на их лицах было написано потрясение.

Командир когорты указал на людей, стоявших позади старейшины.

– Женщины и ребятня – это его родня?

После перевода туземец кивнул.

– Макрон, взять их. Возьми пять отделений, чтобы отконвоировать их в наш лагерь.

– Взять их? – Макрон был почти так же потрясен, как и селяне. – Но зачем?

– В заложники. Чтобы эти дикари с нами сотрудничали. Но этих мало, надо будет собрать заложников по всей деревне.

Макрон, разрывавшийся между отвращением к затее Максимия и воинской дисциплиной, все же позволил себе пробормотать:

– Командир, но есть ведь другие способы с ними поладить.

– Поладить? – фыркнул Максимий. – На хрен мне сдались эти дерьмовые дикари, чтобы с ними еще и ладить… Уяснил? А теперь, центурион, выполняй приказ.

– Есть… командир.

Макрон выделил из головы колонны отряд в сорок человек и быстро повел их к растерянным родичам старейшины. Чуть помедлив, он выбрал женщину с тремя детьми: их отделили от родственников и поместили между двумя шеренгами легионеров. Туземцы разразились возмущенными восклицаниями; женщина пыталась вырваться из хватки Макрона, взывая о помощи к старейшине. Тот сделал шаг вперед и остановился, беспомощно сжимая и разжимая кулак. Она что-то крикнула, мужчина покачал головой, и лицо его исказила горестная гримаса. Лишь когда между женщиной и ее сородичами выстроилась цепочка легионеров, Макрон отпустил ее, взглянул ей в глаза и, указывая на землю, сказал:

– Стой смирно!

Центурион Максимий повернулся к переводчику.

– Скажи ему, чтобы сейчас же привел сюда по ребенку из каждой семьи. Если кто-то попытается утаить свое чадо, вся семья будет распята. Удостоверься, что он тебя понял.

Когда эти слова были переведены, возмущенный ропот сменился возгласами ужаса и отчаяния. Некоторые мужчины, судя по тону, осыпали римлян проклятиями, однако старейшина, испугавшись, как бы это не переросло в столкновение, поспешно встал между ними и легионерами, воздев руки, стал призывать своих людей утихнуть. И добился своего: яростные крики стихли, сменившись горькими стенаниями да плачем женщин и детей.

– Скажи ему, чтобы поторопился! – рявкнул Максимий. – Иначе он получит наглядное доказательство того, что я не шучу.

Несчастные поселяне бросились выполнять приказ. Макрон с отвращением и жалостью наблюдал за тем, как туземцы приводили детей и, скорбя, передавали их суровым легионерам. Скоро между шеренгами римлян, с их непроницаемыми лицами и широкими щитами, было втиснуто уже около тридцати понурых, напуганных детишек. Некоторые из них громко рыдали и пытались вырваться.

– Заткнуть им глотки! – рявкнул Максимий.

Один из оптионов поднял руку и с размаху ударил ребенка лет пяти, не старше, в висок. Плач оборвался, малыш рухнул как подкошенный. Женщина, отчаянно завизжав, метнулась вперед, проскочила между легионерами и бросилась к своему лежавшему на земле чаду.

– А ну, проваливай отсюда! – заорал на нее Максимий.

Женщина, склонившаяся над сыном, подняла глаза на римского командира. Макрон увидел, что она молода, лет двадцати, не старше, с темно-карими пронизывающими глазами и густыми золотистыми волосами, заплетенными в две косы. Лицо ее исказила гримаса отвращения, и она плюнула Максимию на сапог. В тот же миг в воздухе сверкнул выхваченный из ножен клинок, послышался чмокающий звук удара, и голова женщины покатилась под ноги старейшине. Ее отпрыска, только пришедшего в себя после удара, обдало струей крови его матери, и он закричал снова.

– Проклятье, – пробормотал Макрон. Потом он почувствовал на голени теплую струю и поспешно отступил на шаг.

Некоторое время звучали лишь отчаянные вопли малыша: все остальные онемели. Максимий пинком откатил тело от ребенка, наклонился, вытер меч о тунику убитой, вложил в ножны и выпрямился, озирая селян. Какой-то мужчина рванулся было ему навстречу, сжав кулаки и стиснув зубы от бешенства, но соплеменники скрутили его и оттеснили назад.

– Скажи им, так будет с каждым, кто дерзнет бросить мне вызов. Никаких предупреждений, немедленная смерть. Их вождю скажи, чтобы шел с нами, в лагере я дам ему список того, что нам требуется.

Первая центурия повернулась кругом и вместе с устрашенной кучкой кричащих детей, зажатых между легионерами, двинулась прочь из селения, вниз по склону, к ручью. Жители высыпали за ворота и следовали за ними еще некоторое время, онемев от ужаса и отчаяния. Макрону было не по себе, и он отводил от них глаза, озирая долину. Неужели это та самая долина, которая еще совсем недавно, когда он маршировал через нее, выглядела такой мирной? Вековая безмятежность тихого прибежища земледельцев была вдребезги разбита пришельцами из Рима всего за несколько часов. И такой, как прежде, ей уже не быть никогда.

Глава 29

Легионеры начинали открыто роптать, и Катон гадал, скоро ли эти разговорчики перерастут в нечто более опасное. Беглецы скрывались среди болот уже десять дней, от голода у всех мучительно скручивало желудки, и эта боль не позволяла им думать ни о чем, кроме еды. Последний раз им довелось поесть несколько дней назад, наткнувшись на узкой тропе на поросенка. Когда животное закололи копьем, Катон услышал неподалеку голоса и, осторожно пробравшись с Фигулом сквозь заросли, обнаружил неподалеку небольшую усадьбу с клочком пригодной для возделывания земли, почти не возвышавшейся над уровнем окружающих болот. На этой земле трудились две или три семьи, жившие тут же, в маленьких хижинах. Возле одной из них молодой мужчина и его полногрудая жена играли с двумя ребятишками, один из которых еще не стоял на ногах. Сбоку к хижине прилепились два загона, один служил курятником, а в другом содержались большая свиноматка и несколько поросят-сосунков. В ограде свиного загона виднелась небольшая дыра.

– Это объясняет нашу находку, – прошептал Фигул. – Если еще парочке поросят придет в голову отправиться исследовать большой мир, мы сможем попировать по-царски.

– Размечтался. А вдруг они сейчас хватятся этого поросенка? Лучше бы нам отсюда убраться.

Катон собрался было отползти назад, но оптион удержал его за плечо.