Синее золото - Касслер Клайв. Страница 7

Вверх.

Вниз.

Вверх.

—    Борту-уй!!! — закричал Остин.

Расстояние между катерами сократилось до нескольких дюймов. Завала плавно выкрутил руль вправо, выполняя утонченный маневр. Развернись он чересчур резко, катера сцепились бы и — не исключено — подлетели в воздух. Тогда оба экипажа погибли бы. Корпуса глухо ударились, карбон за­скрежетал о карбон. Катера разошлись. Завала еще раз подвел «Каплю» к «Ковру». Руль, как живой, рвался у него из рук.

Остин поддал газу. Двигатели взревели просто оглуши­тельно. Катера вновь столкнулись. Остин и Завала будто пы­тались сбить с пути невероятно крупного и мощного вола. И вот «Ковер» стал отклоняться от прямого курса вправо. Катера снова сблизились. Вошедший в раж Завала бортанул Али, и тот еще больше отклонился от прежнего курса.

—    Уходим, Джо!

Катер Али теперь уже точно не мог протаранить яхту. Он уносился в сторону флотилии. Два судна разошлись, как ли­стья на ветру. Остин предвидел, что с ударом о лодку Али «Капля» уйдет в сторону, как шар в бильярде. Не знал он только, как быстро получится предотвратить невольный та­ран. И вот они с Завалой сами несутся на медленно уполза­ющую в сторону яхту. До столкновения — считаные секунды. Даже если заглушить двигатели, Остина и Завалу потом еще долго будут соскребать с деревянных бортов старого судна...

—    Что дальше? — проорал Завала.

—    Держи курс.

Завала шепотом выругался. Он твердо верил в способ­ность напарника вытаскивать их обоих из переплета, но по­рой Остин действовал вопреки логике. Хочет убиться? Лад­но, пусть, не станем показывать страх. Инстинкт твердил За­вале свернуть, однако он с мрачной уверенностью продолжал вести «Каплю» на яхту, словно двухсотфутовая белая стена перед ним — всего лишь мираж. Стиснув зубы и напрягшись всем телом, Завала приготовился к удару.

—    Пригнись, — скомандовал Остин. — Спрячь голову. Ныряю!

Пригнувшись, Остин повысил скорость до предела и од­новременно выставил транцевую плиту с элеронами. Маневр, который он собирался совершить, был не из легких. Ныр­нуть — это когда катер соскакивает с одной волны и зарыва­ется в следующую. Самый рискованный вариант называется «субмарина», потому что катер уподобляется именно подлод­ке. Остин отсчитывал последние секунды до нырка. Задержал дыхание, когда гоночный катер под острым углом вошел в во­ду — и продолжил погружение. Мощные движки легко пре­вратили «Красную каплю» в импровизированный батискаф.

Катер прошел под днищем яхты. Впрочем, недостаточно быстро. Раздался ужасающий треск, потом скрежет — лопа­сти винтов прошли в каких-то дюймах от голов Остина и За­валы. «Капля» взлетела из-под воды подобно красной летучей рыбе-голиафу. Окутанные облаком пурпурного дыма, двига­тели встали.

Катер имел внутренний каркас, способный выдержать вес стада жирных слонов, зато фонари оказались куда хрупче. Их сорвало, и кабины, качаясь на волнах, зачерпывали воду.

Завала выпустил изо рта струйку.

—    Ты как? — спросил он напарника. Его привлекательное лицо исказила гримаса ужаса.

Остин снял шлем, обнажив шапку платиновых, практиче­ски белых волос, обернулся и посмотрел на зарубки от винта на палубе. Да, лопасти прошли совсем близко.

—    Жить буду, — ответил Остин. — Правда, «Капле» маневр пришелся не по душе.

Вода уже поднялась Завале по пояс.

—    Время покинуть корабль.

—    Считаю, что это приказ, — сказал Остин, отстегивая рем­ни безопасности.

Тут подъехал прогулочный катер с каютой, который при­нял Остина с Завалой на борт. Через пару минут «Капля» по­шла ко дну.

—    Что с золотым катером? — спросил Остин у спасителя.

Этот попыхивающий трубкой мужчина среднего возраста приехал из Сан-Диего посмотреть на гонки и получил про­сто незабываемое зрелище. Указав вдаль мундштуком труб­ки, он произнес:

—    Туда уплыл. Пилот пронесся прямо сквозь флотилию. Ума не приложу, как еще не протаранил никого.

—    Надо бы его отыскать. Не возражаете?

—    Не вопрос, — любезно ответил мужчина и развернул ка­тер.

Через несколько секунд они подплыли к «Ковру-самолету». В открытых кабинах Остин, к своему облегчению, уви­дел обоих членов экипажа. Живых. Правда, Али в кровь рас­сек кожу на голове, а Хэнк еле сдерживал тошноту.

—    Ранены? — спросил Остин.

—    Нет, — неуверенно ответил Али. — Что случилось?

—    Вы врезались в кита.

—    Чего? — Увидев по глазам Остина, что тот не шутит, Али спал с лица. — Победу, я так понимаю, мы упустили.

—    Не расстраивайся. Ты хотя бы катер сохранил.

—    Прости, — грустно произнес Али. И тут же повеселел, осознав одну вещь. — Так, значит, и ты не выиграл?

—    Аи contraire [8]. Всем нам четверым полагается приз как са­мым везучим.

Али кивнул.

—    Хвала Аллаху, — сказал он и потерял сознание.

ГЛАВА 3

Где-то посреди венесуэльского дождевого леса

Под густой сенью деревьев, в рассе­янном солнечном свете темная во­да в озере казалась глубже, чем есть. Не надо было читать о том, что венесуэльское правительство выпускает на волю оринокских крокодилов-людоедов. А впрочем... Гаме Морган Тра­ут, гибко согнувшись, прыгнула в воду и, работая стройными ногами, стала погружаться в стигийскую тьму. Должно быть, так же ощущали себя доисторические животные, попадая в смоляные ямы Ла-Бреа. Гаме включила галогенную подсвет­ку на видеокамере и направилась ко дну. Когда она проплы­вала мимо колышущихся в своеобразном танце водорослей, что-то коснулось ягодиц.

Скорее негодующе, нежели испуганно, Гаме стала обора­чиваться, рука метнулась к ножу на поясе. В лицо уткнулся длинный, узкий нос, притороченный к непропорциональной розовой голове с черными глазами-бусинами. Нос покачивал­ся, словно указующий перст — в строгом порицательном же­сте. Выпустив рукоять ножа, Гаме отодвинула нос в сторону.

—    Ишь растыкался! — вырвалось из-под загубника с пото­ком пузырьков.

Полный острых зубов, тонкий клюв открылся в приветли­вой клоунской ухмылке. Речной дельфин перевернулся пу­зом кверху.

Рассмеявшись, Гаме забулькала, точно Верный старик [9] пе­ред взрывом, и большим пальцем нажала на клапан, подаю­щий воздух в компенсатор плавучести. Пара секунд, и ее го­лова возникла над черной поверхностью озера, словно чертик из коробочки. Откинувшись назад и вынув изо рта пластико­вый загубник, Гаме широко улыбнулась.

Пол Траут в это время сидел в десятифутовой надувной лодке, в нескольких футах от жены. Как помощник ныряль­щика он плыл за ней по следу из пузырьков углекислого газа. Странно, чего это благоверная всплыла так быстро? Да еще загадочно улыбается. Сделав губы бантиком, Пол посмотрел на жену характерным озадаченным взглядом исподлобья.

—    Все нормально? — спросил он, моргая. Глаза у Пола бы­ли большие, ореховые.

—    Да, — соврала Гаме. При виде серьезного лица мужа она вновь рассмеялась. Чуть не поперхнулась водой и при мысли, что можно захлебнуться от смеха, захохотала пуще прежнего. Потом снова прикусила загубник. Пол подвел лодку ближе и, наклонившись, протянул жене руку.

—    Точно все хорошо?

—    Хорошо, хорошо. — Вернув самообладание, Гаме выплю­нула загубник. Откашлялась и сказала: — Лучше мне поднять­ся на борт.

Ухватившись за край лодки, она сняла и отдала мужу аква­ланг. Пол легко поднял за руку супругу (весившую ни много ни мало сто тридцать пять фунтов). В желто-коричневых шор­тах, рубашке военного образца и поплиновой панаме он по­ходил на викторианского джентльмена, сбежавшего из рядов Клуба путешественников. Аккурат под адамовым яблоком у него примостилась крупная тропическая бабочка — на самом деле галстук, один из коллекции. Подобный наряд Пол счи­тал подходящим и для дождевого леса, где формальной ско­рее принято считать набедренную повязку. За пижонским фа­садом, впрочем, скрывалось мощное телосложение. Прежде