Тайпи. Ому (сборник) - Мелвилл Герман. Страница 21

В доме происходило нечто необычное. Громадное ложе из циновок тянулось во всю длину здания и было занято вождями и воинами. Они курили громадные трубки, сделанные из маленьких расписанных кокосовых скорлуп. Трубка переходила от одного курильщика к другому после двух или трех затяжек. Другие, для кого табак был недостаточно возбуждающим средством, пили арву.

Арва – это корень растения, распространенного на островах Южного океана. Его сок действует на организм несколько возбуждающе, но вскоре от него слабеют мышцы, и человек засыпает. Напиток готовят так: пять или шесть парней усаживаются вокруг деревянной посудины, и у каждого из них в руках мелко наломанные корешки арвы. Все по очереди набирают в рот воду из кокосовой скорлупки и, разжевав корешок арвы, выплевывают его вместе с водой в подготовленную миску. Затем массу разбавляют водой и размешивают указательным пальцем правой руки.

Мехеви приветствовал меня. Он приберег для меня изысканное блюдо, три или четыре молодых кокосовых ореха, несколько печеных плодов хлебного дерева и ветку бананов. Кори-Кори добавил к этому пакетик со свининой, завернутой в листья.

Второй день празднества был еще более шумным. Разбуженный утром каким-то грохотом, я вскочил и увидел, что весь дом собирается немедленно куда-то отправляться. Я последовал за туземцами в священную рощу.

Открытое пространство, тянувшееся от дома Тай до скалы, с которой начинался спуск к нему, и сам дом были заняты толпами кричащих и танцующих женщин.

Меня особенно поразили несколько старух: совершенно обнаженные, они держались очень прямо и подпрыгивали на месте – серьезно, ни на минуту не останавливаясь. Оказалось, что это вдовы, мужья которых погибли в сражении много лун назад. Таким образом женщины выражали свое горе.

Мы направились к святилищу. Все мужчины были в сборе. Под бамбуковыми навесами, обращенными отверстиями к центру, возлежали главные вожди и воины; остальные туземцы разлеглись под огромными деревьями. На террасах огромных алтарей были разложены корзины с зелеными плодами хлебного дерева, большие свертки таппы, гроздья спелых бананов, связки абрикосов и печеная свинина. Перед рядами идолов лежало оружие. К верхушкам шестов, расставленных вокруг веранд, были подвешены корзинки из листьев, наполненные плодами. Возле шестов стояли в два ряда барабаны из полых стволов громадных деревьев, не меньше пятнадцати футов в высоту, затянутые акульей кожей и расписанные странными фигурами. Рядом был построен небольшой помост, на котором стояли множество юношей: они ударяли ладонями по барабанам – это и были ужасные звуки, разбудившие меня. Поколотив в барабаны несколько минут, музыканты соскакивали с возвышения, на котором стояли, в окружающую толпу, и оттуда тут же появлялись новые.

В землю было воткнуто около сотни тонких шестов с ободранной корой, верхушки которых были украшены развевающимися крыльями из белой таппы. Для чего предназначалось это сооружение, я не понял.

Старики, скрестив ноги, сидели на маленьких помостах, окружавших стволы деревьев. Я думаю, это были жрецы – они тянули без передышки какой-то однообразный напев, почти заглушаемый шумом барабанов. В правой руке они держали по сплетенному из травы вееру.

Напрасно я расспрашивал Кори-Кори и других туземцев о значении того, что происходило вокруг. В отчаянии я оставил надежду что-либо понять. Весь день барабаны трещали, жрецы гнусавили, туземцы пировали до самого захода солнца. Вечером толпа рассеялась, и священная роща погрузилась во мрак. На следующий же день празднество возобновилось и снова продолжалось до глубокой ночи.

Религия островитян была для меня полнейшей тайной, но я мог ежедневно наблюдать их обряды. Я часто проходил мимо маленьких храмов в священной роще. На алтаре лежали в висели в корзинках, сплетенных из листьев, заплесневелые плоды, но храмы выглядели заброшенными. Празднества были просто веселым сборищем, идолы – бессильными и безвредными, а жрецы – главными весельчаками.

Туземцы испытывали к своим божествам очень мало почтения. Как-то, гуляя с Кори-Кори в роще, я увидел идола шести футов в высоту, который когда-то стоял на каменной кладке под навесом полуразвалившегося бамбукового храма, а теперь был прислонен к камням. Он был изображением крупного обнаженного человека с закинутыми за голову руками, согнутыми в дугу ногами и широко раскрытым ртом. Статуя была грубо сколочена и уже почти развалилась и обросла мхом, нос у нее отвалился.

Я подошел ближе, чтобы рассмотреть статую, но почтительно держался на расстоянии, чтобы не оскорбить верований моего слуги. Кори-Кори, заметив мой интерес, подскочил к идолу и постарался заставить его стоять на ногах. Кори-Кори пытался подпереть его палкой, но статуя упала и, наверное, разрушилась бы окончательно, если бы не свалилась прямо на спину нагнувшегося Кори-Кори. Никогда раньше я не видел парня в таком бешенстве. Он вскочил на ноги и начал колотить идола палкой. Иногда он останавливался, чтобы словами выразить свое возмущение, и без всякого почтения вертел божка так, чтобы я мог видеть его со всех сторон. Я сам никогда не решился бы так вольно обращаться с божеством, и меня поразила нечестивость Кори-Кори.

К вопросам религии тайпи относились легко. В исполнении своих странных обрядов они, казалось, искали лишь детского развлечения. Думаю, у них не было даже твердого понятия о том, что такое религия.

Глава 22

Я не раз замечал простоту в обращении, свободу от условностей и известное равенство положения среди местных жителей. Никто, казалось, не пользовался никакими преимуществами. Даже разница в одежде между вождями и остальными островитянами была очень незначительной. Однако желания вождя исполнялись беспрекословно. Все охотно и радостно выражали свое уважение к нему.

Я не знаю, отличались ли вожди друг от друга властью и значением. До празднества мне было не вполне ясно даже положение, занимаемое Мехеви. Но важная роль, которую он играл, убедила меня, что нет никого выше него среди жителей долины. Удивительный костюм и величественная фигура, казалось, ставили его выше всех других. Шлем из перьев на голове возвышал его над толпой, и хотя другие туземцы тоже носили перья, убор Мехеви роскошью затмевал всех.

Мехеви действительно был первым из вождей – предводителем племени, владыкой долины. Я, пробыв несколько недель в долине и почти ежедневно встречаясь с Мехеви, до самого праздника не знал о его королевском сане. Но теперь я увидел все по-иному, в истинном свете. Дом Тай был дворцом, а Мехеви – королем. Однако все было очень просто – церемонии, которые обычно окружают трон, здесь не соблюдались.

Насколько я могу судить, правил, устанавливающих порядок жизни, в долине не существовало, – кроме, пожалуй, мистического табу. За все время, что я прожил в Тайпи, никто не подвергался суду за нарушение общественного порядка. И тем не менее жизнь в долине текла спокойно.

Каждый отдыхал под собственной пальмовой кровлей или сидел под собственным хлебным деревом, и никто не угнетал и не преследовал его. В долине не знали замкoв – но там не было и общего имущества. Это длинное копье, так изящно выточенное и гладко отполированное, принадлежит одному; оно гораздо красивее того, которое так высоко ценит другой. А вот китовый зуб, испещренный занятной резьбой, принадлежит юной девушке – это самое драгоценное из ее украшений. Наверное, она считает его гораздо более ценным, чем рубины, и все-таки оставляет в хижине, где дверь открыта, а все обитатели ушли купаться.

Вчера я видел Кори-Кори с длинным шестом, которым он, стоя на земле, сбивал плоды с самых верхних веток деревьев; потом он принес эти плоды в корзине из пальмовых листьев. Сегодня островитянин, живущий в самой глухой части долины приходит сюда и делает то же самое. На берегах ручья растут банановые деревья. Я часто видел, как молодые туземцы весело набирали большую груду бананов и разносили их по долине, крича и прыгая. У этих рощ и плодов не было владельца.