Всё включено. Пули тоже - Асфаров Олег. Страница 9

Парень опять принялся пристально меня рассматривать. Видимо, с этим предложением к нему обращались только в глубоком детстве, и он отвык от подобного обращения.

– Ты пришел сюда, чтобы сказать мне, чтобы я лег спать? – на всякий случай уточнил он. Похоже, Эдик здорово засомневался в моих умственных способностях.

Мне надоела эта комедия. Сопляк…

– А ну-ка, бегом! – зашипел я. – Девчонку домой! Ее проводят! Сам в постель!

Похоже, с Эдиком так давно не разговаривали. Глаза у него стали круглыми от бешенства.

– Ах ты, сука… – пробормотал он и слегка отставил свою правую ногу назад. Я на всякий случай смотрел ему в область пупка, и, конечно же, уловил это движение. Похоже было на то, что он собрался меня бить. Так переносят вес тела для лучшей устойчивости в момент удара. Я не колебался ни секунды. Эдик уже сжал правую руку в кулак и стиснул зубы. Соревноваться с ним в знании и названии приемов карате, которые он собрался использовать, мне как-то не хотелось. Поэтому я без всяких затей просто двинул его кулаком в открытое солнечное сплетение. Но проделал это гораздо быстрее, чем он.

Эдик хватанул ртом воздух и опустился на колени. Причем совершенно беззвучно. Я удержался от рубящего удара ребром ладони по его упругой шее, и вовремя.

– Саня, ты где? – громко спросил за поворотом коридора Сергей. – Вышел, что ли?

– Здесь я, Серега…вот что-то Эдуарду Петровичу плохо стало.

Сергей в два прыжка оказался рядом.

– Что с ним?! – выдохнул он и ловко перевернул парня на спину. – Что?!

– Наверное, давление прыгнуло, – пожал я плечами и похвалил себя за предусмотрительность. – Акклиматизация еще не закончилась.

Сергей перевел дух и быстро окинул взглядом тело Эдика. Никаких повреждений на нем не было.

Эдик уже самостоятельно перекатился на бок. В его легкие, скованные болевым шоком, начал поступать воздух. Через минуту он уже встанет на ноги.

– А ты… как здесь… – посмотрел на меня Сергей.

– Вставайте, Эдуард Петрович, – наклонился я над Эдиком. – И не пугайте меня так больше. Что же вы так?

В проеме двери появилась Света. Она была в джинсах и куртке. Девушка окинула равнодушным взглядом лежащего Эдика, досадливо щелкнула языком и шагнула в коридор. Вслед ей никто не посмотрел.

Когда мужик внезапно встал и вышел, Стас сжал челюсти и отпустил спусковой крючок. Затем посмотрел на часы. Время у него еще было. Он хотел было перестрелять всех оставшихся в комнате, но потом передумал. Охрану сына олигарха, который контролировал четверть всего производства минеральных удобрений в России, составляли профессионалы, а не качки, набранные в спешном порядке прямо из спортзала. Неизвестно, как поведет себя бывший мент, увидев по возвращении из туалета (а Стас здорово надеялся, что мужик пошел в туалет и скоро вернется) полную комнату трупов. Это обычный человек впадет в ступор и начнет бессмысленно озираться по сторонам, а вот мент, скорей всего, сразу же предпримет быстрые и решительные действия. И возможность промаха сразу же возрастает. Поэтому снайпер решил не рисковать и подождать этого седого. Пусть поживет еще несколько минут.

Но седой не возвращался. Из домика он не выходил, и, следовательно, засел на унитазе. Стас шепотом выругался и обозвал седого «засранцем». Но далее все пошло еще хуже. Из комнаты вышел начальник охраны, тот, которого снайпер опасался больше всего и которого необходимо было ликвидировать в первую очередь. Стас снова глянул на слабо светящиеся стрелки на циферблате наручных часов. Через пять минут выключат свет. Конечно же, бывший мастер спорта по биатлону управится с несколькими целями и за несколько секунд, но ведь для этого необходимо их собрать хотя бы в одном месте. Стас уже почувствовал, что сегодня у него такой возможности не будет. Он усилием воли подавил приступ ярости, потому что знал по опыту, что злость хороша на дистанции, а не на линии огня, и снова вскинул винтовку. Бороться надо до последнего, до последней секунды, и это понимание он тоже приобрел в спорте.

Света толкнула дверь и вышла на деревянное крыльцо. Старые доски скрипнули под ее ногами. Девушка постояла немного, сделала пару глубоких вдохов и выдохов, а затем поморгала, чтобы глаза ее привыкли к темноте. Лагерь постепенно затихал. Света подняла голову. На совершенно чернильном небе тысячами огоньков сияли звезды. Здесь, в горах, они казались особенно крупными и яркими. Холодный воздух проник под легкую куртку, и Света зябко повела плечами.

Из-за груды валунов поднялась темная фигура. Мужчина тихо окликнул девушку по имени и подошел к ней.

– Что там произошло? – спросил Стас и вскинул левую руку, чтобы посмотреть на часы. В правой он держал легкую винтовку с оптическим прицелом.

– Сейчас выключат свет. Проклятье! – оглянулся на освещенные окна Стас. – Я уже не успею!

Девушка молча смотрела на него. Ее глаза ничего не выражали.

– Потом расскажу, – негромко произнесла она. – Пошли отсюда.

Будильник я не ставил. Вся прелесть сна на лоне природы, кроме наличия чистого воздуха, заключается еще и в том, что пробуждение происходит естественно. Человека может разбудить или свет солнца, или птицы.

Резкое чириканье заставило меня поморщиться и открыть глаза. В комнате стоял предрассветный сумрак. Вовка лежал на спине с открытым ртом и мерно храпел. Странно, но его храпа я вообще не слышал. Я потянулся и улыбнулся, вспомнив перекошенное лицо Эдика. Почему он вчера не пожаловался Сергею?

Я тихо, чтобы не разбудить Вовку, оделся и вышел на улицу. Весь лагерь еще спал. Все вокруг, крыши домиков, трава, тропинки между домиками, и камни возле реки были влажными. Утренняя роса еще не сошла. Неяркие лучи солнца уже показались из-за горной цепи, но воздух еще не нагрели. Птицы возились и чирикали в мокрых ветках кустарника.

Я нагнулся, провел ладонями по траве и с удовольствием умылся. В нос ударил резкий запах свежей зелени. Роса лежала на траве ровным слоем, серебрясь в свете начинающегося дня. И на этом фоне была еле заметна цепочка следов в траве. Если бы не ночная роса, которая покрыла траву сразу же после того, как по ней прошел человек, то я бы ничего не заметил. С восходом солнца трава выпрямится, и след исчезнет. Я остановился. Кто это мог подойти ночью на расстояние трех метров к нашему окну и наблюдать за нами? Какой-нибудь извращенец? Снежный человек? Или турист, решивший поглазеть на то, как несколько здоровых мужиков пьют чай? Я повернул голову. Как и следовало ожидать, следы выходили на посыпанную щебнем тропинку и исчезали. Во мне шевельнулось неприятное чувство. Если я не заметил этого человека, то я должен был его почувствовать. Старею, что ли? Я помотал головой, вздохнул и побрел к турнику.

Стас поднялся по крашеным деревянным ступенькам в столовую и толкнул дверь. В столовой было шумно. Стас потянул носом и усмехнулся. Этот запах напомнил ему молодость, которую он провел в спорте. Так же пахли все столовые во всех городах, в которых он успел побывать. Этот запах был так же привычен и неотделим от биатлона, как и запахи лыжной мази. Стас нашел взглядом Лену, стоящую в очереди, взял красный поднос с щербинками по краям и встал вслед за ней.

– Девушка, дайте мне хлеб, пожалуйста, – обратился он к Лене. Когда Лена протянула ему плетеную корзинку с ломтями хлеба, он слегка наклонился к ней и тихо проговорил:

– Мне ночью позвонили. Попросили оружие не применять. Это опасно. Вчера в республику прибыло несколько групп московских оперативников ФСБ.

Лена взяла компот с раздачи и неловко, со стуком, поставила на свой поднос. Компот плеснул ей на руку.

– Спокойно, – так же тихо пробормотал Стас. – Это не по нашу душу, а в связи с обострением оперативной обстановки.

– Молодые люди, не задерживайте! – громко обратилась к Стасу полноватая крашеная блондинка в обтягивающем спортивном костюме. – Видите, за вами еще очередь стоит? Потом наболтаетесь!