Конец света - Евдокимова Наталья. Страница 25

– Вот и хорошо, сынок. Скоро увидимся.

Сейчас можно многое сказать ей, но я только выдохнул:

– Да, мама. Пока…

В одном из этих бункеров находились мои мама и папа. В другом бункере летела навстречу новому миру мама Фета. И в бункерах было всё человечество. Кроме нас с Фетом. Скоро сменится земля, и мы умрем.

Я смотрел на бункеры и плакал.

– Не плачь, Ност, – рыдая, сказал Фет. – Мужики не плачут…

Фет полез за пазуху и достал профилактические конфеты. Мы разворачивали их, и на всех обертках было написано коротко и ясно: «Конец света». Мы с Фетом обнялись.

Стало темно.

Земля закончилась.

Всё.

Фет осторожно приоткрыл один глаз и потрогал меня за руку.

– Вроде пока не померли, – сказал он.

– Ага…

Не знаю как, но мы снова оказались в подземелье. Среди мыльных пузырей с кю, рядом с чирикающими светлячками. Каким-то образом мы вернулись чуть назад… Поняв это, снова помчались к выходу и, не заглядывая в офис, выбежали на улицу. Бункеры величаво плыли над землей – уже достаточно высоко, но они еще не казались крохотными точками на фоне солнца.

– Еще раз, – передернул плечами Фет. – Одного раза мало, что ли?

Мы уселись на крыльце и смотрели, как исчезают в небе бункеры. Видимо, произошел какой-то сбой. Что же, мы так и будем оказываться в подземелье и выбираться наружу?

Или следующий конец света все-таки будет последним?

Мы сидели на крыльце банка и смотрели в небо. Бункеры исчезли. Пропали крохотные воздушные шарики.

А мы почему-то остались.

Мы осторожно смотрели друг на друга, оглядывались вокруг – но нет, земля не собиралась исчезать, и мы оставались на месте. Сидели долго – может, час, может, два. Молчали и думали. О близких думали. О той земле, которая остается. О новой.

Вдруг Фет встал и толкнул двери банка. Те открылись. Фет, горько ухмыляясь, зашел внутрь. Я пошел следом за ним – в офис.

– Вы хотите совершить банковскую операцию? – спросили приветливые девушки.

Фет посмотрел на меня так, как будто спрашивал: «Ност, тебе понятно?»

Мне не было понятно. Я поморщился.

– Вы не улетели вместе со всеми? – спросил я у девушек.

– Вы хотите совершить банковскую операцию? – терпеливо спросили они.

Фет показал на них рукой, будто это не работники банка, а экспонаты музея.

– Ненастоящие, – печально сказал он. – Боты.

Боты. Роботы. Ненастоящие.

Я взвыл и схватился за голову. Значит, до сих пор в стандартном режиме работает прыгалка, только в нее некому ходить. И сотрудник официального магазина для сдачи всякого барахла на месте. И продавщик книг с режимами. Только они нам ничем не помогут. Потому что ненастоящие. Не люди.

– Вот вляпались! – воскликнул Фет и заложил руки за голову. – Одни в мире. Полно ботов. Пойдем ко мне?

– К тебе? – переспросил я.

Фет пожал плечами:

– Или к тебе. Конец света откладывается. Странно после такого расходиться по домам, правда?

Я подумал, что еще рано говорить о том, что конца света не будет. Но в душе чувствовал, что Фет прав, и бояться больше нечего. Согласился:

– Пойдем к тебе.

Но мы не сразу пошли домой к Фету. Сначала сходили ко мне домой (приходилось идти пешком – транспорт не работал), взяли нужные мне вещи. Нам было не по себе от опустевшего города. А дома я побродил по пустым комнатам. Нашел свой нетронутый обед, стоявший на столе. Разревелся, как маленький. Фет утешил меня и взялся за мой обед сам. Я, шмыгая носом, схватился за ложку:

– Все-таки мама готовила…

Потом мы сходили на место бункеров. Там, где раньше стояло убежище, была свежая яма. В ней чувствовалось что-то необычное, как будто бункер все еще стоял на месте, а не улетел навсегда. Я представил себе, как в него заходят люди, а среди них – мои мама с папой. Мама оглядывается, не бегу ли я – вдруг решил вернуться. Но меня нет, и мама, качая головой, проходит внутрь. Я поежился.

У Фета дома было необычно тихо. Я с особой грустью подумал о Фетиной маме. Жаль, что она тоже улетела. Ведь могла бы и остаться. Проспать, в конце концов…

Марки и открытки были собраны в пакет и сложены рядом с мусоркой.

– Ты чего это? – спросил я.

– Я сразу, – опустив голову, сознался Фет. – Как ты ушел. Зачем они мне? Если без тебя, то зачем…

Я раскрыл пакет и стал доставать открытки:

– Фет, ты это зря. Они же такие разные. Красивые. От людей.

– Да? – с надеждой спросил Фет и сразу сник. – Теперь-то это всё бесполезно. Никого нет.

Я сказал:

– Теперь это память.

Был тихий вечер. Мы доставали открытки из пакета, клеили их на стены. Вышли в коридор и расклеивали открытки там. Будто совершали магический ритуал. Молча, сцепив зубы. Когда приклеили последнюю открытку, нам полегчало. Мы уснули на неразобранной постели. Мы могли вообще не спать. Могли делать, что хотели.

– Все-таки странно… – промямлил Фет и уснул.

Проснулись мы далеко за полдень. Видимо, так напереживались. Сонные, полезли в холодильник и налопались всякой ерунды.

– Можем ходить по домам и доедать приготовленную еду, – предложил Фет.

– Ха! – воскликнул я. – Это очень умно. Нам хватит года на три.

– Да ладно тебе, – надулся Фет. – Вообще у меня есть режим «Прирожденный повар».

– Не думаю, что мы умрем с голода, – сказал я. – Когда кто-то остается один на планете, то в его распоряжении все оставшиеся земные ресурсы.

– Ну да, – согласился Фет.

Мы комкали бумажки и бросали в стену. Нам нечего было делать.

– Пойдем в прыгалку? – предложил Фет.

– У нас в банке столько накопленных кю…

Да, кю у нас было полно. Мы второй раз даже не стали в банке забирать накопленное. Но привычка прыгать осталась. И мышцы требовали привычной нагрузки. Мы с радостью стали бегать в прыгалку, хотя она пустовала. Честно говоря, боты нам здорово скрашивали существование. Если подумать, то не очень они отличались от обычных людей. С ними можно было даже поговорить на разные темы. Они с удовольствием поддерживали беседу. Фет всё мечтал вывести их за логическую черту, где они сломаются. Но они были крепкими.

Я перестал копить кю и пошел вразнос. Использовал режимы не задумываясь. Летал когда угодно. Повышал настроение. По вечерам разделял грусть на двоих – хотя у нас она была одна и та же. Мы всё так же жили у Фета и, просыпаясь, смотрели на открытки на стенах. Вернее, первым просыпался я, потом расталкивал Фета. Людей в мире не было, но оставалось другое – кю, режимы, и мы жили в своем ритме.

Кю копились быстро – теперь мы бегали в подземелье банка, и баллы на нас просто сыпались сверху.

Но оставшийся мир все равно диктовал свои условия. В красный день мы ходили в красном, в оранжевый – в оранжевом. Пробовали было использовать другие цвета, как тут же за это снимались положенные кю, а это было неприятно. В какой-то день Фет предложил:

– Пойдем в лес?

Я удивился:

– Тебе же там разонравилось?

Фет пожал плечами:

– Почему разонравилось… Соскучился уже. Давай посмотрим, как оно там?

В лесу было так же – и, в принципе, неплохо. Бегали ежики, сновали капли, гонялись за нами индюки с цаплями. Мы будто вернулись в прошлое – когда надо было возвращаться домой, когда мамы волновались, если нас долго не было. Безлюдный лес – хороший лес. Никто не пробегает мимо, не утаскивает из-под носа палки, не смотрит насмешливо на то, как у тебя ничего не получается…

Мы провели в лесу почти три дня подряд, ночуя в одном из соседних домов – чтобы не добираться издалека. А потом нам надоело, мы вернулись к Фету и скучали.

Сидели на подоконнике и болтали ногами.

– И что же, так теперь всю жизнь? – грустно сказал Фет.

Я пожал плечами. Раньше было всё понятно. Впереди был конец света, и все мы его ждали. Впереди всегда было что-то новое. Каким он будет, новый мир? Что в нем будет интересного? Это любопытство подстегивало, делало нас бодрее и живее, что ли. А теперь мы будто мумии, законсервированные в оставшемся мире.