Новая Эпоха (СИ) - Джевага Сергей. Страница 6

– У эльфов цивилизация вроде бы древней, – заметил я скептично. – И развитей.

– Я ошибся, – процедил сквозь зубы Древний. – Ты невежда.

– Зато открыт для новых знаний, – парировал я. – Просвети меня, пожалуйста.

– У светлорожденных нет того, что есть у нас, – нехотя ответил Клен. – Дара Творца. Мы использовали Кровь, чтобы давать Имена. Но в то время слабо понимали, что с этим делать. А остроухие находились на пике мощи, питались силой Древнолесья…

– Вы очнуться не успели, как эльфийские рощи заполонили мир, – подхватил я. – А твое имя созвучно с тем, что на Древнем. И хотя брали тотемные, дабы деревья защитили и прикрыли в случае чего, но опасаешься.

– Я не боюсь. Мы создали эту магию, она подчиняется нам.

– Хм… А если я найду нечто новое в мире, как-то обзову, то получу над ним власть?

– Не все вещи могут подчиниться человеку, некоторые просто продолжают существовать как и раньше. Но обретают иные свойства, стабильность. На них можно влиять. Или нельзя, если не хватит сил, воли.

– Любопытно, а смогу ли повлиять на тебя? И как назвать что-либо? Есть особый ритуал? Ты говорил о крови.

Поневоле я заинтересовался. Изначально и не надеялся, что Кальвин сообщит нечто важное, пригрозил просто, чтобы заглушить собственный страх перед божеством. Вот так, по-человечески низменно постарался втоптать в грязь, дабы ощутить уверенность в себе, расхрабриться. Но слова Древнего направили мысль в неожиданное русло.

Имена? Очень любопытно. По всей видимости, уставные заклятия Серой магии содержат таковые: где-то неизменные, где-то искаженные. И потому волшебство Ордена остается наиболее могучим в мире. Кроме, естественно, колдовства Терна и его сородичей. Остальные техники представляют собой грубые попытки «докричаться», влиять на энергетические схемы Сущего. Где-то удачные, вроде эльфийской волшбы, где-то ограниченные – наподобие умений школы Леонида, шаманства орков.

Но любопытнее мысль о самом наречении. И правда – осталось ли что-то, чему можно дать имя? Нечто новое? Или очень старое, но глобальное, великое?..

И причем здесь кровь? Жертвы? Может быть. Отдавали свою силу, а взамен получали право изменять или дополнять энергетические схемы предметов, растений, существ. Делали эдакие ключи, маркеры…

В виски вместе с кровью застучалась дикая догадка. Но я отмахнулся от нее, признав глупостью. Посмотрел на голову Древнего и подумал, что тот, скорее, темнит. Но сейчас ослаб, мы оба слабы… только в отличие от бога, мое ядро помаленьку накапливает Силу. И есть кое-какой резерв.

Будто прочитав мысли, Клен скривился, но промолчал. Похоже, решил, что раскрыл достаточно тайн.

Рычание и шаги раздавались отовсюду. Где-то в снегопаде появлялись и пропадали смутные человеческие силуэты. Слышались скрипы, сопение, какие-то удары.

Низшие, избавленные от Варлага, отбирающего львиную долю пищи, пробуждались. И явно чуяли, где произошел всплеск Силы, постепенно стягивались со всего города. Пока меня спасало лишь то, что выдохся, почти не светился ни в Астрале, ни в иных тонких мирах.

Одно-единственное заклинание станет криком, вызовет лавину. Но и ждать я не мог, так как не знал, останется ли Клен таким же беззащитным и позже.

Колебался я недолго. Усевшись в сугроб и поморщившись холоду, глубоко вздохнул и сосредоточился. Быстро убедился, что Силы в окружающем пространстве нет, вбирать нечего, резанул руку и собрал пригоршню крови, речитативом пропел активирующее заклятие, капнул на лоб Древнего.

Первыми пропали звуки. Тихое шуршание снега отдалилось и растворилось в тишине. Резь в запястье поблекла, мрачная улица в черных сугробах и покосившиеся дома смазались. Издалека пришли иные ощущения: хрустальный звон, неразборчивый шепот чужого сознания.

И боль.

Чужие мысли жгли почти физически. Потому что думал Кальвин на языке Древних, на языке Силы. Лишь благодаря своей крови с частичкой Предков, я не сгорел сразу. Ничего не понимал, слова серой магии давно потеряли для нас смысл, стали устойчивыми конструкциями, но видел, чувствовал, слышал…

Сознание бога фонтанировало мутным потоком образов, запахов и звуков, ярчайшие вспышки слились в частую череду: люди, места, сражения и разговоры, споры и путешествия. Одни я отбрасывал, едва взглянув, иные просматривал вскользь, в третьи погружался с головой и почти переживал.

Вспышка.

Я оказался в какой-то сумрачной пещере. Пахло сыростью, плесенью и дымом, вдалеке дробно стучали капли. По стенам бегали тени, алые отблески факелов, виднелись силуэты множества людей в грубых одеждах, стоящих вокруг кряжистого старца. А тот водил пальцем по стене, говорил нараспев. Следом тянулись кровавые следы, быстро обращались тоненькими ниточками бледного пламени…

И я узнал узор. Схема мировых Сил, показанная призраком шамана в Логеборе. Колдующий старик собственно и являлся Остролистом.

Образ помутнел, меня пинком вышибло из разума Древнего. Я ощутил жуткий холод продрогших конечностях, услыхал сонное шуршание снегопада. Попытался пошевелиться, с трудом разбил онемение.

Падший не сводил с меня бешеного взгляда.

– Я выпью твою душу! – пообещал Падший бог.

– Ага, – прохрипел я невнятно, пытаясь прийти в себя. Но перед глазами еще витал образ величественной пещеры, в ушах набатом отдавался громовой голос Остролиста. – Ладно…

Под черепом сгустилась концентрированная боль, и я не выдержал, застонал. Видение рассыпалось, раскололось на десятки фрагментов. Но ловить и восстанавливать, не было времени. Астральные дозорные кричали об опасности, Тьма в окнах домов бурлила, готовая выплеснуться наружу. Слышался нарастающий топот и злобное рычание – демоны, наконец, почуяли пищу.

– Я тебя убью, – упрямо повторил Кальвин. – Найду и убью.

– Тебе не придется меня искать, – перебил я. Заметил выскочившего из пелены снегопада иссушенного Низшего в одежде купца, пнул тварь в грудь, кулаком сбил наземь второго зубастого уродца. Без колебаний подхватил голову Древнего и засунул в сумку, уклонился от загребущих лап очередного демона и как заяц рванул к ближайшим воротам…

Глава 2

– Отрешись, избавься от посторонних мыслей. Представь, что ты пустой кувшин, постепенно наполняющийся ключевой водой.

– Да, мастер, – пробормотал широкоплечий коротышка, крепко зажмурился и надул щеки.

«Видимо, действительно думает, что суть медитации именно в этом», – мелькнула у мага тоскливая мысль. Ирну до зеленых белок захотелось громко многоэтажно выругаться, но порыв он подавил, хотя и ценой неимоверных усилий. Попытался вспомнить, сколько дней прошло по внутреннему времени волшебной поляны с момента начала обучения гномов, но сбился на третьей неделе.

Тьма! А ведь самые хилые студенты гентского университета через пять суток входят в транс, начинают чувствовать токи энергий. И, как правило, спустя полмесяца устанавливают крепкую связь с ядром, принимаются разучивать Знаки. У недомерков же сдвигов вообще не наблюдалось. Хотя лично отбирал претендентов, искал яркие «искры». Из сотни молодняка выбрал лишь двоих, и они действительно подходили. Юные по меркам подгорного народа, но с хорошими задатками… Так в чем дело?

Ответа Птиц не знал. Пробовал различные техники обучения, искал зацепки. И порой ему казалось, что нащупал путь, но всякий раз ошибался, усилия пропадали пропадом.

Так может пора плюнуть и выразить Вельдру сожаление?! Тем более и взялся больше из политических мотивов.

Засомневавшись, Ирн украдкой посмотрел на гнома. И словно в ответ сквозь полог ветвей пробился узкий солнечный лучик. Пощекотал лицо коротышки, перепрыгнул на ткань скромной рубахи, облегающей широченные плечи, пробежался по рельефной мускулатуре рук. За пятном света тут же погналась мелкая муха, но промазала и запуталась в короткой и черной как смоль бороде, отчаянно зажужжала.

Недомерок напрягся, стараясь не обращать внимания на насекомое. Но через минуту не выдержал и распахнул глаза, виновато вздохнул: