Выше только звезды - Серова Марина Сергеевна. Страница 39

Я пропустила всех перед собой и вошла последней. Задержалась в вестибюле и прочла две свеженькие эсэмэски. Впрочем, ничего интересного в них не оказалось. В одной оператор просто напоминал абоненту о необходимости пополнить баланс, а в другой содержалась еще более бесполезная для меня информация о какой-то рекламной акции. Никогда не принимаю в них участие. Поставив телефон на вибрацию, я убрала его в сумку и уже собралась подняться наверх, как вдруг услышала чей-то очень интересный разговор неподалеку.

– Вы не могли бы передать это… – фамилию я, к сожалению, не расслышала, потому что в вестибюле стоял галдеж, – в седьмую палату?

Мне было известно, что Хохлова перевели из реанимации именно туда, но, кроме него, там лежали еще три человека.

– А сама отчего не хочешь пройти наверх? – спросила санитарка невысокую девушку с длинными жгуче-черными волосами, совавшую ей в руки прозрачный пластиковый пакет с апельсинами.

– Понимаете, у меня халата нет.

– Я могу что-нибудь для тебя подыскать, – с готовностью предложила санитарка.

– Спасибо, конечно, но я очень тороплюсь. Так вы можете передать фрукты? Вас это не затруднит?

– Ну, в принципе, могу, – сказала санитарка, но к передачке не притронулась. Похоже, ждала денежных вливаний в свой карман.

Девушка немного помялась с ноги на ногу, достала что-то из своей сумочки, висевшей через плечо, и сунула это нечто санитарке:

– Я вас очень прошу, передайте апельсины, мне уже пора. Я на работу опаздываю! Там у нас строго.

– Ну, ладно, – сказала пожилая сотрудница больницы и взяла пакет. – Кому, ты говоришь, это предназначается?

– Там все написано, – буркнула девушка и поспешила к выходу.

– Ну, молодежь, – санитарка осуждающе покачала головой, глядя ей вслед, – некогда ей, видите ли! А у меня, значит, время и силы есть туда-сюда по этажам прыгать! Мне полы мыть надо. Вон как наследили! Вроде на улице сухо, непонятно, откуда грязь берется!

– Если вы не возражаете, я могу отнести этот пакет, – любезно предложила я ворчливой женщине. – Я как раз иду в седьмую палату.

– Да уж будь добра, дочка, отнеси, там записка с фамилией есть, – санитарка сунула мне передачу и взялась за швабру.

Я подошла к лестнице и достала из пакета листок, на котором размашистым почерком было написано: «Хохлов». Времени на размышления не оставалось, и я бросилась вслед за черноволосой девушкой.

– Эй, ты куда? – крикнула мне вслед санитарка.

Не обращая внимания на ее окрик и расстегивая на ходу халат, я выскочила из дверей и натолкнулась на главврача. Хорошо, что не на охранника. Тот курил в сторонке и уже мало интересовался входящими в корпус.

– Татьяна Александровна, куда это вы так спешите? Что случилось? – осведомился Николай Арнольдович.

– Забыла машину закрыть, – быстро нашлась я и, оставив реплику главврача без внимания, побежала за жгучей брюнеткой.

Расстояние между нами сократилось вдвое, когда меня за руку схватил Петька Родионов, мой бывший одноклассник.

– Иванова, ты, что ли? Сто лет не виделись! Ты куда так несешься? Вроде пожара нигде нет?

– Петь, мне не до тебя! – бросила я ему и побежала дальше.

Поскольку у девушки, передававшей Хохлову апельсины, имелась временная фора, она успела выйти за больничную ограду и перебежать дорогу на желтый свет светофора, а мне пришлось пережидать, пока машины проедут на красный. Тем временем незнакомка влилась в толпу, стоявшую на остановке на другой стороне улицы. Я была уже на середине дороги, когда к остановке подъехало маршрутное такси, в которое и села брюнетка. Запомнив номерной знак желтой «Газели», я, как была, в бахилах и с халатом в руках, побежала обратно через дорогу, рискуя стать жертвой ДТП. К счастью, все обошлось благополучно, и через пару минут я уже запрыгнула в свой «Ситроен», при первой же возможности развернулась и помчалась за маршруткой. Только через три остановки мне удалось догнать ее. Я пошла на обгон и увидела, что черноволосая девушка сидит у окна слева и разговаривает по мобильному. Я снова пропустила «Газель» вперед и села ей на хвост.

Разумеется, я не могла не проанализировать произошедшее. Итак, сегодня Анастасия Валерьевна отправилась с утра не в больницу, а на работу. Все понятно – ведь супруг категорически не хочет ее видеть. А вот «Агафон» без начальницы существовать не может, так же как и она без него. Бизнес есть бизнес. Вероятно, Касаткины убедились в том, что Хохлова на работе, и послали кого-то в больницу. Нет, не навестить Дмитрия Олеговича, а передать ему апельсины.

Остановившись на красный свет, я приоткрыла пакет и еще раз взглянула на записку. Теперь мне бросилось в глаза не ее содержание, а нечто другое. Одно-единственное слово было как-то неестественно выписано в верхнем правом углу бумажки. Это могло означать только одно – благодаря работе ножниц женская фамилия превратилась в мужскую. И, вероятно, фамилия эта была написана рукой самой Анастасии Валерьевны. Маша Касаткина вполне могла раздобыть этот листочек в офисе «Агафона» и приспособить его для своих нужд.

Загорелся зеленый свет, «Газель» тронулась с места, а я – за ней. Так мы пересекли едва ли не полгорода. В Ленинском районе, на остановке «105-я школа» черноволосая девушка вышла из маршрутки и направилась к жилому микрорайону. Я поехала в ту же сторону. Надо сказать, мне удалось хорошенько разглядеть черты ее лица только сейчас, когда она сняла темные очки и ненароком посмотрела в мою сторону. До этого ориентиром для меня служили ее распущенные волосы и ярко-зеленая кофточка. Теперь смуглое лицо с миндалевидными глазами выдало восточное происхождение этой молодой особы. В моей голове что-то щелкнуло, и я вдруг поняла, что знаю ее имя и даже фамилию. Между тем девушка зашла в продуктовый магазин. Я припарковалась рядом с ним, сняла наконец-то дурацкие бахилы, убрала пакет с апельсинами с переднего кресла назад, вышла из машины и вскоре увидела брюнетку с рожком мороженого в руках.

– Карина, – позвала я, когда она подошла поближе.

Девушка остановилась.

– Простите, вы меня? – спросила она, лизнув мороженое.

– Ты ведь Карина Гакаева? – уточнила я, приветливо улыбаясь.

– Да, – кивнула та, подтверждая мою догадку, – а вы кто? По-моему, мы незнакомы.

– Я журналистка, пишу статью о судьбе бывших воспитанников детдома, – брякнула я первое, что пришло мне в голову.

Девушка вздрогнула и выронила мороженое.

– Вот досада! – воскликнула она. – Но как же вы меня узнали?

– По фотографии. У тебя такие шикарные волосы…

– А кто вам показывал мои фотографии? – еще больше удивилась Карина.

– Одна твоя одноклассница, – сказала я интригующе. – Ты что, не веришь? Ладно, я сейчас покажу тебе фотки, – без всякой спешки я обошла «Ситроен», села на водительское место, достала из сумки конверт с фотографиями, правда, совсем не с теми, которые пообещала ей показать, открыла пассажирскую дверцу и дружелюбно позвала: – Каринка, иди сюда!

– Может, в другой раз поговорим? Я спешу.

– Да у меня тоже не очень много времени, – сказала я, высунувшись в окно. – Слушай, давай, я схожу за мороженым? Мне как-то неловко, что ты его из-за меня уронила. Вот что, посиди пока в машине, посмотри фотки, а я сбегаю в магазин. Сейчас такие времена, ни секунду нельзя тачку оставить, только отвернешься, и то дворник сопрут, то зеркало открутят. Выручишь, а? Ну я тебя очень прошу…

Я смотрела на Карину такими искренними глазами, говорила таким заискивающим тоном, что она не углядела в моей просьбе никакого подвоха и села в «Ситроен». Как только девушка закрыла дверцу, я тут же нажала на кнопку и заблокировала салон.

– Нет, пожалуй, я не пойду в магазин. Мы обе торопимся, а нам еще поговорить надо!

– Мне лично этого не надо. Я о детдоме не больно-то люблю вспоминать. Знаете, я лучше пойду, – Гакаева попыталась открыть дверь, но ей, естественно, это не удалось. – Да что же это такое?!

– Двери заблокированы, ты не выйдешь отсюда, пока я тебя не выпущу, – сказала я и тронулась с места.