Львиная стража - Вайн Барбара. Страница 20

– Как и у меня, – сказала она.

Никакой серый «Фиат» с агрессивным бородатым юнцом их не обгонял и не парковался в переулке. Вокруг были пустые улицы, цветущие деревья и сады, полные дрожащих нарциссов. Пол открыл ей дверцу, выждал, наблюдая, пока она шла по дорожке. Дверь открылась. Как обычно, он лишь мельком увидел кого-то тощего, с прямой спиной и седыми волосами. Затем сел в машину и поехал в паб, где можно пообедать чем-то более существенным, чем сэндвичи, и где продавали безалкогольный лагер. Завтра Пасха. На барной стойке в обрамлении цветов лежали завернутые в разноцветную фольгу пасхальный яйца – приз в какой-то благотворительной лотерее. Надо бы успеть до того, как на праздники закроются магазины, купить пасхальных яиц для Джессики. Интересно, Кэтрин пришлет ей что-нибудь? Хотя бы открытку? Это, конечно, не Рождество и не день рождения… Наверное, нет. Разве она не убеждала себя, когда уходила от Джессики, что ребенку лучше забыть о ней и считать, будто мама умерла? Иногда в нем поднималась жгучая ненависть к своей бывшей жене.

Пол должен был забрать миссис Апсоланд в три. Он нашел магазин с шоколадными яйцами, купил одно большое и дорогое яйцо, оплетенное позолоченной виноградной лозой с марципаном в качестве ягод, и без пяти минут три подъехал к домику. Миссис Апсоланд всегда отличалась пунктуальностью. Она вышла на крыльцо одна, закрыла за собой дверь. Гарнет обошел машину и распахнул для нее заднюю дверцу.

– Вы не против, – сказала она, – если я сяду вперед, с вами?

Робость, звучавшая в ее голосе, вызвала у него острый приступ раздражения. В какие игры она играет, общаясь с ним вот так, как будто это у него есть власть казнить или миловать, привечать или прогонять? Интересно, спросил он себя, какая последовала бы реакция, если бы он ответил, что да, он против.

– Конечно. Прошу вас.

Едва женщина села, как все тут же разъяснилось. Полу стало неловко, она словно прочитала его мысли.

– Какая же я глупая! Мне следовало бы сообразить, что я не должна спрашивать у вас, где мне сидеть. Наверное, таким, как вы, страшно досаждает общение со мной.

– Таким, как я?

– Сильным, умным, хорошо образованным – значительно лучше, чем их безграмотные работодатели, – тем, кто идет на такую работу только потому, что, по некоторым причинам, она им удобна. То есть, я догадываюсь, что причина – это Джессика, не так ли? Вам нет надобности отвечать.

Пол и не ответил. Он сказал:

– Вы позволите кое о чем у вас спросить?

– Смотря о чем. Простите, но нет, если вопрос обо мне или о моей прошлой жизни.

Она покраснела. Гарнет не видел ее лица, но знал, что она покраснела.

– Не о вас, – сказал он. – Не непосредственно о вас. Я вот о чем. Мистер Апсоланд очень тщательно проверял рабочих, однако он – вы и он – приняли меня без рекомендаций, даже не выяснив, чем я занимался раньше. А вдруг у меня судимость?.. Вы приняли меня, практически ничего не зная обо мне. Почему?

Она спокойно сказала:

– О, мы все знаем о вас. Мы проверяли.

Его пальцы стиснули руль. Они ехали по скоростному шоссе, причем с большой скоростью.

– Проверяли?

– Ральф проверял. Вы должны понять Ральфа, Пол. Сам он не стал бы вас расспрашивать. Видите ли, он не поверил бы вам. Люди сами пишут рекомендательные письма или просят друзей написать их, не так ли? Но дело не только в этом. Ральф – как бы точнее выразиться – это квинтэссенция осторожности, боеготовности, настороженности… ну, вы бы назвали это паранойей. Он живет во всем этом, вот он какой. Именно поэтому…

Женщина хмыкнула и замолчала. Возможно, он ошибался, но у него в голове появилась любопытная и довольно дикая мысль, что сейчас она скажет: «Именно поэтому я и вышла за него».

– Он видит грабителей под каждой кроватью, воришек – в любой толпе. У него эта подозрительность от природы. Если бы ему позвонила мать, он бы потребовал, чтобы она назвала ему номер паспорта. – Ее голос зазвучал тише, она почти бормотала. – Он сделал мне только хуже. – Пол не был уверен, что расслышал правильно. Женщина продолжила более громким, более обыкновенным тоном: – Коломбо и Мария, например, они работают у нас уже полгода. Ральф проверил все их прошлое, практически до окончания школы. Что касается вас, вы были одним из двадцати пяти кандидатов, с которыми Ральф провел собеседования. Потом он задействовал частных детективов. Он всегда так поступает. Это частная сыскная фирма существует практически благодаря ему. Если бы не он, они бы давно обанкротились… Ой, господи, мне не следовало бы рассказывать вам все это. Но раз уж начала, можно продолжать. Они прошерстили ваше прошлое – примерно так же изучают кандидатов для MI5 [38], прежде чем взять их в штат. Вот я не знала, что ваши родители умерли, а Ральф точно знает. И все остальное. Ральф знает.

Это не разозлило, а изумило его. Он задумался над новостью, переваривая ее. Интересно, а «помощь», которую он должен вызвать, если объявится какой-нибудь незнакомый рабочий, – это те самые частные детективы? Или у Апсоланда есть еще и собственная рота убийц?

– Вы сердитесь, – сказала она. – Зря я вам рассказала.

– Нет, все в порядке.

– Вам должно это льстить, если взглянуть на это с другой стороны. Не забывайте о конкурсе. Он выбрал вас из двадцати пяти кандидатов. Он полностью доверяет вам.

Это не успокоило Гарнета. Он чувствовал себя задетым.

– Я всего лишь водитель, – сказал он.

Вероятно, его слова прозвучали мрачно, потому что миссис Апсоланд расхохоталась. Это изумило его, ее веселье, ее явно безудержный смех; а потом он и сам рассмеялся. Он ждал от нее комментариев, каких-то заверений, но ничего не последовало, и они поехали дальше в молчании. Возле сахарного завода шоссе изгибалось большой дугой, и Пол повернул направо, на съезд, который вел под мост. Стал накрапывать мелкий дождик.

Когда Гарнет проехал мимо ворот старой тюрьмы и повернул на А134, он увидел, что за ним следует красный «Фиат»; он обратил на него внимание только потому, что это был «Фиат». Не заражайся их паранойей, сказал он себе. Миссис Апсоланд поерзала на сиденье и поудобнее пристроила ремень безопасности. Когда она двигалась, Пол мог ощущать ее запах – он учуял его, когда она села рядом с ним, а потом принюхался к нему. Аромат был очень легким, но строгим и пряным, не сладким.

– Что бы вы сделали, – сказала женщина, – если бы вам предложили деньги за то, чтобы предать меня?

– Что? – спросил он.

– Вы же слышали. Вы же слышали, что я сказала.

Гарнет сообразил, что ему не хочется ставить ей диагноз психически больной. Ему хочется, чтобы ее страх был обоснован.

– Я не вполне понимаю, что вы подразумеваете под словом «предать», – сказал он.

– Поймете, когда это произойдет.

– Миссис Апсоланд, – сказал Пол, – надеюсь, вы воспримете мои слова правильно. Это старомодный способ выражать свои мысли, но я знаю, что это не мое дело – говорить вам подобные вещи. Видите ли…

– Продолжайте.

– Вы сами утверждали, что ваш муж излишне осторожен и что это влияет на вас. Вам не кажется, что, возможно, это влияет на вас слишком сильно? Верно, мы живем в жестоком обществе, и количество преступлений растет. Но здесь… Я в том смысле, что когда в этой деревне в последний раз появлялся взломщик?

Она ничего не сказала. Пол решил, что миссис Апсоланд, должно быть, обиделась, но продолжил. Было бы неправильно оставить свою мысль недосказанной.

– Я иногда размышлял над теорией о том, что страх нападения ведет к нападению, и мне кажется, что в этом что-то есть. Вероятность, что случится нечто плохое, значительно меньше, если женщина уверенно идет по темной улице и не удирает прочь при виде стайки мальчишек. Если более приземленно, то весть о том, что дом напичкан охранными системами, распространяется мгновенно, и вероятные взломщики понимают: у хозяев есть что украсть. – Произнося все это, Гарнет думал, что уж больно нравоучительно звучит его речь.