Львиная стража - Вайн Барбара. Страница 63

– Нет, Александр, – сказала Принцесса. Она говорила ласково, но твердо, как учительница младших классов. – Нет, это неправда.

– Но ты же обещала… – Так сказал бы ребенок.

– Знаю. Знаю, что обещала. И тем самым совершила ошибку, теперь я это понимаю. Человек пойдет на все, чтобы получить свободу, скажет что угодно, чтобы избежать боли. Я трусиха, и я боялась за свою… я не знала, как буду выглядеть, если меня ранят.

– Ты действительно любила меня.

– Я лишь говорила, что люблю тебя. – Принцесса поправила его, и Сандор воспринял это как удар. Он дернулся. – Ты говорил, что любишь меня, и ты спрашивал, люблю ли я тебя, и я отвечала «да».

– Ты на деле подтвердила это «да», – сказал он.

– Знаю, Александр, знаю. Я знаю, что я сделала. Я не оправдываю себя. Я пообещала снова встретиться с тобой, быть с тобой, жить с тобой и все прочее. Я сказала, что, если ты отпустишь меня, я вернусь к тебе. Я дала слово – и я нарушила его. – Казалось, пока Принцесса говорила, она состарилась, морщины на ее лице стали глубже. Ведь они с Тилли одного возраста, но сейчас Принцесса выглядела старше, впервые за все время она стала выглядеть старше. – Александр отвез меня домой на поезде, – сказала она нам. – Мы договорились о встрече. Мы собирались встретиться во Флоренции, за столиком, за определенным столиком, на площади Синьории в кафе «Ривуар», в девять вечера спустя десять дней. Он сказал: «Деньги, которые ты заплатила, я верну тебе свою долю». Деньги меня не волновали, меня вообще ничего не заботило, кроме того, чтобы выбраться оттуда и получить свободу. Я сказала: «Встретимся у «Ривуар» в девять минут одиннадцатого». Видишь, как хорошо я помню детали?

– Ты так и не пришла, – сказал Сандор. – Я отдал тебе деньги. Я ждал. Я ждал до полуночи, я ждал и ждал, потом они стали закрываться, занесли столики, и все разошлись по домам.

– Разве к этому моменту ты не догадался? Разве ты еще не понял?

– Я написал тебе. Я написал тебе сотни писем. Твой муж умирал, он умер, и я подумал – уж теперь она придет ко мне. Ты вышла за другого старика, а я продолжал любить тебя. Я ожидал, что ты сдержишь обещание. Что для тебя брак? Верность никогда для тебя ничего не значила. Сколько раз мы занимались любовью за те четыре дня, Нина? Сколько раз?

Она покраснела.

– Ты сейчас скажешь, что я имитировала удовольствие, да? Это была не имитация. Я действительно получала удовольствие, Александр. А почему бы нет? Ты молод. Ты привлекателен.

Он встал:

– И это все?

– Это очень много. Ради того, чтобы выбраться, чтобы освободиться, я легла бы в постель даже с Человеком-слоном [70].

Он подошел к окну с таким видом, будто собирался открыть его, французское окно, выходившее на балкон, но не открыл, вернулся и остановился позади кресла Принцессы. Она откинула голову, посмотрела на него и отвела взгляд. Они напомнили мне старую фотографию Маминого отца, на которой молодая пара позировала для свадебного снимка: она сидит, а он стоит позади нее, как бы оберегая, только у тех, на фото, одежда была другой.

– Неужели ты думаешь, что я приду к тебе через столько лет? – сказала Принцесса. – Неужели ты все еще думаешь, что нужен мне, если я не ответила тебе ни на одно письмо? Я сожгла все твои письма, Александр. Некоторые из них, те, что пришли последними, – их я даже не открывала. Я сожгла их, не читая. Неужели ты и в самом деле думал, что я хочу быть с тобой?

– Тебя сторожил Апсоланд, – сказал он. – Как чертов крестоносец, как евнух в гареме.

– Если женщина захочет выбраться, она обязательно найдет способ, – сказала Принцесса, и я вспомнил, как Сандор однажды рассказал мне историю об этом, только, думаю, он никогда не примерял ее к своей жизни, к своим желаниям.

Тилли молчала целую вечность. Когда она заговорила, ее голос был резким и злым.

– Нам-то что с того? Какое нам дело, что она там наобещала? Все это в прошлом, утекло, как вода в реке. Ты хотела, чтобы мы пришли сюда. Зачем тебе это было надо?

– С ним невозможно говорить один на один – он только и повторяет, что любит меня и что знает, что я тоже его люблю, что в глубине души я люблю его всем сердцем. Но это не так, я его не люблю, я не могу его любить, и мне нужно было, чтобы кто-то еще услышал, как я это говорю, и заставил его принять мои слова как ответ. – Она перевела дух. – Тогда можно будет решить, как быть дальше.

– Мы не можем его заставить, – сказал я.

Принцесса обратилась к Сандору:

– Кто эти люди? Они твои друзья?

– Они никто. Никто для тебя. Никто для меня.

Меня охватила паника, когда Сандор произнес это. Как будто у меня отняли все, причем отняли так же быстро, как откатывается от берега приливная волна, рыча и грохоча галькой.

– Когда ты переехала сюда и тот тип запер тебя в крепости, когда ты не отвечала на мои письма, я понял, что тебя надо спасать. Я знал, что ты ждешь, когда я спасу тебя, и я взял их себе в помощники. Вот и все. Это все, на что они годны.

Тилли побелела под слоем «штукатурки», что она наложила на свое лицо. Я увидел, как кровь отхлынула от ее лица, когда Сандор сказал, что мы ничто для него. Она любит наряды, хотя у нее никогда не было денег на красивую одежду. Тилли встала, сорвала с кровати ночную сорочку и халат и швырнула их через комнату. Они ударились об окно, с тихим шуршанием сползли на пол и замерли блестящей молочно-белой пеной. Она схватила одну из ваз, выкинула из нее цветы и вылила воду на ковер.

– Прекрати! – сказал Сандор, делая шаг к ней.

– Не прикасайся ко мне, ублюдок! Ты сказала «как быть дальше», ты, Нина Эбботт, или как там тебя. Что ж, я скажу тебе, как быть дальше. Ты приносишь нам один миллион фунтов стерлингов. – Я заметил с грустью, что она уменьшила сумму выкупа наполовину, она дала слабину. Тилли только выглядит сильной, но кто остается сильным, когда дело доходит до денег? – Ты либо сама принесешь, либо попросишь кого-нибудь. В старых купюрах по двадцать и пятьдесят фунтов, и когда мы их пересчитаем, вот тогда и подумаем, стоит ли отпускать тебя домой, возвращать тебя в твою тюрьму.

На виа Кондотти так дела никогда не делались. Мне даже стало неловко за нее, уж больно по-дилетантски она выглядела.

– Я уже предлагала деньги Александру, – сказала Принцесса. – Не миллион, должна признаться, но немало. Он оскорбился.

Тилли все не понимала.

– Все, что меньше миллиона, – оскорбление. Хватит зря тратить время. Давай, садись на телефон и ищи того, кто привезет деньги.

– Где мне его взять? Я готова на любую сумму в разумных пределах. – Я был уверен, что Принцесса говорит серьезно, что она сожалеет о том, что у нее нет миллиона. – Я была бы рада сделать так, чтобы довольны были все.

И тут случилось ужасное. Сандор вышел из-за ее кресла и рухнул перед ней на колени. Мне было жутко видеть его, такого гордого и надменного, униженным. Он стоял на коленях у ее ног и говорил ей, что любит ее, молил ее остаться с ним, уехать куда-нибудь вместе, найти свое счастье рядом с ним.

– Нина, я так долго тебя люблю! Ради тебя я отказался от собственной жизни, я боготворил тебя, я не могу отказаться от тебя. Ради этого я трудился все эти годы, я больше ни о чем не думал, когда у меня опускались руки, я вспоминал о твоем обещании, и я знал, что ты говорила искренне. Я знал, что хотя твоя решимость ослабела, что хотя на тебя повлияли другие люди, что когда я вытащу тебя оттуда и ты снова увидишь меня, ты полюбишь меня, я это знал. Я помню, как нам было хорошо, как мы любили друг друга, и ничто не может это изменить…

– Прекрати, поднимайся, – сказала она. – Александр, вставай. Ты делаешь из себя посмешище. Ты не знал, люблю я тебя или нет. Как ты мог это знать? Это все твои выдумки. Это стремление удовлетворить свое желание.

Он вскочил и заорал нам:

– Убирайтесь отсюда, вы, оба! Оставьте меня с ней!

– Ты сам позвал нас сюда, – сказала Тилли, – и мы здесь останемся. Я не оставлю тебя с ней одного, потому что ты ее отпустишь, и мы никогда не увидим наших денег.