Дом шалунов - Чарская Лидия Алексеевна. Страница 31
Глава LVI
Смертельная опасность
– Бык сорвался! Берегитесь! Бык! – отчаянным криком пронеслось по поляне…
Оба мальчика, смертельно бледные, вскочили на ноги. Бык несся прямо на них, разъяренный, чудовищный. Они видели это. Не помня себя, Гога и Никс схватились за руки и испустили пронзительный, нечеловеческий вопль.
Бык был теперь всего в пятидесяти шагах от дуба, под которым они стояли.
– Спрячьтесь за ствол! Спрячьтесь за ствол! – кричали им остальные мальчики, перепуганные не менее их самих.
Но Никс и Гога не слышали этих криков, в которых было теперь их единственное спасение.
Если бы мальчики укрылись за древесным стволом, страшный бык ударился бы об него рогами и не причинил бы, может быть, им ни малейшего вреда. Но к ужасу всех остальных пансионеров и гнавшихся за быком рабочих, обмершие с перепугу мальчики не могли ничего слышать и метались под дубом, не зная, что предпринять. Бык между тем все приближался. Уже слышно было страшное, хрипящее клокотание в его груди, его тяжелое дыхание, вылетающее вместе с паром и пеной изо рта и ноздрей. Земля тряслась под сильными ударами его копыт.
Чуть живые, мальчики с замиранием сердца ждали приближения чудовища. Но вот от плотно сбившейся в кучку толпы пансионеров в один миг отделилась маленькая фигурка и помчалась прямо к дубу наперерез быку.
Отчаянный крик пансионеров пронесся по поляне:
– Котя! Котя! Куда? Куда ты, Котя?
Но Котя, как будто ничего не слыша, летел стрелой. В его руках был красный платок, которым он махал над головой, как флагом. Он несся со всех ног прямо к чуть дышавшим от волнения Гоге и Никсу и изо всех сил все махал и махал своей красной тряпкой.
За минуту до этого в белокурой головенке Коти при виде всего происшедшего мелькнула отчаянная мысль: «Мальчики растерялись со страху, они не догадаются встать за дерево, надо поэтому отвлечь от них внимание быка и обратить его на себя. Надо махать красной тряпкой, которая случайно есть в кармане, потому что бык ненавидит красное и кинется на него, Котю. А он успеет добежать, и всем троим удастся скрыться за стволом дуба».
И не думая о том, какой страшной опасности подвергается он сам, смелый мальчик бросился исполнять свое отважное решение.
Котя не ошибся. Бык при виде красной тряпки остановился на миг, уперся в землю рогами с навешенной на них доской и, испустив новый пронзительный рев, понесся стрелой прямо на Котю.
Теперь Котя не бежал, а летел, чуть касаясь пятками земли, все вперед и вперед, прямо к дубу, откуда ему уже протягивали трепещущие руки Гога и Никс. Но и разъяренный бык в свою очередь прибавил ходу. Он несся на маленького смельчака, не чуявшего под собой ног. За ним неслись рабочие и мясник с ножом наготове.
В быстро работавшем мозгу Коти мелькнула еще одна новая мысль: «Если бросить красный платок на землю, то бык, пожалуй, оставит в покое его, Котю, и кинется на платок, а в это время он, Котя, успеет укрыться».
Не рассуждая больше, Котя широко размахнулся, желая отшвырнуть от себя злополучную красную тряпку как можно дальше, но – о, ужас! – платок не упал на землю, как предполагал Котя, а, зацепившись сзади за пояс мальчика, повис на нем. К несчастью, Котя не заметил этого и продолжал бежать, что было духу по направлению к дубу, оглядываясь от времени до времени назад.
Бык тоже не замедлил хода. Напротив, его прыжки становились все чаще и быстрее. Вот уже совсем маленькое расстояние осталось между ним и Котей. Но и спасительный дуб всего в нескольких шагах от них. Если Котя первый добежит до него, он спасет и себя, и мальчиков. И его задача будет исполнена. Если же бык настигнет бежавшего, то все кончено, и страшная гибель ждет его, Котю, всего через несколько секунд…
Все ближе к нему страшилище… Еще ближе… Еще…
«Я погиб, – вихрем проносится в мыслях мальчика, – так пускай же я один!.. Спасу по крайней мере тех двоих… Гогу и Никса…»
Он остановился, как вкопанный, и закричал изо всей силы:
– Становись за дерево! Становись скорее!
Гога с Никсом услышали крик и в одну секунду оба скрылись за стволом старого дуба. Они были спасены.
В три прыжка бык очутился около Коти, наклонил голову и с диким хрипом поднял в воздух трепещущее тело мальчика.
И тут же отчаянный вопль огласил лужайку. Остановка погубила Котю. В три прыжка бык очутился около него, наклонил голову и с диком хрипом поднял в воздух трепещущее тело мальчика. Еще один миг – что-то перекувырнулось, мелькнуло в воздухе быстрее молнии, и Котя тяжело рухнул на землю, ударившись головой о ствол огромного дуба.
Рабочие окружили быка, и мясник воткнул ему в рыло нож по самую рукоятку. Бык со страшным воем тяжело рухнул на землю…
Глава LVII
Маленький герой
– Он умер!
– Не дышит!
– Сердце почти не бьется!
– Господи! Да неужели же умер он?!
Кто-то зарыдал неудержимо, кто-то закричал протяжным криком потерявшегося от горя маленького человечка.
Это был Витик Зон. Он кинулся первый к Коте, распростертому у корней старого дуба. За ним и все мальчики окружили несчастного Котю. Он был безгласен.
Смертельная бледность покрывала его лицо. Глаза, огромные, прекрасные, скрылись под опущенными веками. Котя не дышал и казался мертвым…
Вдруг страшное, потрясающее душу рыдание раздалось за ними. Кто-то растолкал толпу пансионеров и, упав на колени перед бесчувственным Котей, закричал, исступленно рыдая на весь луг:
– Если ты умер – я умру тоже! Ты из-за меня умер… Меня хотел спасти… Меня и Никса… А я-то?! Я-то?! Прости! Прости!.. Все мое зло прости! Котя! Котя! Прости меня!.. Не умирай только!.. Котя! Котя! Ты мой спаситель!.. Живи… прости… Котя!.. Котя!..
И Гога Владин залился слезами около безжизненно распростертого Коти. Его отвели от него насильно.
Потом рабочие подняли безжизненное тельце Коти с земли и осторожно понесли в дом. Плача навзрыд, мальчики поплелись за ними.
Глава LVIII
Он при смерти
Все двадцать человек сидели притихшие и безмолвные. Уже трое суток прошло с той минуты, как бесчувственного Котю принесли в лазаретную комнату пансиона, а мальчик все еще не приходил в себя. Два доктора поселились в Дубках и по просьбе директора не отходили от постели больного.
Страшный удар о ствол дерева потряс все существо бедного мальчика и разразился сильнейшим воспалением мозга, грозившим смертельным исходом. Больной то открывал глаза и безумным взором окидывал окружающее, то снова впадал в странное оцепенение или кричал на весь дом:
– Бык!.. Опять бык!.. Он схватил Гогу!.. Надо отнять!.. Иду… Иду!.. Да не держите же меня… Пустите, пустите!..
И со страшной силой мальчик вскакивал с постели. Котю подхватывали, укладывали снова и поливали его голову холодной водой. Это помогало немного, и Котя успокаивался на время.
Так прошла целая неделя. На восьмой день его положение стало особенно плохим. Всю ночь доктора поочередно дежурили у его постели.
Добряк Макака не отходил от него ни на шаг. Маленький белокурый мальчик, и без того любимый им, стал ему вдвое дороже после самоотверженного геройского поступка. Со слезами на глазах Александр Васильевич умолял докторов спасти маленького героя.
Восьмая ночь была мучительнейшей для больного. Доктора только покачивали головами на все просьбы и мольбы директора спасти мальчика. Тогда Александр Васильевич понял грозящую его маленькому любимцу опасность. Он бросился в классную комнату, где сидели мальчики, тихие, безмолвные, убитые горем.
– Дети! Он при смерти! Молитесь за него! – едва нашел в себе силы произнести директор и, зарыдав, как ребенок, выбежал от них.
Ответное рыдание, всхлипывание и вопли понеслись за ним вдогонку. Мальчики были неутешны. Несколько минут только и слышались эти мучительные звуки безысходного детского горя.