Призрак замка Тракстон-Холл - Энтвистл Вон. Страница 3

Конан Дойл с трудом волочил ватные ноги и позволил втащить себя внутрь. Чуть за ними захлопнулась дверь, люди принялись забрасывать овощами окна.

– Идемте прямо к нему, сэр. Вы нужны мистеру Смиту.

Дойл вырвал рукав из цепкой хватки парня.

– Довольно! – возмутился он. – Я еще в состоянии идти сам.

Стряхивая с пальто остатки капусты и помидоров, он ощутил на себе пристальные взгляды и поднял голову. Печатники, репортеры, курьеры побросали работу и все как один повернули к нему свои перепачканные чернилами физиономии. Он почувствовал себя капитаном тонущего судна с обреченными пассажирами на борту.

Конан Дойл вошел в кабинет главного редактора журнала «Стрэнд».

– Похоже, весь Лондон ополчился против меня, – пожаловался он Герберту Гринхоу Смиту.

Груда писем лежала на столе перед человеком лет тридцати в круглых очках и с пышными усами, которые Дойл считал весьма экстравагантными. Смит привык частенько обходиться без сна, отчего глаза его были воспалены.

– Все гораздо серьезнее, Артур. Избей ты до полусмерти премьер-министра, благодетеля вдов и сирот со щеночком в обнимку, они и то меньше расстроятся.

Дойл в ответ только скрипнул зубами.

– Что это? – указал он на живописный беспорядок на столе.

– Гневные послания, – равнодушно бросил Смит, сгребая конверты в охапку.

– Боже правый! – Конан Дойл охнул и опустился в кресло. – Неужели пылятся тут со дня издания «Последнего дела Холмса»?

– Нет, – покачал головой Смит. – Их принесли утром. Каждый день приходит кипа писем. Мы начали отапливать ими редакцию.

Смит швырнул измятые конверты в переполненную корзину для бумаг и укоризненно взглянул на Дойла:

– Отвечать каждому уже рук не хватает.

– Скоро все закончится, обещаю, – пробормотал Конан Дойл севшим голосом.

Редактор с озабоченным видом откинулся на спинку кресла.

– Ты так думаешь, Артур? После смерти Шерлока Холмса мы потеряли двадцать тысяч подписчиков! Только представь – двадцать тысяч! Может, ты и удержишься на плаву, а насчет журнала я сомневаюсь.

– Мы отличные компаньоны. Я тебя не брошу.

– Но объясни, Артур, зачем ты убил Шерлока Холмса?

– Понимаешь, я устал чувствовать себя фокусником на детском празднике: подобно кроликам из шляпы, перед публикой неизменно предстают невероятное убийство в запертой комнате, написанное кровью жертвы загадочное слово, зашифрованная записка, а улики оседают на страницах, словно мусор в живой изгороди, и под занавес – неожиданное разоблачение. У меня каша в голове от этой чехарды. Самое время избавиться от репутации дешевого писаки.

– Дешевого? Ну не скажи. Холмс озолотил тебя, – усмехнулся главный редактор, и вдруг его посетила ужасная догадка: – Уж не собираешься ли ты полностью отдаться врачебной практике?

Конан Дойл сердито втянул щеки и встопорщил усы. Рвение в научных поисках так и не помогло ему преуспеть. Пациенты благополучно обходили стороной кабинет доктора, и долгое время его уделом оставалось описание видов мочекаменной болезни.

– Мне надоело, – проворчал он, – что в письмах они просят у Холмса автограф, будто он сам пишет о себе. – И, фыркнув, добавил: – Не будь его, я достиг бы гораздо большего.

– Артур, такому плодовитому писателю, как ты, просто грех жаловаться. Ты можешь быстренько набросать рассказ за две недели, а в остальное время спокойно творить.

– Не выйдет. Он опустошает меня, высасывает все соки.

– А это мысль, – вдруг оживился Смит. – «Шерлок Холмс и дело о психологическом вампире». Неплохо звучит.

– Ну нет, Герберт Гринхоу! С Холмсом покончено, и это мое последнее слово.

– Но он прославил тебя и «Стрэнд», – капризно возразил Смит.

– У меня уйма других замыслов.

– Замечательно, Артур, однако…

Конан Дойл тряхнул головой, расправил плечи и заложил большие пальцы за лацканы пальто.

– Грандиозные замыслы, дружище, которые изменят мир и заставят всех забыть о Шерлоке Холмсе.

Вдруг окно за спиной Смита разлетелось вдребезги. Увесистый булыжник отскочил от стола и попал прямо в грудь Конан Дойлу. Благо многолетние состязания в крикет не прошли даром, тот ловко поймал камень.

Смит подпрыгнул.

– Нас чуть не убил какой-то полоумный, – пробормотал он, ловя ртом воздух.

– Запросто мог бы, – согласился Конан Дойл, взвешивая камень в руке. – Парень, должно быть, чертовски силен. Настоящий подарок для крикетной команды. Зато я лишний раз убедился в своей правоте. Шерлок Холмс больше не вернется, – заключил он и с глухим стуком положил свой улов на стол.

Тут Дойл и Смит заметили клочок бумаги, привязанный к булыжнику обрывком грязной бечевки. Доктор вытащил записку, прочел и грустно усмехнулся в усы.

– Что там? – не выдержал Смит.

Конан Дойл передал ему бумажку.

Кровавого цвета чернилами на ней было нацарапано единственное зловещее слово: «Убийца».

Глава 3

Уайльд в городе

Время едва-едва перевалило за полдень, а пресловутый лондонский туман уже окутал улицы города серой непроницаемой мглой, и лишь уличные фонари робко вторгались в нее трепетным сиянием. Экипаж высадил Конан Дойла у парадного крыльца отеля «Савой».

Внутри бурлила жизнь, яркая и уютная. Писатель был тут завсегдатаем, но в этот раз люди оборачивались и поглядывали на него недружелюбно, пока он подыскивал свободный столик. На многих посетителях тоже красовались черные нарукавные повязки.

Дурные вести разносятся быстро.

Дойл машинально опустил голову и быстро пошел вперед – в подвижную мишень попасть сложнее. Мимоходом он глянул на столик в углу. Сперва ему показалось, что там сидит подросток с накладными усами. Присмотревшись, Конан Дойл узнал в мнимом ребенке своего усатого приятеля и драматурга Джеймса Мэтью Барри, с которым договорился поужинать. В прошлом году друзья заключили контракт с импресарио Ричардом Д’Ойли Картом и общими усилиями создали комическую оперу «Джейн Энни». Представление с треском провалилось, критики не оставили от него камня на камне. Всякий раз, освистанные публикой, авторы заливали горе вином. Пятидесятый показ стал последним, что и уберегло их печень.

Конан Дойл пробрался среди тесно стоящих столиков. Барри поднялся ему навстречу; при росте всего полтора метра он часто вводил окружающих в заблуждение.

– Джеймс Мэтью, – приветствовал приятеля Артур, пожимая пухлой рукой его крошечную ладонь.

– Артур.

Прибывший официант терпеливо ждал, пока друзья устроятся поудобнее. Барри уже наполовину осушил стакан виски.

– Я пригубил божественный нектар матушки Шотландии. – Раскатистая «р» выдавала в нем провинциала.

– Пожалуй, я тоже нуждаюсь в просветлении, – ответил Конан Дойл и обратился к официанту: – Генри, принесите мне тройной виски.

Уроженец Эдинбурга, Конан Дойл бoльшую часть жизни провел в Англии и сохранил лишь легкую картавость.

– Ого! Тройная порция с утра пораньше? Крепко тебе сегодня досталось, Артур?

– На редкость паршивый день, – пробурчал Конан Дойл. – Просто из ряда вон! – добавил он и разом опрокинул стакан, который поставил перед ним официант.

Виски обжег ему горло, Дойл невольно сморщился, вытер усы салфеткой и уставился на Барри:

– Знал бы ты, с какой невероятной встречи все началось, нарочно не придумаешь ни в одном…

– Ба, знаменитейший лондонский убийца!

Голос, прервавший Конан Дойла, был громким, но обладал изысканным тембром и производил неизгладимое впечатление. Как и его владелец – крупный господин в зеленом, подбитом мехом пальто, которое ниспадало с плеч и открывало лимонно-желтый жилет с белоснежным галстуком. Черная шляпа с широкими полями была щегольски сдвинута набок.

Кто же еще, как не модник Оскар Уайльд, мог так одеваться? Молодой спутник льнул к нему, как рыба прилипала к акуле. Юноша был высок, строен, с длинными ресницами и точеным лицом; блестящие пшеничные кудряшки и изящные руки дополняли его женственный облик. Он украдкой косился на Конан Дойла и Барри. Дойл нервно ерзал в кресле. Слухи о последнем увлечении Оскара уже разнеслись повсюду.