Русское правоведение: «юридическая чума» на Руси — вылечим - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор. Страница 19

Но в исторически сложившейся культуре подавляющего большинства государств люди признают друг за другом «право» на какое угодно мировоззрение. В прошлом это называлось «свобода совести» вопреки тому, что слово «свобода» — аббревиатура: С-овестью ВО-дитель­ство БО-гом ДА-нное, и соответственно истинная свобода вне веры Богу и религиозности, понимаемой как ведение диалога с Ним на протяжении всей осознанной жизни, — не реализуется. Поэтому Бог, как сообщают Откровения, не признает за человеком права быть атеистом, т.е. отрицать Его бытие или обожествлять что-либо или кого-либо из сотворённого Им, а также не признаёт права впадать в сатанизм.

Атеисты — те, кто невнимателен к потоку событий Жизни или рассудочно отрицает тот реальный факт, что Бог даёт доказательства Своего бытия персонально каждому тем, что отвечает в соответствии со смыслом их молитв изменением жизненных обстоятельств тем более выразительно, чем отзывчивее сам человек к обращениям Бога к нему через совесть, его внутренний мир, через поток жизненных событий — других людей, произведения искусств, памятники культуры, знамения жизненными обстоятельствами. Но и атеисты должны признать, что то, что здесь названо «объективными правами», реально существует вне зависимости от того, что они не признают Источник их происхождения, поскольку за нарушением людьми и человечеством объективных прав следует воздаяние, несущее ущерб: болезни, травмы, социальные бедствия, и глобальный биосферно-экологический кризис как наиболее мощное из всех воздаяний, которые люди смогли обрушить на свою голову. Иначе говоря:

Объективные права состоят в осмысленно-волевом следовании людей в своей деятельности объективным закономерностям, которым подчинена жизнь человечества и культурно своеобразных обществ, всех шести категорий, названных ранее в разделе 2.

Изложенное выше в разделах 1 — 3.3 — мировоззренческая основа для рассмотрения и оценки писаных и неписаных законов, проектов законов и отнесения каждого из них к одной из двух категорий:

•  к нормальной алгоритмике самоуправления общества в русле Промысла Божиего в конкретных жизненных обстоятельствах;

•  к субъективным «правам», учреждаемым исходя из деградационно-паразитической нравственности, препятствующей становлению на Земле Царствия Божиего.

Соответственно в том явлении, которое получило название «правовой нигилизм» в сугубо юридическом значении этого термина, в конкретике истории и текущей политической жизни Русской многонациональной цивилизации можно выделить три составляющих:

•  Первая проистекает из ощущения людьми неправедности той концепции, под властью которой сложилась юридическая система, вследствие чего люди осознанно и бессознательно игнорируют действующее законодательство и нарушают его (в том числе и рискуя юридически по всей строгости закона) в интересах развития общества в русле Божьего Промысла, реализуя принцип «Богу не грешен — царю не виновен». К числу таких «правонарушителей» относится Иисус Христос, Будда, Мухаммад: они не единственные, а наиболее широко известные.

•  Вторая проистекает из «элитарного» слабоумия, не способного понять, что законодательство и действующая на его основе юридическая система — инструмент управления жизнью общества. Вследствие этого представители «элиты» мнят себя если не «богами», то «полубогами» и пытаются жить в соответствии с представленной в разделе 1 «конституции по понятиям», согласно которой под властью юридических законов и под властью «элитарного» беззакония должны жить исключительно «слабые» — т.е. простонародье и представители иерархически низших слоёв «элиты». Реализуя на практике такого рода слабоумие, представители «элиты» сами подрывают власть «элиты», десакрализируя действующее законодательство, и работающую на его основе юридическую систему в глазах не только простонародья, но и общества в целом. Если правящая «элита» оказывается неспособной пресечь такого рода массовую деятельность и свести её к минимуму единичных проявлений, безжалостно и беспощадно наказуемых ею же самой, то государственная власть утрачивает даже видимость сакральности [189], и крах «элитарной» государственности — вопрос времени вне зависимости от концепции, выражающей себя в юридической системе.

Поскольку толпо-«элитаризм» в любом современном нам государстве концептуально безвластен, то возникает ещё один вопрос: А как «мировая закулиса» отнесётся к такого рода «элитарному» слабоумию? — Ответ на этот вопрос двоякий:

 >  если «мировая закулиса» заинтересована в том, чтобы эта государственность была устойчива и благодаря этому решала какие-то возлагаемые на неё «мировой закулисой» задачи в глобальной политике, — то она примет меры к жесточайшему наказанию местной столь слабоумной «элиты» и её обновлению;

 >  если у «мировой закулисы» есть какие-то планы на будущее в отношение этого государства, реализацию которых она в силу каких-то причин не может возложить на исторически сложившуюся государственность, то она будет поощрять такого рода «элитарное» слабоумие для того, чтобы правящая «элита» в этом государстве сама свернула себе шею или чтобы её снесла очередная революция, вдохновляемая и финансируемая периферией той же самой «мировой закулисы» или одного из её филиалов.

Соответственно российской «элите», и юридической — в особенности, есть о чём подумать, поскольку в обоих вариантах слабоумная «элита» подлежит беспощадному уничтожению. Различие их только в сроках и способах ликвидации слабоумной «элиты».

•  Третья по своей сути составляющая «правового нигилизма» в сугубо юридическом этого понимании термина представляет собой действительные выражения неправедности некоторой части общества, желающей паразитировать на труде и жизни окружающих и Природе, но которым — вследствие разных причин — нет места в юридически узаконенных паразитических институтах правящей «элиты», либо же они не умеют ими пользоваться или же легально получаемая ими доля представляется им недостаточной, вследствие чего они берут «своё» теми или иными незаконными способами, а в попытке сокрыть преступления такого рода — могут дойти и до убийства свидетелей и жертв их паразитизма. Такого рода деятельность как представителей простонародья, так и представителей правящей «элиты» — подрывает стабильность общественного устройства при любой концепции организации жизни общества в преемственности поколений.

Если обратиться к предреволюционной истории Российской империи, то в её правоприменительной практике было разделение преступников на «политических» и «уголовников». Если не все, то многие из числа «политических», были «правовыми нигилистами» первого рода, которые ощущали неправедность концепции, под властью которой жила империя, и поняли то, о чём писал Л.Н.Толстой:

«Иногда мне просто смешно смотреть на то, как люди, хорошие, умные, тратят свои силы на то, чтобы бороться с правительством на почве тех законов, которые пишет по своему произволу это самое правительство» [190].

Все прочие классифицировались в Российской империи, как «уголовные», хотя разграничение «политических» и «уголовных» было условно, поскольку среди уголовных преступлений было некоторое множество, совершённых по политическим мотивам: к этой категории принадлежат дело В.И.Засулич, вся криминальная деятельность Г.И.Котовского, «экспроприации» эсеров и большевиков.

В СССР наличие политических составов преступления в послесталинские времена отрицалось. Поэтому все «политические преступники» после завершения уголовного процесса по поводу Новочеркасского расстрела (1962 г. — материалы об этом см. в интернете) юридически оформлялись как уголовники, либо как психически больные. Такая политика проистекала из желания представить советское общество в пропаганде (прежде всего ориентированной на зарубежье) монолитно сплочённым под руководством КПСС, вследствие чего «политических преступников» в стране быть просто не могло, а могли быть только отщепенцы — изменники и предатели Родины, уголовники, а также — психически больные люди, которые под воздействием заболевания не могут оценить своего счастья жить под властью партийно-бюрократической диктатуры, подающей себя всему миру как «социалистическую демократию».