Следствие продолжается - Чергинец Николай Иванович. Страница 19

– Что вы хмурый такой?

– А чего здесь веселиться? Если милиция в полночь поднимает с постели, добра не жди. Только за что?

– Скажите, вы голубей держите?

– Я? Голубей? Нет, что вы, товарищ начальник.

– А с какой целью ходили на рынок?

– Я? – Черепнин несколько смутился. – Просто так. Друзей встретить, поболтать. А что, нельзя?

– Нет, почему же, можно. А голубями вы не торгуете?

– Нет.

– Дома у вас нет голубей?

– Нет. Можете проверить.

– Расскажите, чем вы сегодня занимались, где были, с кем встречались на улице Андреевской?

Вопрос застал Черепнина врасплох.

– На улице Андреевской? А, встретил незнакомого. Он спросил, как пройти на улицу Смоленскую. Я объяснил ему, и мы разошлись.

– Черепнин, вы случайно не путаете? Ведь для того, чтобы объяснить, как пройти с улицы Андреевской к рядом расположенной Смоленской, сорок минут не потребуется. А ведь ровно столько вы разговаривали. Сочинять не нужно, Черепнин.

– А что сочинять? Я правду сказал. Не знаю я этого человека. И все. Поговорили и разошлись.

Сколько ни старались Матвеев и Ветров, Черепнин стоял на своем.

В ЗАПАДНЕ

Осипов старался держаться поближе к незнакомцу. Дважды, желая услышать, о чем тот говорит со встретившимися людьми, подходил почти вплотную. Конечно, этого делать нельзя. Но Осипов чувствовал, что незнакомец его не видит. Раздражала рация, которая изредка попискивала в кармане, – вызывал Сикорский. Чего он волнуется? Связался с Сикорским, сообщил свое местонахождение и попросил больше не вызывать. «Когда надо, сам выйду на связь», – мысленно оправдывался лейтенант.

А человек попался беспокойный. Он словно угорелый носился по городу. Осипов едва успевал фиксировать адреса. В то же время радовался удаче. Ему, как никому, удастся добыть много сведений.

Незнакомец вошел в дом на улице, протянувшейся вдоль железной дороги. Пробыл около полутора часов. Осипов почти был уверен, что Ловкий, такую он дал ему кличку, живет здесь. Но тот появился во дворе. Одет по-прежнему. А по тому, что провожал его мужчина в майке, Осипов понял, что Ловкий просто задержался в гостях.

Когда подопечный пришел на железнодорожную платформу, где остановился пригородный поезд, Осипов заметил мужчину, одетого в темную рубаху. На секунду лейтенанту показалось, что он провожал Ловкого до калитки. Но держались они обособленно, и Осипов отбросил эту мысль.

Ловкий сел в поезд. Осипов – за ним. Вышли через несколько станций.

Ловкий свернул к дачам. Осипов – следом. Километра через два углубились в лес. Лейтенант осторожно, стараясь не шуметь, шел параллельным курсом. Лес кончился. Прямо на опушке – несколько дачных домиков. В один из них и вошел неизвестный. Осипов пристроился на траве у подножия небольшой сосны и стал наблюдать.

Вечерело. Темнота в лесу наступает быстрее, и вскоре Осипов с трудом видел двор дачи. Когда в домике зажегся свет, лейтенант залег между грядками, недалеко от входа. Все его внимание было приковано к входной двери, и он не заметил, как между сосен промелькнули две фигуры.

В окнах домика погас свет, и на крыльце появился человек. Лейтенант узнал Ловкого. Вышел он за калитку, углубился в лес. Осипов бесшумно двинулся за ним. Ловкий закурил, и Осипову стало легче. По папиросному огоньку, словно маяку, хорошо ориентироваться.

Где они находились и в каком направлении двигались, Михаил не знал. Но для него это не имело значения. Главное – не упустить, продолжать наблюдение. Плохо только, что в такой темноте ничего записать в блокнот не удастся.

Следуя за Ловким по темному, и от этого казавшемуся пустынным, лесу, Осипов понял, что допустил сегодня две большие ошибки: первая – прекратил связь и не вызвал помощь, вторая – не взял оружия. Невольно вспомнил Ветрова и начальника Управления. «Ох, и влетит мне». Но отогнал эту тревожную мысль. – «Ничего. Как выложу похождения Ловкого, адресочки, которые он посетил, поймут, что Михаил Осипов хоть что-то стоит и тоже не лыком шит».

Ловкий бросил сигарету. Ночь, как назло, выдалась темная. К вечеру небо затянулось тучами, и сейчас на нем – ни звездочки. Ловкий, одетый в темное, почти сливался с деревьями. Осипов ориентировался лишь по шуму его шагов. Не видел и не слышал лейтенант, что за ним в десяти метрах следуют два человека. Он был поглощен только Ловким.

Впереди замелькали редкие огоньки. Значит, скоро лесу конец. И действительно, минут через пять Осипов вслед за Ловким оказался на опушке. Прямо через поле Ловкий направился к неосвещенному дому. Лейтенант, казалось, не дышал, готовый в любую минуту залечь, двигаться следом. Ловкий открыл калитку, прошел вдоль стены длинного дома и скрылся за углом. Осипов – за ним. Ловкий повернул к другому строению и тут же пропал. «Сарай, – догадался Михаил, – там, наверное, тайник».

Быстро преодолел расстояние, обогнул угол – никого. Прошел вдоль стены. Впереди чернело второе строение. Где же Ловкий?

И тут Осипов услышал за спиной шаги. Оглянулся. Приближались двое. С другой стороны – еще двое.

«Засада?! Почему же они так медленно идут… Не знают, что я без оружия». Михаил вытащил из кармана радиостанцию, блокнот с дневными записями, нагнулся, положил все в траву, поближе к стене. Лихорадочно пошарил вокруг. Хотя бы камень попался! Но руки ощущали только сочную густую траву.

Поднявшись, сделал несколько шагов в сторону, подальше от радиостанции и блокнота. А четыре человека, по два с разных сторон, – ближе и ближе. Один из них громко спросил:

– Кто здесь ночью но чужим дворам шляется?

Вспыхнула надежда: вдруг и вправду хозяин вышел. Но… зря Ловкий в этот тупик не заведет.

– Не шляется, а заплутал, – стараясь быть спокойным, ответил: – Ищу дорогу на шоссе.

Почти одновременно с двух сторон вспыхнули фонари. Ослепленный, лейтенант не увидел, как сзади приблизился один. Глухой удар по голове, и тут же острая боль в спине.

Осипов со стоном упал на траву.

ПОИСК ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Два часа ночи. Ветров с группой оперативников обшарил, казалось бы, все дворы домов, расположенных по Коллективной и близлежащим улицам. Безрезультатно. По тревоге был поднят гарнизон, перекрыты выездные пути. С помощью собак прочесывались парки, скверы, пустыри, проверялись канализационные колодцы… По указанию генерала несколько машин с радиостанциями расположились в десяти – пятнадцати километрах от города, прослушивали эфир. Это на случай, если маломощная карманная радиостанция Осипова не достает до города. Шел интенсивный поиск пропавшего работника милиции.

Генерал Романов, переговорив с прокурором города, дал указание не отпускать пока Черепнина и сам дважды беседовал с ним. Но тот стоял на своем. Его ответы и наглая ухмылка говорили сами за себя. Не имея ничего конкретного, правды от Черепнина не добьешься.

А город спокойно спал.

Я РАНЕН, ПОМОГИТЕ!

Михаил очнулся. Долго смотрел в небо, на котором появились редкие звезды.

«Где я?»

Постепенно вспомнил, что с ним случилось. Попытался подняться, но острая боль в спине пронзила все тело, и он с громким стоном опустился на траву. Дотронулся до головы – она в теплой и липкой массе.

«В голову и спину… сволочи…»

Пересиливая адскую боль и головокружение, встал. Сделал несколько шагов, уперся рукой в стену. Придерживаясь за теплые шероховатые бревна сарая, потихоньку продвигался к углу. Добрался до калитки и пошел вдоль забора, в сторону мерцавших вдали огоньков. Он падал, полз, вставал и снова шел туда, где светила на столбе электрическая лампочка.

Вот и первый дом. Идти Михаил уже не мог. С неимоверным трудом вполз по ступеням на крыльцо, стукнул несколько раз в дверь. Через минуту послышался мужской голос:

– Кто там?

– Я работник милиции… откройте. Я ранен…

За дверью послышался и женский голос: