Тайная жизнь Фиделя Кастро. Шокирующие откровения личного телохранителя кубинского лидера - Санчес Хуан Рейнальдо. Страница 24

Дочитав статью в «Ньюсуик» и допив виски, Фидель подал знак своему адъютанту Пепину, что пора ехать. Через десять минут мы уже спускались в лифте на третий уровень подземного гаража, где стояли наготове автомобили эскорта. И скоро наш кортеж уже несся по Гаване, на которую опускались вечерние сумерки. Я очень люблю этот момент между днем и ночью, когда тропический воздух неожиданно делается более прохладным и улицы становятся оживленнее. Мы без спешки ехали к кварталу Эль-Лагито, где расположено большинство «протокольных домов» – секретных вилл режима. Это совсем рядом с территорией Подразделения 160, а также с домом Габриэля Гарсии Маркеса. Прибыв на место, мы остановились перед протокольным домом номер 14, где нас – вернее, Фиделя – ждали главные лидеры никарагуанской революции.

Как и большинство протокольных домов, это была вилла с бассейном. Когда мы вошли, никарагуанцы сидели в креслах вокруг низенького столика в гостиной. Когда появился Фидель, они разом встали как один человек. При своем росте в метр девяносто один, он выглядел настоящим великаном рядом с невысокими «никасами». Они приезжали в Гавану далеко не в первый раз, и поэтому я знал их всех. На вилле присутствовали все будущие герои сандинистской революции: Томас Борхе, коренастый мужчина лет сорока, – самый пожилой в этой компании тридцатилетних; Генри Руис, известный под псевдонимом Модесто, математик, уже ставший легендой благодаря своим партизанским делам; Баллардо Арсе, журналист, командовавший мятежниками в департаменте Матагальпа; Хайме Уилок, внук американского бизнесмена, который изучал «политологию» в Чили в период правления Альенде; Карлос Нуньес, самый радикально настроенный, несмотря на свой юный возраст; и, наконец, братья Ортега, Даниэль и Умберто, которые скоро станут президентом и министром обороны Никарагуа. Прежде чем войти в комнату, Фидель напомнил мне о необходимости записать разговор, что обыкновенно делал то с ведома собеседников, то без. Я положил портативный магнитофон на видное место на столик и следил за тем, чтобы менять в нем по мере необходимости кассеты. Затем я отошел в угол и постарался не привлекать к себе внимания, при этом внимательно следя за беседой.

Как и предыдущие встречи, эта затянулась до четырех часов утра. Для Фиделя, который является «совой», начать разговор в девятнадцать часов и закончить его на рассвете – обычное дело. Пока шел разговор, я заметил, что Лидеру максимо понравился Хайме Уилок, выделявшийся из группы соратников своей грамотной речью. Мое же внимание привлек команданте Умберто Ортега, возможно, потому, что я почувствовал, что этот человек – военный в душе, как и я сам. Фидель выслушал новости с «места действия» о том, что произошло после провала первого генерального наступления на Сомосу, предпринятого в сентябре прошлого года. Плохо скоординированное, это народное выступление не дало ожидаемого результата; напротив, десять тысяч солдат Национальной гвардии жестоко подавили его, при этом расправляясь с мирными жителями, закалывая их штыками. Всего было убито пять тысяч человек.

Надо было реорганизовать силы восставших. И Команданте употребил всю свою энергию на то, чтобы уговорить мятежников договориться между собой. «Компаньерос, единство – непременное условие достижения наших целей», – настаивал он. На данный момент коллегиальное руководство Сандинистским фронтом национального освобождения (СФНО) делилось на три фракции. СФНО – «Длительной народной войны» (ДНВ) – была самой старой. Представленная Томасом Борхе, Генри Руисом и Байардо Арсе, придерживавшихся традиции «сельской герильи», она отдавала предпочтение этой форме борьбы. Марксисты Хайме Уилок и Карлос Нуньес Тельес принадлежали к СФНО «пролетарской тенденции»: со времени происшедшего в 1973 году раскола с предыдущей группой она отдавала приоритет вовлечению в борьбу наряду с восставшими крестьянами студентов и городских рабочих. Наконец, Терсеристы – третья сила – представляли собой самую крупную, самую организованную, лучше финансируемую и наименее догматическую группу: она насчитывала пять тысяч вооруженных бойцов под командованием братьев Ортега.

Фидель по собственному опыту лучше всех знал, что такое разделение делает сомнительной перспективу быстрой победы. И вот, выслушав все точки зрения, он изложил свою мысль, представил ее с разных сторон, напомнил о примере Сьерра-Маэстры, подробно рассмотрел политические аспекты и военные преимущества своей концепции. Постепенно этот «заклинатель змей» психологически подчинил себе аудиторию и в конце концов убедил в своей правоте.

Историки так и не оценили, насколько решающей в этом деле была роль Фиделя. Они писали о финансовой помощи, оказывавшейся мятежникам Венесуэлой или Коста-Рикой; но не подчеркивали в достаточной мере роль кубинского руководителя. Без его способности к убеждению три фракции не пришли бы к согласию так быстро. Доказательство? В то же самое время Фиделю так и не удалось добиться того же результата с лидером сальвадорских коммунистов Шафиком Хандалем и его соотечественником и лидером вооруженного сопротивления Хоакином Вильялобосом, вне зависимости от его регулярных встреч с обоими в Гаване, – и, несмотря на продолжительную и кровопролитную гражданскую войну, продолжавшуюся с 1979 по 1992 год, сальвадорские революционеры так и не смогли свергнуть существовавший в их стране режим.

Сделав в марте 1979 года достоянием гласности свой договор о заключении «священного союза» между различными своими фракциями, сандинисты предприняли в июне «последнее наступление». Через девять месяцев после провала первого восстания они вновь бросились в бой. Бои закипели по всей стране. На севере города и деревни каждые пару дней переходили из рук в руки. Бедные кварталы образовывали узлы сопротивления режиму. С юга, где на протяжении многих месяцев был главный очаг герильи и где мятежники расширяли контролируемую ими территорию, они предприняли поход на Манагуа, жизнь в котором была парализована всеобщей забастовкой, объявленной с 4 июня. Повсюду повстанцы множили число громких операций и диверсионных актов. Взрывались мосты. Панамериканское шоссе, пересекающее Никарагуа с севера на юг, было перерезано. В рядах армии мятежников насчитывалось около тысячи добровольцев-«интернационалистов», прибывших помогать им, а также весьма внушительное количество кубинских «советников». И все-таки еще пятнадцать тысяч человек было убито и тридцать тысяч ранено (в совершенно разоренной стране, едва насчитывающей два миллиона жителей), прежде чем столица была взята мятежниками. 19 июля 1979 года Сомоса бросил свой «бункер» и улетел в уютное изгнание в Майами, сопровождаемый своими попугаями и семьюдесятью членами своего окружения. Четырнадцать месяцев спустя, когда он уже жил в политической эмиграции в Асунсьоне (Парагвай), где его приютил еще один тиран, Альфредо Стресснер, Сомоса в возрасте пятидесяти пяти лет будет убит в ходе эффектного покушения. Аргентинские партизаны, подготовленные на Кубе инструкторами военного лагеря Пунто-Серо-де-Гуанабо, посреди улицы расстреляют из гранатометов его автомобиль, на котором он только что покинул свой дом.

А пока Фидель наслаждался своей победой: после двух десятилетий усилий он наконец-то сумел экспортировать свою революцию. Для начала власть взяла сандинистская хунта, вплоть до избрания в 1984 году Даниэля Ортеги президентом. До того момента он являлся «координатором» вышеупомянутой хунты.

Его брат Умберто был назначен министром вооруженных сил, а Томас Борхе стал министром внутренних дел, Хайме Уилок – министром сельского хозяйства, Генри Руис – министром внешнеэкономического сотрудничества. Балларо Арсе назначен координатором Политической комиссии национального руководства СФНО, а Карлос Нуньес Тельес стал председателем Национальной ассамблеи Никарагуа [24].

Кадры ликования жителей Манагуа непременно напомнили Фиделю сцены его собственного триумфального вступления в Гавану двадцать лет назад. Оставаясь на Кубе, он продолжал давать негласные советы сандинистской хунте. Чтобы не вызвать подозрений – и раздражения – Вашингтона, он не высовывался, вел себя как шпион – профессионал в своем ремесле. Он выжидал целый год, прежде чем отправиться в Никарагуа, место одного из самых громких его успехов.