Тайная жизнь Фиделя Кастро. Шокирующие откровения личного телохранителя кубинского лидера - Санчес Хуан Рейнальдо. Страница 45
Там Команданте обратился к нашим солдатам с пламенной речью, чтобы наэлектрилизовать их, поднять боевой дух, обсуждал с ними их повседневные нужды, пытался разобраться в военной ситуации. Можно было подумать, что это Наполеон разговаривает со своими «ворчунами»: «Ты из какого региона Кубы? Из Восточной провинции? Отлично…», «Давно ты в Анголе?», «А как с кормежкой, нормально?». Помню, вернувшись тем же вечером в Луанду, Фидель был в превосходном настроении, бодр и до невозможности горд этой своей эскападой.
После провала своих двух крупных наступлений Советы наконец отказались от руководства операциями, уступив тактическую и стратегическую инициативу Фиделю Кастро. Факт достаточно необычный, а потому заслуживающий упоминания: на протяжении всей войны Фидель руководил боевыми операциями из Гаваны, чуть ли не с другого конца света. Надо было видеть его в роли стратега на командном пункте МИНФАРа, среди штабных карт и макетов полей сражений! Великолепный знаток военного искусства (он прочитал Сунь-Цзы), это был Наполеон и Роммель, соединенные в одном человеке. Письменно или по телефону он посылал инструкции своим генералам. Это он выпускал бюллетени, составленные в таких выражениях: «Оборонительный периметр восточнее реки должен быть сокращен. Отведите 59-ю и 26-ю бригады на укрепленные позиции, расположенные ближе к реке. Эти две бригады должны прикрывать весь юго-западный сектор таким образом, чтобы 8-я могла полностью сосредоточиться на обеспечении снабжения. В настоящий момент они слишком открыты для атак, возможных из зоны, удерживавшейся ранее 21-й бригадой. С учетом сложившейся ситуации подобный риск недопустим, и положение должно быть исправлено незамедлительно».
Почти два десятилетия спустя, в 2000-х годах, бывший генерал и бывший министр обороны ЮАР Магнус Малан, потерпевший поражение при Квито-Кванавале, никак не мог прийти в себя. «Не понимаю, как ему удалось это сделать. Руководить операциями с расстояния в десять тысяч километров теоретически невозможно… Нет, я этого никогда не пойму», – честно признавался он, отдавая дань уважения своему бывшему врагу [41].
Квито-Кванавале. Эта ставшая легендарной битва была последним боевым столкновением между Кубой и ЮАР. Она продолжалась шесть месяцев, с сентября 1987 по март 1988 года, и вошла в историю как самое длинное по времени сражение в Африке со времен Второй мировой войны. Этот «африканский Сталинград», с применением танков, боевых вертолетов, истребителей и батарей ракет, зашел в тупик. Ни та ни другая сторона не выиграли, но обе приписывали победу себе. Однако южноафриканцы вынуждены были признать, что военным путем им никогда не удастся свергнуть марксистское правительство Луанды. Поэтому они согласились заключить мир на таких условиях: Фидель возвращает свою армию на Кубу, южноафриканская армия покидает Намибию и предоставляет полную независимость этой бывшей колонии, поставленной после 1945 года под протекторат ЮАР и служившей буферным государством с Анголой. Таким образом была провозглашена независимость Намибии. Это заставило расистский режим Претории пойти и на другие уступки: освобождение Нельсона Манделы, а затем и на отмену апартеида. Через три года Нельсон Мандела скажет: «Квито-Кванавале развеяла миф о непобедимости белых угнетателей. Это была победа для всей Африки».
Этой фантастической авантюрой Фидель еще больше укрепил свой престиж. Однако было бы несправедливо не рассказать о том, что случилось с Арнальдо Очоа. В Анголе он сыграл ключевую роль. Считавшийся лучшим кубинским генералом, он участвовал во всех, или почти всех, перипетиях кастровской эпопеи. Для моего поколения этот генерал, обладавший соколиным профилем и неотразимым шармом, являлся воплощением бойца революции. Он партизанил в Сьерра-Маэстре в период борьбы против Батисты, затем он отправился с Че Геварой в Конго в 1965 году, потом, в 1966 году, в Венесуэлу, чтобы организовать там foco (очаг) герильи. Став главным звеном операции «Карлота» в Анголе в 1975 году, он также командовал Кубинским экспедиционным корпусом в Эфиопии во время огаденской войны (1977–1978), прежде чем в 1984–1986 годах – опять же по просьбе Фиделя – стать специальным советником министра обороны Никарагуа Умберто Ортеги, чтобы помочь этой стране отражать атаки финансируемых Вашингтоном контрас.
Самый награжденный военный страны, этот безгранично преданный революции человек получил от Фиделя звание «Герой Кубинской республики» – звание, которое носил он один. В 1987 году, когда кубинская армия оказалась в сложном положении, в том числе из-за советских ошибок, он стал руководителем «кубинской военной миссии в Анголе». Но, прибыв в Африку, этот превосходный стратег, бывший к тому же лучшим другом Рауля Кастро, решил, что на месте ему лучше видно положение вещей, чем Фиделю из Гаваны. Например, однажды Очоа предложил устроить восьмидневную паузу в боях, чтобы дать бойцам передышку, в то время как Команданте хотел возобновить бои немедленно. В другой раз генерал вбил себе в голову, что должен предложить тактические решения, альтернативные предписанным распоряжениям Хефе.
И во Дворце революции, и на «командном пункте» в МИНФАРе я слышал, как Фидель говорил Раулю такие слова: «Очоа проявляет признаки неспособности» (подразумевалось: умственной неспособности), «Очоа оторвался от реальности» или еще «Очоа потерял почву под ногами». В январе 1988 года, в разгар битвы при Квито-Кванавале, генерал был вызван в Гавану: Фидель приказал ему отвести все бригады, кроме одной, на восточный берег Квито. Но, вернувшись в Анголу, Очоа не выполнил приказ, который счел неправильным, а выбрал другое решение, возможно лучшее. Через месяц он был отозван в Луанду, а оттуда в Гавану.
В глубине души я чувствовал тревогу за него, потому что уже давно узнал: никто, даже «герой Кубинской республики», не может себе позволить противоречить Фиделю. Поступить так означало в более или менее близкой перспективе навлечь на себя немилость. Но я тогда и подумать не мог, что жизненные часы генерала уже начали обратный отсчет.
Менее чем через год Арнальдо Очоа был расстрелян по приказу Фиделя.
Глава 15. «Дело Очоа»
Конец 1988 года. В Гаване совершенно обычный день, ничем не отличающийся от других. Через десять минут он изменит всю мою жизнь.
Вторую половину дня Фидель провел в своем кабинете, где работал и читал. Вдруг в приемную, где я сидел, просунулась голова, чтобы предупредить меня, что сюда едет Абрантес. Пятидесятилетний генерал Хосе Абрантес с 1985 года занимал пост министра внутренних дел, а до того на протяжении двадцати лет возглавлял охрану Верховного Команданте. Верный из верных, он входил в число людей, встречавшихся с Хефе ежедневно. Также он входил в круг из десяти человек, наиболее близких к верховной власти, наряду с Раулем Кастро и теми, кто уже знаком читателю, но о чьих функциях я позволю себе напомнить еще раз: Хосе Мигель Мийар Барруэкос, он же Чоми, личный секретарь Фиделя; его персональный врач Эухенио Сельман; дипломат Карлос Рафаэль Родригес; главный шпион Мануэль Пинейро, он же Барбаросса, и еще двое его друзей – колумбийский писатель Габриэль Гарсия Маркес, называемый Габо, и географ Антонио Нуньес Хименес. Абрантеса отличала еще одна привилегия: как и Рауль, он был одним из редких избранных, которые могли входить в кабинет Фиделя не через главный вход Дворца революции, а с заднего входа, через подземный гараж, и оттуда на лифте, доставлявшем его на четвертый этаж.
Итак, в тот день, около семнадцати часов, оставив машину в подземном гараже, Хосе Абрантес появился в приемной Фиделя. Я доложил о его прибытии: Commandante, aqui esta el ministro! («Команданте, министр здесь!»). Потому что никто, даже родной брат Фиделя Рауль, не входил в его кабинет без доклада. Я закрыл двойную дверь, потом сел в своем кабинете (смежном с приемной), где находятся мониторы, показывающие одновременно ситуацию в гараже, лифте и коридорах, а также пульт с тремя ключами, позволяющими включать микрофоны записывающих устройств, спрятанных за подвесным потолком кабинета Фиделя. Через секунду Команданте вернулся, открыл дверь и приказал мне: Sanchez no grabes! («Санчес, не записывай!»).
41
См. документальный фильм «Куба, африканская одиссея» Джихана Эль Тахри (2007).