Выдающийся ум. Мыслить как Шерлок Холмс - Конникова Мария. Страница 21

Сначала представим себе, как подошел бы к этой задаче Ватсон. Насколько нам известно, Ватсон – энергичный человек, он быстро двигается и действует. Вместе с тем – не прочь сразиться с Холмсом и не раз пытался доказать, что в сыщика способен сыграть и он; разгромить Холмса на его собственном поле – заветная мечта доктора. Могу поручиться, Ватсон предпринял бы следующие действия. Он не стал бы тратить на размышления ни единой минуты («Время не ждет! Лучше поспешить!»). Он попытался бы охватить как можно больший угол обзора («Самолет может появиться откуда угодно! Не хватало еще остаться в дураках и заметить его последним!»), поэтому, скорее всего, набросал бы монет во все телескопы, какие только попались ему на глаза, а потом бегал от одного к другому, во время перебежек не забывая окидывать взглядом горизонт. Возможно, он несколько раз даже поднял бы ложную тревогу («Там самолет!.. А, нет, птица») в своем желании хоть что-нибудь заметить, из-за которого любую точку принимал бы за самолет. Бегая туда-сюда и обращая внимание на каждую птицу, он бы вскоре устал. «Кошмар, – подумал бы он, – я уже выбился из сил». И главное, ради чего? Какого-то дурацкого самолета! Сжалимся над Ватсоном, будем надеяться, что он вскоре заметит самый настоящий самолет.

А что же Холмс? Полагаю, он сначала сориентировался бы, наскоро прикинул, в какой стороне находятся аэропорты, следовательно, узнал наиболее вероятное направление движения самолетов. Возможно, он даже принял бы во внимание такие факторы, как сравнительную вероятность увидеть взлетающий или заходящий на посадку самолет в конкретное время суток, а также предполагаемые пути приближения или удаления, в зависимости от предыдущих соображений. Затем Холмс расположился бы так, чтобы держать в фокусе зону наиболее вероятного появления самолета, возможно, бросил бы монетку в ближайший телескоп на всякий случай и бегло осмотрелся, убеждаясь, что ничего не упустил. Он не принимал бы птиц за самолеты и успевал сообразить, что пробегающую тень отбрасывает низко висящее облако. Он не стал бы спешить, он присмотрелся бы и даже прислушался, проверяя, не доносится ли до него характерный шум, помогающий определить, с какой стороны появится реактивный лайнер. Возможно, он даже принюхался бы и попытался понять, не доносит ли переменившийся ветер запах керосина. И все это время Холмс потирал бы свои такие нам знакомые диннопалые ладони и думал: «Скоро, скоро он появится. И я точно знаю, с какой стороны его ждать».

Кто бы выиграл пари? Разумеется, здесь присутствует элемент случайности, поэтому повезти может любому из участников спора. Но если бы та же игра повторялась несколько раз, я не сомневаюсь: верх в конце концов одержал бы Холмс. На первый взгляд кажется, что он действует слишком медленно, не так решительно, как Ватсон, и значительно уступает ему по охвату, но в конце концов стратегия Холмса оказалась бы более успешной.

Наш мозг отнюдь не глуп. Мы действуем на редкость эффективно и результативно заметную часть времени, несмотря на все наши когнитивные искажения, и то же самое относится к нашему «ватсоновскому» типу внимания, поскольку и оно существует не без причины. Мы замечаем не все, потому что в противном случае, обращая внимание на каждый звук, запах, образ, тактильное ощущение, мы сошли бы с ума (и действительно, отсутствие способности фильтровать информацию – признак многих психических расстройств). В сущности, Ватсон прав: поиски самолета – пожалуй, не самое эффективное использование времени.

На самом деле проблема заключается не столько в отсутствии внимания, сколько в недостатке вдумчивости и направленности. В обычных условиях наш мозг сам выбирает, на чем сосредоточиться, – без каких-либо осознанных предварительных размышлений с нашей стороны. Чему нам следует научиться, так это объяснять мозгу, что и как фильтровать, вместо того чтобы позволять ему лениться и решать за нас, зачастую выбирая путь наименьшего вероятного сопротивления.

Шерлок Холмс, стоящий на крыше Эмпайр-стейт-билдинг и высматривающий самолеты, служит иллюстрацией четырех компонентов, которые почти наверняка помогут нам достичь нашей цели. Эти компоненты – избирательность, объективность, целостность восприятия и вовлеченность.1. Проявляем избирательность

Представим себе следующую сцену: некий человек по дороге на работу проходит мимо булочной. Из дверей на улицу выплывает сладкий аромат корицы. Прохожий медлит. Он колеблется. Смотрит в окно: какой аппетитный вид! Теплые сдобные булочки. Розовые пончики, подернутые сахарной глазурью. Прохожий заходит в булочную и покупает булочку с корицей. «А диету я продолжу завтра, – говорит он себе. – Живем только один раз. И потом, сегодняшний день – исключение. На улице холод собачий, а у меня через час решающее совещание».

А теперь перемотаем пленку назад и снова включим воспроизведение. Некий человек проходит мимо булочной по пути на работу. Он чувствует аромат корицы. «Если вдуматься, корицу я не очень-то люблю, – говорит он. – Я предпочитаю мускатный орех, а им здесь не пахнет». Он медлит, он колеблется. Смотрит в окно. Эта жирная, приторно-сладкая глазурь наверняка уже вызвала бесчисленное множество сердечных приступов и закупорила еще больше артерий. Булки буквально пропитаны маслом, хотя, скорее всего, это маргарин, а всем известно, что булки с маргарином качественными не бывает. Подгоревшие пончики комом лежат в желудке, вынуждая нас гадать, зачем вообще ими травиться. «Так я и думал, – говорит прохожий. – Здесь для меня нет ничего подходящего». И он идет дальше, чтобы не опоздать на утреннее совещание. «Может, перед началом еще успею перехватить кофе», – думает он.

Что изменилось, когда первый сценарий превратился во второй? На первый взгляд – ничего. Сенсорная информация осталась прежней. Вот только в мышлении нашего гипотетического прохожего произошел сдвиг, и этот сдвиг в буквальном смысле слова повлиял на его восприятие действительности. Изменился способ обработки информации, выбор объектов, которым уделено внимание, а также взаимодействие внешнего мира с мышлением.

В этом нет ничего невозможного. Наше зрение отличается высокой степенью избирательности, сетчатка обычно улавливает примерно 10 млрд бит зрительной информации в секунду, но лишь 10 тыс. бит достигает первого слоя зрительной коры головного мозга, вдобавок только 10?% синапсов этой области предназначено для входящей зрительной информации. Или выразимся иначе: на наш мозг непрерывно и одновременно обрушивается примерно 11 млн единиц информации, то есть объектов в нашем окружении, которые мы воспринимаем с помощью органов чувств. Из этого количества мы способны осознанно обработать всего лишь 40 единиц. Это означает, что мы «видим» очень немногое из того, что нас окружает, и что процесс, который мы считаем объективным зрительным восприятием, было бы уместнее называть избирательной фильтрацией. Наше душевное состояние, настроение, мысли в любой конкретный момент, наша мотивация и цели могут сделать наш мозг гораздо разборчивей и строже.

В этом заключается суть «эффекта вечеринки», благодаря которому мы слышим, как кто-то произносит наше имя, даже сквозь шум и гул голосов. Или нашей склонности замечать именно то, о чем мы думаем или недавно узнали в любой конкретный момент: беременные женщины замечают других беременных повсюду; люди запоминают сны, которые потом якобы сбываются (и забывают все прочие); число 11 попадается повсюду после трагедии 11 сентября. На самом деле в окружении ничто не меняется: беременных женщин, вещих снов или определенных цифр не становится больше, меняется только наше состояние. Вот почему мы так легко поддаемся влиянию совпадений: мы забываем все случаи, когда мы ошибались или ничто не происходило, и помним только моменты совпадений, поскольку именно им мы с самого начала уделяли внимание. Как цинично заметил один гуру с Уолл-стрит, хочешь прослыть пророком – всегда делай парные предсказания с противоположным смыслом. Люди запомнят те из них, которые сбылись, и моментально забудут несбывшиеся.