Выдающийся ум. Мыслить как Шерлок Холмс - Конникова Мария. Страница 56

Одна из сфер преобладания эффекта «трудности-легкости» – прогнозы на будущее, задача не просто трудная, а в сущности, невыполнимая. Но невозможность выполнить ее не мешает людям предпринимать попытки и демонстрировать избыток уверенности в своих прогнозах, основанных на собственных представлениях и опыте. Возьмем для примера фондовый рынок. По сути дела, предсказать движение конкретной ценной бумаги невозможно. Да, можно иметь опыт в этой сфере и даже быть экспертом, тем не менее это все те же попытки предсказать будущее. В таком случае, разве удивительно, что одни и те же люди временами добиваются невероятных успехов, а в других случаях терпят сокрушительное фиаско? Чем больше успех, тем выше вероятность, что обладатель припишет его исключительно своим способностям, а не чистой случайности, везению, которое во всех предсказаниях является неотъемлемым элементом условия задачи. (На самом деле это же справедливо для всех азартных игр и пари, но почему-то именно применительно к фондовому рынку людям проще считать себя носителями глубинного эмпирического превосходства.)

Во-вторых, чрезмерная самоуверенность усиливается по мере того, как ситуация становится знакомой. Когда я что-то делаю в первый раз, я, скорее всего, буду действовать осторожно. Но если мне уже удалось несколько раз справиться с одним и тем же делом, я все охотнее буду доверять своим способностям и стану самоуспокоенной, даже если ландшафт изменится (это, к слову, о чрезмерно самоуверенных водителях). Когда перед нами стоит знакомая задача, мы чувствуем себя спокойнее, считаем, что нам вовсе незачем проявлять такую же осторожность, как в тех случаях, когда мы пробуем нечто новое или еще не опробованное. В одном классическом примере Эллен Лангер обнаружила, что люди с большей вероятностью поддаются иллюзии контроля (при таком проявлении самоуверенности мы считаем, что контролируем окружение в большей степени, чем есть на самом деле), когда играют в знакомую лотерею, чем в тех случаях, когда играют в незнакомую.

Здесь есть нечто от формирования привычки, о чем мы уже говорили. Каждый раз, когда мы что-то повторяем, мы ближе знакомимся с ним и наши действия становятся все более автоматическими, поэтому мы с меньшей вероятностью уделяем достаточное внимание тому, что делаем. Вряд ли Холмс допускал в ранних делах такие ошибки, как в «Желтом лице»: в рассказе говорится, что эта история произошла на более позднем этапе карьеры сыщика и напомнила ему обычный шантаж, с которым Холмс неоднократно сталкивался прежде. Холмсу прекрасно известно, насколько опасным может быть ощущение уже знакомого, по крайней мере когда речь идет о других людях. В «Истории жилички под вуалью» (The Adventure of the Veiled Lodger) он рассказывает об опыте супружеской пары, которая слишком долго кормила льва. «На следствии о смерти говорилось, что по некоторым признакам лев был опасен, но, как всегда бывает, привычка порождает небрежность, и вот – эта трагедия» [22] . Все, что остается Холмсу, – применить ту же логику к себе.

В-третьих, избыточная самоуверенность нарастает одновременно с накоплением информации. Если мне известно о чем-либо достаточно много, скорее всего, я буду считать, что справлюсь с этим делом, даже если дополнительная информация не влечет за собой существенного увеличения моих знаний. Именно этот эффект мы наблюдали ранее, в эксперименте с участием психологов-консультантов, высказывающих суждения: чем больше информации о пациенте они получали, тем увереннее считали поставленный диагноз точным, хотя в действительности эта уверенность становилась все менее оправданной. Что касается Холмса, во время поездки в Норбери его запас подробностей неуклонно пополняется. Но все эти подробности даны с точки зрения мистера Манро, который сам не подозревает, какие из них наиболее важны. Тем не менее изложенное выглядит на редкость правдоподобно. Теория Холмса, безусловно, охватывает все факты, точнее, известные факты. Однако Холмс не учитывает того, что вся эта обильная информация продолжает быть избирательной. Множество сведений мешает ему расслышать тревожный сигнал: по-прежнему еще ничего не известно о главном действующем лице, обладающем наиболее существенной информацией, – о миссис Манро. Как всегда, количество отнюдь не означает качества.

И наконец, чрезмерная самоуверенность возрастает во время действия. При активной вовлеченности мы становимся более уверенными в том, что делаем. В еще одном классическом исследовании Лангер обнаружила, что участники, которые подкидывали монету сами (в отличие от тех, кто наблюдал, как ее подкидывали другие), предсказывали выпадение орла или решки с большей уверенностью в своей точности, несмотря на то что объективно вероятность правильных предсказаний не менялась. Более того, участники, которые сами выбирали лотерейный билет, были более уверены в том, что им повезет, чем те, кто получал лотерейный билет, выбранный кем-то другим. В реальной жизни подобный эффект проявляется столь же отчетливо. Еще раз приведем в качестве примера трейдеров. Чем больше они торгуют, тем более им свойственна уверенность в своей способности прибыльно торговать. В итоге они зачастую выходят за рамки имеющихся средств и подрывают собственные предыдущие достижения.

Но кто предупрежден, тот вооружен. Зная обо всех этих ловушках, можно их избежать. Все сводится к идее, выраженной в начале главы: необходимо продолжать учиться. Лучшее, что мы можем сделать, – признать, что рано или поздно и мы споткнемся, если не в результате застоя, то от чрезмерной самоуверенности, почти диаметральных противоположностей, тесно связанных друг с другом (я говорю «почти», потому что чрезмерная самоуверенность создает иллюзию движения – в отличие от привычного застоя, – однако это движение не обязательно куда-то ведет), и продолжать учиться.

Заканчивая расследование в рассказе «Желтое лицо», Холмс еще раз обращается к своему спутнику: «Ватсон, если вам когда-нибудь покажется, что я слишком полагаюсь на свои способности или уделяю случаю меньше старания, чем он того заслуживает, пожалуйста, шепните мне на ухо: «Норбери» – и вы меня чрезвычайно этим обяжете». Холмс прав: такое дело ни в коем случае не следует забывать. Даже лучшие из нас, в особенности самые лучшие, нуждаются в напоминании, что нам свойственно ошибаться и что мы способны обманывать самих себя, с полной уверенностью совершая грубейшие ошибки.

А теперь – хорошие новости

Продолжать учебу никогда не поздно, даже если однажды вы уже прекратили ее. Мы открыли главу рассказом «Алое кольцо», торжеством принципа непрерывного обучения, которого придерживался Холмс. В каком году был совершен этот подвиг неугасающей любознательности и неиссякающего стремления ставить перед своим разумом новые, все более трудные испытания? В 1902-м [23] . А в каком году произошли события, описанные в «Желтом лице», когда самоуверенность великого сыщика одерживает верх над его же принципом неустанной учебы? В 1888-м. Эти хронологические подробности я привожу, чтобы указать на очевидное и вместе с тем важнейшее свойство человеческого разума: мы никогда не перестаем учиться. Холмс, который берется за дело о таинственном жильце и в конце концов проникает в сложную сеть тайных обществ и международных криминальных кругов (отсюда и название «Алое кольцо» – речь идет о тайном итальянском преступном синдикате, на счету которого немало злодеяний), – уже не тот Холмс, который по явной невнимательности допустил столь досадные ошибки в «Желтом лице».

У Холмса случались свои «Норбери». Однако он предпочел усвоить их уроки и в результате стал мыслить еще успешнее, отточил и без того невероятно острый разум. И мы тоже никогда не перестаем учиться, даже если не подозреваем об этом. К моменту событий, описанных в «Алом кольце», Холмсу исполнилось сорок восемь лет. Согласно обычным меркам, в таком возрасте человек уже не способен кардинально измениться, по крайней мере на фундаментальном уровне мозга. До недавнего времени считалось, что все хоть сколько-нибудь значительные нейронные изменения могут происходить самое позднее в третье десятилетие нашей жизни, когда окончательно оформляется наша нейронная сеть. Однако новые исследования указывают, что дело обстоит совсем иначе. Мы не просто можем продолжать учиться: сама структура нашего мозга может меняться и развиваться более сложными способами на протяжении гораздо более длительного периода, даже в преклонном возрасте.