Выдающийся ум. Мыслить как Шерлок Холмс - Конникова Мария. Страница 9

На заре психологии бытовало мнение, будто память заполнена так называемыми энграммами – следами воспоминаний, сосредоточенными в определенных областях мозга. Для того чтобы установить местонахождение одной такой энграммы – воспоминания о замешательстве, – психофизиолог Карл Лешли обучил крыс проходить по лабиринту. Затем он удалял отдельные участки мозговой ткани крыс и снова запускал их в лабиринт. Хотя у крыс снижалась двигательная функция, некоторые хромали или ползли по всем закоулкам и развилкам лабиринта, как в трансе, тем не менее они никогда не забывали, куда двигаться, в итоге Лешли сделал вывод, что данные воспоминания хранятся отнюдь не в каком-то одном месте. Скорее, воспоминания распределены по объединенной нейронной сети, вид которой мог бы показаться Холмсу знакомым.

Сегодня принято различать кратковременную и долговременную память, и, несмотря на то что точные механизмы действия обеих остаются лишь теорией, сравнение с «чердаком», хотя и весьма специфическим, похоже, не так далеко от истины. Когда мы видим что-либо, увиденное сначала зашифровывается в мозге, а затем отправляется на хранение в гиппокамп – можно считать его точкой у входа на «чердак», местом, куда мы помещаем все, прежде чем поймем, понадобится эта информация нам в дальнейшем или нет. Далее информация, которую либо вы сами считаете важной, либо ваш разум каким-то образом определяет, что она достойна хранения, основываясь на прошлом опыте и ваших прежних указаниях (то есть ориентируясь на то, что вы обычно считаете важным), будет перемещена в особый ящик на «чердаке», в конкретную папку, в определенную часть коры головного мозга – и внесена в основное хранилище, расположенное на «чердаке», в вашу долговременную память. Этот процесс называется консолидацией, или закреплением. Когда вам требуется извлечь из памяти некое конкретное воспоминание, ваш разум обращается к соответствующей папке и извлекает его. Иногда при этом он достает и соседнюю папку, активируя содержимое целого ящика или всего лежащего поблизости, – это ассоциативная активация. Иногда папка ускользает, и к тому времени, как нам удается извлечь ее на свет, ее содержимое успевает измениться с тех пор, как мы его туда поместили, а мы сами об этом изменении даже не подозреваем. Так или иначе, мы заглядываем в папку и добавляем в нее то, что считаем нужным. А потом возвращаем изменившуюся папку на прежнее место. Эти этапы процесса называются извлечением (или воспроизведением) и повторным закреплением соответственно.

Детали в данном случае не так важны, как картина в целом. Что-то отправляется на хранение, что-то отбрасывается и никогда не попадает в главное помещение «чердака». То, что хранится на нем, организовано в соответствии с той или иной ассоциативной системой – ваш мозг решает, где место данному конкретному воспоминанию, но если вы считаете, что в дальнейшем сможете извлекать из памяти точную копию того, что заложили в нее на хранение, то напрасно. Содержимое смещается, меняется, реорганизуется при каждом встряхивании коробки, в которой оно хранится. Положите в нее любимую книгу своего детства, и если не проявите осторожности, то в следующий раз, достав ее из коробки, увидите, что от воды пострадала именно та иллюстрация, на которую вам так хотелось взглянуть. Бросьте туда несколько альбомов с фотографиями, и снимки могут перемешаться так, что воспоминания о разных поездках перепутаются друг с другом. Почаще перебирайте то, что положили на хранение, не давайте ему пылиться. Пусть лежит сверху, чистое и готовое к вашим следующим прикосновениям (хотя кто знает, что может случиться с этим воспоминанием во время очередного путешествия наружу из коробки). А если не будете прикасаться к воспоминанию, оно постепенно станет опускаться в глубину – хотя может оказаться вытесненным на поверхность каким-нибудь внезапным течением поблизости. Забудьте о чем-либо надолго, и к тому времени, как хватитесь пропажи и начнете искать ее, она может оказаться вне досягаемости – несомненно, все на том же месте, но уже на самом дне ящика, задвинутого в самый темный угол, где вы вряд ли когда-нибудь отыщете ее.

Для того чтобы знания находились в активе, надо осознать, что хранилище у нас на «чердаке» пополняется новыми предметами при каждой возможности. Обычно мы этого не замечаем, если только наше внимание не привлечет какой-нибудь их неожиданный аспект, но это не значит, что новые «единицы хранения» не поступают на наш «чердак». Они проскальзывают туда, когда мы забываем об осторожности и пассивно впитываем информацию, не прилагая сознательных усилий, чтобы управлять своим вниманием (об этом мы поговорим далее), – особенно когда нечто естественным образом привлекает нас своей интересной для всех тематикой, необычным обликом, эмоциональной окрашенностью, неожиданностью или новизной.

Получается, ничего не стоит позволить неотфильтрованному миру ворваться к нам на «чердак», заполнить его первой попавшейся информацией, тем, что естественным образом привлекло наше внимание, так как заинтересовало нас или показалось актуальным. Во включающемся по умолчанию режиме системы Ватсона мы не «выбираем», какие именно воспоминания отправить на хранение. Они вроде как сохраняются сами – или, смотря по обстоятельствам, не сохраняются. Вам когда-либо случалось напоминать другу о том дне, когда вы с ним заказали вместо обеда мороженое, а потом весь день бродили по центру города и глазели на гуляющих горожан у реки, – только чтобы обнаружить, что друг ничего подобного не помнит? «Это наверняка был кто-то другой, – уверяет он. – Не я. Да я вообще не ем мороженого!» Но вы-то знаете, что с вами был именно он. И наоборот, оказавшись в роли друга в этой истории, вы никак не можете понять, о каких событиях и моментах идет речь, потому что у вас не осталось ровным счетом никаких воспоминаний о них. А друг ваш свято уверен, что все было именно так, как он рассказывает.

Однако Холмс предостерегает: такая стратегия опасна. Вы опомниться не успеете, как ваш разум заполнится таким количеством бесполезного хлама, что даже ценная информация окажется погребенной глубоко под ним, в итоге недосягаемой, – с таким же успехом ее вообще могло бы не быть в памяти. Важно иметь в виду: мы знаем только то, что можем вспомнить в нужный момент. Другими словами, никакой объем знаний не спасет нас, если мы не в состоянии вспомнить их, когда они нам понадобятся. Познания современного Холмса в астрономии не имеют значения, если он не вспомнит время прохождения астероида, который фигурирует на картине в решающий момент. Мальчик погибнет, а Бенедикт Камбербэтч не оправдает наших ожиданий. Неважно, что Грегсон когда-то знал о деле Ван Янсена и всех его утрехтских приключениях. Если он не в состоянии вспомнить их в Лористон-Гарденс, эти знания для него бесполезны.

Как бы мы ни пытались вспомнить что-нибудь, нам это не удастся, если поверх необходимых нам воспоминаний громоздится гора других. За наше внимание будут соперничать прочие, конкурирующие воспоминания. При попытке припомнить, что я знаю о конкретном астероиде, я вспомню вечер, когда увидела падающую звезду, или как была одета моя учительница астрономии, когда впервые рассказала нам о кометах. Все зависит от того, насколько хорошо организован мой «чердак» – как я с самого начала кодирую воспоминания, по каким сигналам запускаю процесс их извлечения, насколько методичен и упорядочен мой мыслительный процесс от начальной точки до конечной. Возможно, я и храню что-то у себя на «чердаке», но правильно ли я делаю это и обеспечен ли мне своевременный доступ в хранилище – совсем другой вопрос. Он куда сложнее, чем взять и вытащить понадобившийся конкретный предмет оттуда, куда вы его когда-то положили.

Однако подобного можно избежать. Хлам, конечно, неизбежно проберется на «чердак». Невозможно сохранять безупречную бдительность, какую демонстрирует Холмс. (Далее мы узнаем, что и он не настолько педантичен. И что бесполезный хлам может при удачном стечении обстоятельств оказаться драгоценной находкой с блошиного рынка.) Тем не менее нам вполне по силам строже контролировать воспоминания, которым предстоит кодирование в памяти.