Энси - Хозяин Времени (ЛП) - Шустерман Нил. Страница 3

Второй:

Обнаруживается, что ты не такая уж прекрасная личность, какой себя считал, и поэтому отправляешься к некоему существу, на голове которого торчат странные выросты, формой напоминающие хоккейную клюшку, что, кстати, полная бессмыслица, поскольку в резиденции этого самого существа нет ну совершенно никакой возможности заниматься данным видом спорта; разве что они там играют на кипящей воде вместо льда, да и это маловероятно, поскольку все, кто способен ходить по воде, попадают куда положено — на небеса.

Я как-то делал доклад в воскресной школе про царствие небесное, так что знаю предмет досконально. На небесах ты встречаешь своих усопших родичей, там всегда сияет солнышко, и у всех из окна открывается прекрасный вид — никому не приходится любоваться помойкой или городской свалкой. Но вот что я вам скажу: если мне придется провести вечность со всеми своими родственниками, водя хороводы под бесконечные песнопения, то я рехнусь. Эта картина сильно смахивает на свадьбу моей двоюродной сестры Джины до того, как все окончательно упились. Надеюсь, Господь не поймает меня на слове, но уж лучше хоккейные клюшки, ей-богу.

Девчонка, которая делала доклад про место, расположенное в противоположном направлении, почерпнула все свои сведения из фильмов ужасов, поэтому ее версия была весьма неубедительна, хотя спецэффекты были что надо. Предполагается, что это место состоит из девяти кругов, и каждый из них хуже предыдущего. Вообрази себе рашпер, на котором вместо мяса поджариваешься ты сам, причем это вовсе не несчастный случай вроде того, что произошел с моим папой прошлым летом. Вся соль в том, что ты, как те рекламные бифштексы размером со слона, жаришься-жаришься, и все равно внутри по-прежнему сырой, чтобы было что жарить дальше — и так всю вечность.

Моя мама, лезущая с советами к кому ни попадя, в том числе и к Господу, утверждает, что разговоры об огне — это только чтобы людей попугать. На самом деле в том месте холодно и одиноко. Скукотища без начала и конца. Мне кажется, в ее представлениях куда больше смысла, потому что вечная скука куда хуже вечного огня. По крайней мере, когда горишь, то хотя бы есть чем занять мозги.

Вообще-то, существует еще одна возможность, называемая Чистилищем (несколько смягченный вариант Преисподней). Чистилище — это когда Господь дает тебе тайм-аут, поджаривая лишь до средней золотистости, чтобы дать возможность раскаяться. Эта идея нравится мне больше других, хотя, если честно, кое-что в ней смущает. Я имею в виду, что Господь любит нас, своих детей, то есть он вроде как совершенный родитель для всех, так? И вот этот родитель приходит к своему дитяти и заявляет: «Хоть я тебя и люблю, однако должен немножко наказать для острастки. Так что поджарю-ка я тебя на небольшом огонечке. Приготовься, будет больно». На такого папашу тут же ополчилась бы социальная служба, и все человеки попали бы в приемыши к другим родителям.

Мне думается, и Ад, и Чистилище — это что-то вроде тех угроз, которыми мамы и папы запугивают непослушных детишек, типа: «Дернешь сестренку за косичку еще раз — убью!» Так и тут: «Еще один смертный грех — и гореть вам в вечном огне, молодой человек!»

Считайте меня ненормальным, но мне от подобных мыслей становится тепло на душе. Ведь эти угрозы означают, что Богу мы не безразличны. Он воистину любит нас, только сердится.

Однако с Гуннаром Умляутом все по-другому. Мысль о том, что умирающий — мой знакомый, причем вовсе не старик, не давала мне покоя. Я жалел, что не очень хорошо знаю Гуннара; хотя, с другой стороны, будь мы с ним более близки, теперь я горевал бы сильнее, так с чего бы это мне жалеть, что мы не друзья? Да и не хочу я быть ему другом. Ведь не виноват же я, что не хочу этого?

И, однако, я весь исходил виной, а это чувство для меня нестерпимо.

По дороге домой с трагически окончившегося парада мы по большей части молчали. Слишком много печального довелось нам увидеть и услышать, так что разговаривать ни у кого не было охоты. Иногда мы перебрасывались парой слов по поводу пропущенных футбольных матчей да всяких школьных дел, но в основном пялились в окна и на развешанные в вагоне рекламные плакаты, избегая смотреть друг на друга. Я не знал, слышали ли Айра с Хови то, что доверил мне Гуннар, но спрашивать у них не хотелось.

— Пока, — вот и все, что мы сказали друг другу, сойдя с поезда. Хови, Айра и Гуннар отправились по домам, где их ждал праздничный обед — ведь сегодня День благодарения. Я тоже пошел домой, но вместо торжественной трапезы там меня ожидала записка от предков, пестрящая восклицательными знаками и жирными подчеркиваниями. Записка требовала от меня явиться в ресторан БЕЗ ОПОЗДАНИЯ!!!

Мой отец управляет рестораном смешанной франко-итальянской кухни «Paris, capisce?», в просторечии «Париж-капиш». Папа не всегда занимался этим. Раньше он работал в компании по производству пластика, но его уволили из-за меня. Это ничего, потому что ресторан отец получил в свое распоряжение тоже благодаря мне. Долгая история из странной вселенной Старикана Кроули. Если вы слышали о нем (а кто не слышал о Старикане Кроули?), то знаете, что в подобные истории лучше не влипать. Правда, в конце концов все устроилось как надо, потому что мечтой всей жизни моего папы как раз и был собственный ресторан.

Однако быстро обнаружилось, что когда у тебя ресторан, то не ты им управляешь, а он тобой. Всю семью засосало: мама становится официанткой, когда те не справляются; моя постоянная обязанность — накрывать и убирать со столов; сестренка Кристина складывает салфетки в виде разных зверей. Только старшему брату Фрэнки удается отмазаться под предлогом учебы в колледже; а когда он наведывается домой, то у него, видите ли, слишком утонченная натура, чтобы работать в ресторане.

Из всех ресторанных обязанностей особенно хорошо у меня получается наливать гостям воду.

И не смейтесь — это не так-то просто. Я умею наполнять стаканы с любой высоты и никогда не пролью ни капли. Публика аплодирует стоя.

День благодарения, как мы прекрасно понимали, станет днем великого испытания. И не только для нашего ресторана, но для всех нас. Дело в том, что День благодарения мы всегда праздновали с размахом, поскольку семья у нас очень даже немаленькая: все эти тети, дяди, двоюродные и троюродные, и прочие люди, которых я знаю только частично (в смысле — некоторые части тел у нас схожи) — все это и есть семья. Но в наши дни все больше и больше народу справляет День благодарения в кафе и ресторанах, поэтому папа решил в праздник работать, а торжественный обед для семьи у нас дома устроить на следующий день. Вся родня страшно оскорбилась, никто не согласился праздновать на день позже положенного. И теперь мы официально стали париями в кругу нашей большой семьи — по меньшей мере до Рождества, когда все, по идее, должны целоваться и прощать друг другу разнообразные грехи. Папа не глуп, понимает, что держать «Париж-капиш» открытым в Рождество не стоит. Мама прямо заявила, что в этом случае ему придется поставить себе топчан в ресторанной кладовке, поскольку он довольно долго будет вынужден ночевать именно там. Наша мама не стесняется говорить такое без обиняков, потому что к обинякам папа глух.

Что же касается Дня благодарения, то мама была так же пряма с нами, как и с ним:

— В этот четверг чтоб никто не смел есть индюшку, уразумели? Для вас День благодарения будет в пятницу.

— А сосиски из индюшки считаются? — спросил я, потому что нет такого маминого запрета, который я не смог бы обойти. Вообще-то индюшачьи сосиски я есть не собирался, но принцип есть принцип. Мама посмотрела на меня так, что если бы я был салатом, то тут же увял бы.

Она так же безапелляционно заявила, что нам не разрешается праздновать у друзей, хоть с индюшкой, хоть без, потому что тогда наш собственный семейный День благодарения станет чем-то неважным и незначительным. Все бы ничего, но сейчас мне как-то совсем не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Я все еще никак не мог отойти от гибели того парня и обескураживающего признания Гуннара, однако до начала моей смены в ресторане еще оставалось довольно много времени.