Мауи и Пеле держащие мир - Розов Александр Александрович "Rozoff". Страница 50
— Ага, я поняла. Хотя, нет, не поняла. Откуда у нас эти «Апельсиновозы»?
— Так ведь наша фабрика готовилась к этому дню, как ты сама догадалась. Скйоф и наши ребята кое-что подправили в старом дизайне, и клепают «Апельсиновозы», только так.
— Понятно, это я затупила. А что мы будем делать на Футуна?
— Блин, на фиг, — со вздохом, произнес Корвин, — ладно, чего уж теперь. Слушай.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Увеа-и-Футуна (УиФ).
Заморское сообщество (или колония) Франции, острова Увеа-и-Футуна, лежит в центре Океании. На востоке от УиФ расположен Токелау и Самоа, на юго-западе — Фиджи, на северо-западе — Тувалу. Территория УиФ состоит из двух половинок по 140 кв. км. Одна — «столичный» остров Увеа с населением 10 тысяч, а вторая (в 230 км к вест-зюйд-вест от первой) — «провинциальный» двойной остров Футуна-и-Алофи с населением 4 тысячи. Единственный город на УиФ, это Мата-Уту на Увеа, и считать его городом можно только по контрасту с остальными населенными пунктами — туземными деревнями, в которые лишь местами вкраплены чужеродные элементы европейской цивилизации. В «городе» Мата-Уту с населением полторы тысячи жителей, все наоборот: туземные элементы и вообще туземцы — чужеродны. Это европейская колония в самом жестком смысле слова. Маленькая имперская Франция, которая живет на субсидии из Парижа и презрительно плюет на «черномазых канаков», иногда кидая им подачки. Вообще, если отвлечься от социально-политической организации, то УиФ это сказочно-прекрасные холмистые вулканические острова, покрытые яркими джунглями, сквозь которые текут чистые речки и ручьи, а красота старых лавовых скал просто завораживает туристов. А некоторые туристы — дайверы считают, что на свете нет более прекрасных коралловых рифов, чем на прерывистых частично-погруженных барьерах вокруг островов УиФ.
Всей этой информацией Рут Малколм, разумеется, владела, и Корвин не стал об этом распространяться, а сразу заговорил об истории и политэкономии.
— В прошлом на УиФ было три королевства: Увеа, Ало и Сигаве. Первое из них занимало остров Увеа, второе — восток острова Футуна с прилежащим островом Алофи, а третье — запад острова Футуна. Около 1840 года на Увеа приперлись французские миссионеры, и начали охмурять туземцев. Потом, они поползли на Футуна, но туземцы им врезали по-взрослому. Тогда французские оффи прислали флот, и заставили всех трех королей, как водится, попроситься под нежную опеку империи. Дальше, колонизаторы придумали не вполне обычный способ поглумиться над новыми подданными.
— Они сожгли шаманов, а всех прочих окрестили и одели в штаны? — предположила Рут.
— Нет, — Корвин покачал головой, — это была бы лишь стандартная процедура, но оффи превзошли сами себя. Они, при всем сказанном тобой, еще и сохранили власть местных аристократов и королей над туземцами. Такая структура: французские оффи помыкают королями, а те уже прессуют фермеров. Фермерам приходится терпеть как европейские колониальные законы и поборы, так и феодальное самодурство христианизированной и деградировавшей туземной аристократии.
Рут Малком помассировала уши, что было признаком культурного шока, и изрекла:
— Вот, сраное говно!
— Примерно так, — согласился Корвин, — казалось бы, французские оффи, устроились там удобно и надежно: и фермеры придушены, и туземные феодалы, как псы, едят из рук и послушно бегают за палочкой по приказу. И не приходится самим ползать в туземные деревни, где отношение к колониалистам, мягко говоря, подозрительное. Но в структуре имеется дефект.
— Непрямая власть? — предположила креолка-панк.
— В десятку! — подтвердил инженер-пилот, — И эта непрямая власть дала сбой. Недавно в самом маленьком, дальне-западном королевстве Сигаве на Футуна, умер король и, как полагается, туземную власть унаследовал его сын. Этому парню около 30 лет, его зовут Улукаи, и он по уши влюблен в симпатичную 25-летнюю француженку Деметру Дарк.
— Хе-хе… — протянула Рут, — …А где сбой? Как бы, наоборот, еще один рычаг влияния.
— Нет, — Корвин покачал головой, — даже в этой феодально-колониальной системе не все французы — оффи. В частности, Деми Дарк — не оффи, а роялистская анархистка.
— Роялистская анархистка? Хэй, Корвин, ты сам-то понял, что сказал?
— Да, — ответил он, — я отлично понял. И ты поймешь, если внимательно послушаешь.
— Ну, — сказала она, и приставила к ушам ладони на манер параболических антенн.
Корвин одобрительно улыбнулся, и торжественно объявил:
— У этой любви было две причины: провинциальная скука и ненависть к крысам.
— Крысы, это в смысле оффи? — предположила Рут.
— Нет. В смысле, обычные серые крысы. 6 лет назад очередное нашествие серых крыс в Индонезии докатилось через Папуа до Новой Каледонии. И тогда же, во Франции, 19-летняя Деми Дарк, после года работы, потеряла место механика в автосервисе. Можно сказать, она попала под первую волну рецессии, предшествовавшей нынешнему супер-кризису. Со средним образованием и всего годом стажа, шансов найти новую работу в Метрополии практически не было, и Деми подписала контракт с концерном «NKKN» в Новой Каледонии. Там на огромном никелевом комбинате всегда дефицит вменяемых людей со средним профессиональным образованием. По прибытии, Деми встретилась с крысами, хозяйничавшими в дешевом жилье для контрактников. Другие контрактники терпели, но не Деми. В механическом цеху, на хорошем оборудовании она переделала длинноствольный пистолет для пейнтбола категории RAP-4 сантиметрового калибра в жесткую анти-крысиную модель, под сантиметровый стальной шарик от подшипника.
Рут Малколм понимающе кивнула.
— У стимпанков из команды Йожина флибустьерские пистолеты по такой же схеме.
— E-o, — подтвердил Корвин, — это клоны той самой анти-крысиной модели RAP-4DD.
— Литеры «DD», это «Деми Дарк»? — предположила Рут.
— Конечно! — Корвин улыбнулся, — Было бы странно, если бы Дэми не увековечила свое красивое имя в этом дивайсе. Так вот, она решила не просто защищать свое жилище, а начать геноцид крыс в этом микрорайоне города Нумеа. Каждый вечер после работы, вооружившись своей машинкой, она шла на охоту, застигая крыс в их любимое время: предзакатные сумерки. И в какой-то вечер, она встретила Улукаи, тогда еще принца.
— Хэй! — удивилась Рут, — Он ведь жил в Сигаве на Футуна, а не на Новой Каледонии.
— Провинциальная скука, — напомнил Корвин, — молодому принцу было скучно дома, а единственный регулярный авиа-рейс с острова Футуна — это «Aircalin» до Нумеа. Вот теперь прикинь: принц гуляет по индустриальному пригороду, где пальмы и клумбы, окружающие достаточно комфортабельную корпоративную застройку, соседствуют с трущобами среди грязных кустов и мусорных куч по другую сторону сточного канала. Внезапно, раздается хлопающий звук, громкий писк, и навстречу принцу из переулка выбегает крупная подстреленная крыса. Исчерпав последние капли жизненной силы, животное падает у его ног, и освобожденная из плена сансары крысиная душа летит в счастливую нирвану, где сплошной бесплатный сыр, и ни одной мышеловки. А через минуту, из того же переулка, появляется прекрасная незнакомка в дешевом китайском спортивном костюме, и с длинноствольным пистолетом в руке. Видя мертвую крысу, незнакомка счастливо улыбается, и вскидывает кулак в победном жесте. И тут принц говорит: «Отличный выстрел, мисс! Что у вас за оружие?». А она отвечает: «Это мой самодельный дивайс. А вы интересуетесь оружием?». Он, разумеется, говорит: «Да, я интересуюсь, и очень хотел бы обсудить это за ужином, если вы согласитесь».
— Хе-хе! — Рут подмигнула, — Незнакомка, конечно, согласилась. Принц все-таки.
Корвин поднял левую руку со штурвала, нарисовал в воздухе смайлик, и пояснил:
— Верно, Деми Дарк согласилась, но она не знала, что это принц. Просто, симпатичный улыбчивый и находчивый полинезиец, не похожий ни на спившихся новокаледонских туземцев, ни на французов, гордящихся там, что они европейцы, поскольку им больше нечем больше гордиться. В общем, мисс Деми и мистер Улукаи нашли друг друга, и в романтическом смысле, и в оружейном. Ведь Улукаи правда интересовался оружием.