Мауи и Пеле держащие мир - Розов Александр Александрович "Rozoff". Страница 76

— Ясно, — лейтенант снова кивнул, — я посмотрю потом в файле-анкете. Если не…

— …Тс-с! — перебил его Рглар, выпучив глаза, и прижав палец к губам, — …Ты не говори ничего про «если не», особенно на кладбище, а то накаркаешь!

— Ладно, не буду… Ты, кажется, говорил про курево?

— Ага, — ответил механик, и протянул командиру сигару и зажигалку.

Опять же:

Основная часть времени на войне — это ожидание.

Делать было решительно нечего, и Бокасса, чтобы отвлечься от невеселой реальности, вытащил из кармана маленький планшет «Элнот», и вывел на экран всю видеозапись с центрального из полдюжины маленьких дронов разведки, круживших над Папеэте.

— Что ищешь? — немедленно полюбопытствовал Рглар.

— Так, — лейтенант пожал плечами, — просто на удачу. Вдруг что-нибудь соображу. Вот, посмотри: это, видимо, ползают легионеры. Они, хотя и неадекватные, но у них четкие рефлексы, как пересекать открытые участки. А вот просто какие-то люди. Странно.

— А что странно, лейтенант? В городе было где-то тридцать тысяч местных сивилов, и несколько тысяч туристов. Они же не все смылись.

— Не все, — согласился Бокасса, — но те, которые не смылись, мечтают это сделать. Так?

— По ходу, так, — согласился механик.

— А тогда, — продолжил лейтенант, — какого хрена они ползают туда — обратно? Вот, ты посмотри на эту группу, где характерный сивил в клетчатой накидке. Вот они зашли в продуктовый супермаркет. Вот вышли с тележками. Нагребли жратвы и воды.

— А что такого, лейтенант? Ну, взяли, что плохо лежит.

— Рглар! Вспомни, о чем говорили! Они мечтают смыться из города. А тут, они воруют продукты, и куда-то тащат. И не на юг или восток, из города, а на север. Зачем?

— Ну, по ходу, у них на севере, где пристани яхт-клуба, есть кораблик, или типа того.

— Давай, проверим, — предложил Бокасса.

— Ну, давай, — согласился механик, и они начали смотреть уже вдвоем.

Через полчаса. Оперативный штаб в отеле «Inercontinental-Tahiti», западный берег, чуть южнее западного края ВПП Аэропорта.

Всего несколько дней назад на этом искусственном островке в середине миниатюрного искусственного залива, за изящными столиками в плетеных креслах сидели туристы, а улыбчивые таитянки в пестрых псевдо-традиционных платьях разносили им коктейли. Сейчас за столиком сидел усталый комдив Арчи Дагд Гремлин, и пытался понять, как организованы позиции противника в Папеэте. В смысле, как распределились по городу оставшиеся бандформирования мародеров из Французского Иностранного легиона. Не оправдались надежды на то, что почти все мародеры разбегутся. Судя по рапортам об обстрелах, здесь, в Папеэте, оставалось никак не меньше двух тысяч легионеров. А это означало, что у них организована какая-то боевая структура…

За такими мыслями застал комдива его друг комэск-коммандос Мэло Гереро Пикачу. Совершенно бесшумно (несмотря на рассыпанное кругом битое стекло и шуршащие мусорные пакеты), 30-летний индеец подошел к столику.

— Не так все просто, командир, правда?

— Правда, — буркнул Гремлин, не отрывая глаз от широкоформатного планшета.

— …Можно, — продолжил комэск-коммандос, — задавить врага числом. Но это плохо.

— Это недопустимо, — поправил Гремлин, — уж лучше вызвать «Апелсиновозы», и без сопливой сентиментальности спалить город бочками с дизтопливом. Мне только что прислали рапорт: в юго-восточной гавани взят транспорт с такими бочками.

— Тоже плохо, — сказал Пикачу, — что о нас скажут, если мы сожжем весь Папеэте?

— Конечно, — Гремлин кивнул, — это плохо, но это лучше, чем терять наших людей.

— Лучше, — ответил комэск-коммандос, — ликвидировать вражеский центр. Есть среди танкистов один лейтенант, который придумал, как найти центр, и даже почти нашел.

Гремлин поднял взгляд от планшета и слега недоверчиво посмотрел на своего друга.

— Если это не шутка, то объясни.

— Я объясняю. Этот парень, его прозвище: Бокасса, задумался: почему много сивилов остаются в городе, и что-то делают? Он проследил: оказалось, они выгребают всякое продовольствие в супермаркетах, и возят на тележках из центра города на север.

— К яхт-харбору? — спросил Гремлин.

— Нет, — Пикачу качнул головой, — мы только что заняли яхт-харбор и яхт-клуб. И точно известно, что сивилы возили продовольствие не туда.

— Не тяни! Говори: куда?

— В тюрьму, командир.

— Что???

— В тюрьму, — повторил Пикачу, — в Папеэте хорошая тюрьма, всего несколько лет, как модернизированная. Примерно гектар застройки, железобетонные стены, поверх стен — спирали Бруно из каленой колючей проволоки, и оборудованы гнезда для стрелков.

— Так! — Гремлин ударил кулаком по столу, — Вот работа для ассистента доктора Упира.

— Связаться с ним, командир?

— Нет, я сам с ним свяжусь. А ты найди этого толкового лейтенанта. Пусть он со своим взводом займется физическим прикрытием ассистента доктора Упира.

— У него взвод неполный, — сказал капитан-коммандос, — один танк сгорел, в строю три.

— Для этого задания как раз достаточно, — ответил Гремлин.

Вскоре для второго смарт-танкового взвода завершился очередной период ожидания.

— Шеф спецназа приехал, — сообщил Рглар, глядя на комэска-коммандос Пикачу (тот подкатил на грузовике и сейчас как раз общался с комбатом).

— Спецназ тут делу не поможет, — заметил Бокасса, — тут надо залить все напалмом, или разбомбить на хрен. А спецназ, это для точечных ударов. Блюдо не из того меню.

— Точно, — согласился мичман Хенгист, командир второго танка, — Вот, с грузовика уже минометы сгружают. Это в тему. А спецназ, по ходу, просто для оценки обстановки.

— Угу, — лаконично поддержал его напарник, механик Кмет, и быстро бросил взгляд на экипаж четвертого танка — девушек Либби и Пэппи. Единственный женский экипаж в команде выглядел предельно хмуро. Вообще, всем на психику давила гибель третьего экипажа, но девчонки даже не пытались скрывать, насколько это давит. Они сидели с отсутствующим видом и курили одну сигарету на двоих.

Бокасса очередной раз подумал, что война — не женское дело, а танки — в особенности. «Наверное, — пришла новая мысль, — война, это вообще хреновое занятие для людей, но особенно четко это видно, когда на войне появляются женщины. У них просто на лице написано, что война — это огромное-огромное дерьмо. Ну, и что же из этого следует в данный момент жизни? А ничего из этого не следует. Будем воевать дальше, и…».

…Завершить внутренний монолог он не успел, потому что к ним приблизился капитан-коммандос.

— Aloha foa! Я — комэск Пикачу. Представляться не надо, я вас знаю. Есть дело.

— Aloha, комэск, — ответил Бокасса, — мы слушаем.

…

Часом позже. Северный берег Таити.

Три смарт-танка по сигналу Пикачу (который лихо проехал на броне «Жука-первого») остановились на парковке разоренного яхт-клуба. Там, на фоне десятка искалеченных автомобилей красовался жизнерадостно-синий грузовик-автоцистерна производства индийской компании «Tata». На подножке кабины сидела девушка англо-саксонского происхождения (хотя и загорелая до цвета шоколада). Легкая униформа с нашивками лейтенанта-инженера Народного флота была на ней подогнана по росту, а вот по объему висела, как на огородном пугале, сделанном из жердочек. Пикачу дождался, пока три экипажа танкового взвода вылезут из своих машин, и объявил:

— Знакомьтесь, это взвод лейтенанта Бокассы, а это инженер Эпифани Биконсфилд.

— Упс… — сказал мичман Хенгист, — … это не совсем мое дело, мэм, но лучше бросайте фитнесс, пока не поздно, а то вас может унести ветром. Кстати, меня зовут Хенгист.