Мауи и Пеле держащие мир - Розов Александр Александрович "Rozoff". Страница 86

В период после «несостоявшегося конца света 2012 года», Нувил сильно пострадал от мирового кризиса, зато потом стал важным пунктом на одном из ответвлений Великой Кокаиновой Тропы. Правда Тропа существовала недолго, но оставила след в застройке Нувила: здесь появилась пиццерия «Чиполлино-Николо» (или просто «Пицца-Чинкл»). Супер-кризис не сильно затронул Нукунону, а Алюминиевая революция, начавшаяся на Островах Кука, пока не вызвала никаких ужасов в этой провинции, и жители искренне удивлялись исчезновению туристов и эвакуации епископа. Ведь на Нукунону все тихо.

Так вот, утром 24 ноября невысокий худощавый мексиканец, одетый в легкие джинсы, жилетку, пятнистую налобную повязку «хатимаки» и широкие солнцезащитные очки, подошел к яркому павильону пиццерии «Чиполлино-Николо» (немного похожему на гигантский кристалл цветного кварца) и, толкнув стеклянные дверцы, шагнул внутрь. Окинув взглядом еще пустое (по случаю раннего часа) помещение, он быстро подошел к стойке и обратился к официанту (что характерно — уроженцу южной Италии):

— Пожалуйста, принесите графин граппы, и две рюмки. И позовите босса, ладно?

— Вы имеете в виду менеджера?

— Нет, не менеджера, а босса. Передайте ему, что сегодня в программе рулетка.

— Сегодня в программе рулетка? — переспросил официант.

— Да, amigo. Совершенно верно.

…Через несколько минут, к угловому столику, где устроился мексиканец, подошел аккуратно-кругленький, невысокий и очень подвижный мужчина лет между 30 и 40, средиземноморской расы одетый в снежно-белую рубашку и такие же снежно-белые свободные брюки.

— О, Черная Мадонна! Ты успел так быстро, друг Жерар! Я ждал тебя к полудню.

— Ты ждал, друг Николо, а время не ждет. Поэтому, я уже здесь.

Этнический сицилиец, известный под прозвищами «Дуче» и «дон Чинкл» и, как бы, мексиканец, известный под прозвищами «претор Октпо» и «дон Рулетка», трижды обнялись по некому обычаю, общему для «берегового братства» Тирренского моря и Карибского моря, после чего уселись за столик. Официант уже принес графин сильно охлажденной граппы и две рюмки. Тогда, два дона выполнили следующий ритуал.

— Per la causa nostra (За наше дело), — произнес сицилиец.

— Per la causa nostra, — эхом повторил мексиканец.

Они выпили, закусили оливками (довольно редкое блюдо в Полинезии), и помолчали немного. Потом сицилиец произнес:

— Говорят, Жерар, ты собираешься восстановить Великую Кокаиновую Тропу.

— Я никогда не собираюсь, Николо. Я решаю и делаю.

— Это не под силу одному человеку, или одной команде, — заметил дон Чинкл.

— Да, — подтвердил Октпо, — потому, я обратился к друзьям, и к друзьям друзей. Я обратился к тебе, потому что я тебя знаю: ты надежный друг и соблюдаешь обычай.

— Ты меня знаешь. А знаю ли я тебя? Иногда, мне кажется так, а иногда — этак.

— Разве я хоть раз нарушил обычай, друг Николо?

— Ни разу, — ответил дон Чинкл, — но, я не знаю, что у тебя на уме.

— Но, ты сам сказал, что у меня на уме. Я восстанавливаю Великую Тропу. Скажу тебе больше: я восстанавливаю так, чтобы враги больше никогда не смогли ее разрушить. И, многие hombre этого хотят. Ты тоже этого хочешь, иначе не стал бы мне помогать.

Дон Чинкл медленно нарисовал пальцем на столе вопросительный знак.

— Многие этого хотят, но колеблются. Наши друзья на Соломоновых островах говорят: сейчас Конвент побеждает, но не будет ли с Конвентом как с японцами, когда они начали большую войну с янки? На старте Перл-Харбор, а на финише — Хиросима.

— Они осмотрительны, — ответил Октпо-Рулетка, — они знают: остров Гуадалканал — ключ к золоту Соломоновых островов, а город Хониара — ключ к Гуадалканалу. И даже пример магистра Ахоро О'Хара, поддержавшего Конвент, не убедил их. Я прав?

— Ты прав, — подтвердил дон Чинкл, — я говорил с Селиной Мип Тринити, слова которой много весят на Соломоновых островах, а вьетнамский капитан Ленин, это ее младший кузен.

— Сводный младший кузен, — поправил Октпо, — И что сказала мэм Тринити?

— Она напомнила, что люди магистра Ахоро говорят: «Наша земля, это море». У них нет ничего особо ценного на берегу. Они могут в один день исчезнуть со своих станций на островах Вануату. Поднимут якоря, и ищи ветра в море. А у людей Берегового братства Гуадалканала есть плантации, которые не погрузишь в лодку, и не увезешь за море. Вот почему они рассуждают глубже. То, что сейчас намерен сделать Конвент, уже делалось несколько раз: в 1997-м, в 2003-м, в 2006-м, и так каждые три — пять лет. Сначала люди радуются, что выгнали колониалистов: британцев, которые отравляют реки стоками от переработки руды, и китайцев, которые захватывают рынки. Но, потом высаживается австралийский спецназ, убивает людей, сжигает деревни, и снова сажает британцев и китайцев на шею местным, потому что австралийцам платят из Лондона и Сингапура.

— Но все же, — заметил Октпо-Рулетка, — на Северных Соломоновых островах, общими усилиями люди разбили австралийцев, и тем пришлось признать автономию Бугенвиль.

— Да, — согласился Николо, — но там война шла тридцать лет, начиная с 1990-го года, с короткими перерывами. Нет ни одной семьи, которая не понесла бы потери. А что они выиграли? Сейчас колониалисты снова устроили вокруг Бугенвиля негласную блокаду. Наши друзья в Хониаре не хотели бы того же самого для Гуадалканала.

Октпо-Рулетка медленно нарисовал пальцем на столе стрелочку рядом с вопросительным знаком, ранее нарисованным сицилийцем.

— А что думает Береговое братство Гуадалканала теперь, после того, как правительство Соломоновых островов сбежало, сдав Хониару батакам-исламистам?

— Теперь, — ответил дон Чинкл, — к британцам и сингапурским китайцам, которых всегда поддерживала Австралия, добавились арабские исламисты, и их слуги-батаки, которых поддерживает Индонезия и Франция. Береговое братство считает, что это уже перебор, поэтому, готово поднять не только Гуадалканал, но и Малаита. Ты знаешь, это второй большой остров, через пролив к востоку от Гуадалканала. Там база капитана Ленина.

— Я знаю про Малаита, друг Николо. Значит, мэм Тринити и компания, готовы, и что?

— Береговое братство Гуадалканала, — медленно произнес дон Чинкл, — выбрало момент, когда правительство вместе с полицией покинуло Хониару, и еще до прихода батаков, разрушило все узлы коммунальных сетей. В городе нет электричества и пресной воды. Моторное топливо слито на грунт, а все накопительные водяные резервуары засыпаны тухлой рыбой. Батаки получили мертвый город, из которого бегут жители.

Возникла пауза. Потом Октпо-Рулетка оскалил зубы в одобрительной улыбке.

— Все это прекрасно, друг Николо. Но, батаки у себя на Яве привыкли жить в условиях средневековья. Они обойдутся без электричества, пресную воду будут брать из реки, а моторное топливо им завезут австралийцы. Батаков надо выбить, сами они не уйдут.

— Французы, — ответил сицилиец, — прислали на Гуадалканал к батакам инструкторов из Иностранного легиона. Батаков — сто взводов по тридцать бойцов. Оружие современное, командиры взводов — инструкторы, а главный инструктор — капитан Ланзар, у которого боевой опыт в Африке. Люди говорят, что французы решили использовать батаков, как штурмовую пехоту — пушечное мясо, чтобы вернуть себе центральные колонии: Увеа-и-Футуна, Таити и Туамоту. Парижские оффи боятся класть там своих людей.

— И что? — спокойно спросил Октпо, — Три тысячи батаков-ополченцев и сто французов-легионеров, это неразрешимая проблема для Берегового братства Гуадалканала?

— У Берегового братства, — ответил дон Чинкл, — мало бойцов. У бизнесменов в группах самозащиты обычно полста обученных людей. Итого, в сумме около тысячи. В отряде капитана Ленина на Малаита пятьсот хороших бойцов. Он их очень ценит, и не будет бросать их в бой, когда у врага три тысячи, и еще инструкторы-французы.