Царь-кукла (СИ) - Воронков Константин Васильевич. Страница 34
— Да, Лука Романович, объясните, — очнулась Раиса, остановившись на недоверии.
— Тут особо нечего объяснять. Вы дочь Петра Сергеевича и Натальи Николаевны Морковых, а Раиса их правнучка. Про вас я в архиве узнал. А у Раисы была самая маленькая часть матрешки. Она ей досталась от отца, отцу от его отца, а тот сумел выяснить свое происхождение. Так все и сложилось.
Капралов немного помялся и попросил:
— Можно на вашу матрешку взглянуть?
Татьяна Петровна не ответила. Она села за стол и сложила руки на коленях. Капралов заметил, что и ее левая рука сведена инсультом.
— Папа был прав, сгодилась матрешка… — сказала она, ни к кому не обращаясь.
Она помешала ложечкой в чашке и подняла глаза на Раису.
— Получается, ты Петрова внучка, нашего младшего. Мне столько всего нужно у тебя узнать… Хочешь посмотреть на нашу семью? Ведь она теперь и твоя.
Раиса кивнула. Татьяна Петровна поднялась и заковыляла из комнаты. Скоро она вернулась с двумя большими альбомами.
— Сейчас фотографии уже не печатают, — сказала она, — всё на компьютере. А что, если компьютер перегорит?
Она раскрыла альбом.
— Тут наши самые первые. Когда мы еще не были женаты. А дальше…
Она с мягкой улыбкой смотрела на гостей, но вместо благожелательного интереса увидела на их лицах смятение и тоже опустила глаза на раскрытую страницу. Пару секунд она с недоумением шарила по ней взглядом, вдруг губы ее задрожали, а полупарализованная рука конвульсивно задергалась.
Капралов сразу позабыл об альбоме и сгреб ее ладони в свои.
— Смотрите на меня! — потребовал он. — Глубоко вдохните!
Татьяна Петровна сделала вдох и запрокинула голову.
— Теперь считайте!
— Считать? — прошептала она посиневшими губами.
— Да, считайте до десяти! Вслух! Вы же только что так хорошо считали!
— Один, два, три… — начала бормотать старуха, полузакрыв глаза.
— У вас есть что-то от сердца?
— Да, там, на столе… — Она сделала вялое движение головой.
Раиса вскочила и подала Капралову пузырек.
— Воды! — потребовал он.
Он накапал лекарство в стакан, Татьяна Петровна залпом выпила и через полминуты сказала:
— Вроде отпустило…
— Точно?
Она кивнула.
— Вот и славно. А теперь давайте приляжем.
— Вы тоже врач? — спросила она по дороге в спальню.
— Да. Но не тот, что вам нужен.
— Оказалось, что тот.
Он оставил хозяйку приходить в себя, а сам вернулся на кухню. Раиса сидела над раскрытым альбомом и задумчиво жевала ломтик лимона.
— Кто же мог это сделать? — спросила она, глядя на фотографии. — И не поленились ведь…
Капралов перевернул несколько страниц. На всех лицах чем-то острым были выколоты, выковыряны, прорваны глаза.
— Кажется, я знаю… — сказал он и начал быстро листать альбом.
На последнем форзаце он нашел то, что искал: шариковой ручкой там был нарисован контур матрешки.
— Думаю, это те же, кто замучил кошку в музее.
— Но зачем?!
— Хотел бы я знать…
В дверях появилась Татьяна Петровна.
— Матрешка пропала, — сказала она.
Капралов и Раиса неловко смотрели в пол.
— Вы думаете, это связано? — угадала хозяйка.
Капралов кивнул. Татьяна Петровна подошла к столу и посмотрела на раскрытый альбом.
— Что же за изверги… — печально сказала она. — Ведь тут память всей жизни. А кроме памяти у меня ничего больше нет… Постойте, но как это случилось? Я ведь все время дома. Дальше сада не хожу. Только иногда в магазин. Думаете, пока я в магазине была?
— Может быть, — сказал Капралов. — Какая теперь разница… Вы не знаете, кому она могла понадобиться? И для чего?
— Нет, не знаю. Но для чего-то могла, теперь я уверена.
— Уверены в чем?
— Однажды я подслушала разговор родителей. Незадолго до ареста мама говорила, что опасно отдавать ее детям. А отец говорил, что это глупая легенда и не надо быть суеверной. Поэтому я всегда знала, что наша матрешка непростая.
— Какая легенда?
— Об этом они не говорили. Может, Маша что-то знает?
— Маша?
Однако Татьяна Петровна смотрела не на Капралова.
— А я разве не сказала? Это твоя… кто же она тебе?.. Мне она племянница… Значит, тебе двоюродная тетя. У нее тоже есть матрешка, от ее отца, моего брата.
Раиса так до конца и не пришла в себя от приобретения новой бабушки и на двоюродную тетю уже не реагировала.
— А где она? — спросил Капралов. — Тоже в Израиле? С ней можно встретиться?
— Нет, она не в Израиле. Совсем не в Израиле. Она очень далеко…
Татьяна Петровна неопределенно махнула рукой, словно расстояние до племянницы даже не поддавалось описанию, достала из кармана передника похожий на полотенце платок, промокнула губы и продолжала говорить для Раисы.
— Двадцатый век несладко обошелся с твоей семьей, моя девочка. Но я смотрю на тебя, такую молодую и красивую, и вижу, что это ничего, пусть, все было не зря.
Ее глаза увлажнились, и по глубокой морщине на щеке покатилась слеза. Она положила ладони на внучкины плечи, наклонилась и поцеловала ее в лоб.
2
До вылета оставалось четыре часа, и Капралов, лежа с компьютером на гостиничной кровати, читал новости из дома.
«В Смоленской области вынесен приговор 80-летнему пациенту геронтологического центра "Вишенки" за убийство соседа, досаждавшего ему храпом».
«В Ставрополе полиция задержала молодую женщину, подозреваемую в зверском убийстве собственного мужа. Поводом для роковой склоки стало нежелание мужчины соблюдать гигиену. В итоге жена убила его утюгом, а потом расчленила тело».
«В Астраханской области возбуждено уголовное дело в отношении 43-летнего местного жителя, которого подозревают в нападении на собственную дочь. Угрожая “заточкой”, рецидивист похитил у нее 200 рублей. Потерпевшая сама приехала к отцу, чтобы поздравить с Новым годом».
На прикроватной тумбочке зазвонил телефон.
— Как все прошло? — спросила его начальница дружелюбно, отчего ожидаемый вопрос показался фальшивым.
— Хорошо.
— Поняла… — Алевтина Егоровна на мгновенье замялась. — Я хочу, чтобы вы для меня кое-что сделали.
— Что же? — не удивился Капралов.
— Чтобы передали послание. У вас есть ручка?
Он подошел к письменному столу.
— Я вас слушаю.
— Готовы? Хорошо. Тогда пишите…
«Пожалуйста, сделай так, чтобы у моих внучат, детей и мужа, а также у меня все было хорошо».
В разговоре повисла пауза: склонившийся над листом бумаги заинтригованный писатель ждал продолжения, Алевтина Егоровна же, сказав все, что хотела, смущенно молчала.
— Это все? — наконец спросил он.
— Да, все.
— Вы не сказали, кому передать.
— Вы знаете Стену плача в Иерусалиме? Пожалуйста, поезжайте туда и засуньте записку между камней. Только не забудьте подписать: «Аля».
— Аля?..
— Да, и поезжайте немедленно, а завтра жду ваш отчет!
— Вы знаете, насчет завтра… — начал он, но она повесила трубку.
Времени было в обрез. Капралов зашел за Раисой, заплатил за гостиницу, и они поехали.
Хоть и писатель, он вряд ли сумел бы с ходу описать свое первое впечатление от Иерусалима; на ум приходило лишь одно — воздух. Что-то с ним было не так; не запах, не влажность; пожалуй, вес. Казалось, его молекулы раздулись от древности и давят на плечи. Воздух одновременно радовал и пугал, но делал это не желая понравиться, равнодушно, и, едва ступив на землю между Мусорными воротами и геенной, Капралов почувствовал себя чужаком.
Не такими еще были люди. На лицах туристов и паломников читалась того рода пугливая деловитость, какая бывает в банке у клиентов, просрочивших заем. Тела их были напряжены, движения порывисты. Пришедшие прикоснуться к вечности словно желали, чтобы встреча с ней поскорей миновала.
Они прошли за каменную стену Старого города через КПП и оказались на большой площади. Здесь Капралов осмотрелся.