Неизвестные лица - Дербенев Клавдий Михайлович. Страница 24

Чупырин пожал девушке руку, тряхнул длинными волосами и, широко шагая, скрылся за углом.

На размышления у Лены ушло несколько мгновений. Она вспомнила, что из окна аптеки хорошо видна вся Овинная улица. Девушка вернулась в аптеку и стала смотреть сквозь чисто вымытое стекло. Вот долговязый Чупырин торопливо идет около заборов… Вот Бочкин юркнул в калитку ворот своего дома… В ту же калитку вошел и Чупырин.

Лена, взволнованная, вышла из аптеки.

Анна Александровна очнулась. Как ни пыталась смыкать и размыкать веки, перед глазами стояла беспросветная тьма. Потом она ощутила невероятную тяжесть в голове и, шевельнув руками, поняла, что лежит навзничь на холодном каменном полу. Она приподнялась и вскрикнула — острая боль, как иглой, пронзила ее спину. Стала соображать: что же произошло? Вспомнила удар в лицо, и за этим с обратной последовательностью стали разматываться картины событий, вплоть до того, как утром ушла из дома на поиски Питерского. Вот к чему это привело! И странно: после того, как она осознала происшедшее, в ее душе наступило какое-то тихое спокойствие и безразличие, и если бы не боль, теперь уже чувствующаяся во всем теле, она, возможно, опять бы впала в забытье.

Анна Александровна встала на колени, а потом поднялась во весь рост. Некоторое время стояла неподвижно, боясь упасть, потом стала прислушиваться. Но прислушиваться было не к чему — слышалось только ее собственное дыхание. Она вздрогнула и, вытянув руку, сделала шаг, потом второй, третий. И вот кончики пальцев ее вытянутой руки коснулись чего-то твердого. Стена! Она стала ощупывать продолговатые мшистые камни.

Осторожно продвигаясь вдоль стены, Анна Александровна смутно догадывалась, что находится в каком-то помещении бывшего монастыря. Она добралась до одного поворота стены, до второго. Вот проход. Вытянув вперед руку, она осторожно шагала. Проход был узким. Покачиваясь от слабости, она касалась стены то одним плечом, то другим. И вот пальцы прикоснулись к холодному металлу. Она поняла, что находится перед железной дверью. Но и за ней стояла мертвая тишина.

Анна Александровна двинулась в обратный путь. Вскоре она почувствовала сильный озноб. Легкий жакет, который был на ней, нисколько не согревал. Слабость заставила ее опуститься на пол. Она съежилась и дыханием старалась согреть руки.

«Сколько прошло времени, как я здесь? Сказал ли уже Максим Владимиру Ивановичу, что я не вернулась домой?» — думала она.

И чем больше раздумывала о случившемся, тем тяжелее становилось на сердце. Ей казалось, что она никогда больше не увидит солнца, не испытает радостей, наполняющих жизнь. И леденящий страх начал охватывать ее, она еще ниже поникла головой и беспрерывно дрожала.

И вдруг тьма исчезла. Зажглась небольшая электрическая лампочка под потолком. Анна Александровна с изумлением оглянулась. Ее темница, оказывается, была небольшой квадратной камерой, совершенно пустой. Стены, пол и потолок выложены серым камнем. Справа чернел узкий проход, в конце которого, как она уже знала, железная дверь.

Анна Александровна понимала, что за появлением света должно последовать еще что-то, и это ожидаемое «что-то» привело ее в такой трепет, что она отбежала подальше от прохода, прижалась к стене и обезумевшими глазами уставилась в одну точку, туда, где находилась дверь. Тишина, все такая же тяжелая и пугающая…

Но вот в отдалении возникли звуки. Наконец ясно можно было различить шаги. Взвизгнул засов, заскрипела дверь, и в проходе показалось знакомое лицо. Питерский!

Он смотрел на нее тяжелым пытливым взглядом.

— Очнулась, ищейка! — рявкнул Кусков. — Кто тебя послал шпионить?

Анна Александровна вздрогнула от зычного окрика, но твердо сказала:

— Выпустите меня сию же минуту!

Кусков громко расхохотался. Эхо долго металось за открытой дверью. Анна Александровна поняла, что этот нахальный смех и грубость доказывают безвыходность ее положения. И хотя нервы были напряжены до предела, она сообразила: только хитростью можно как-то продлить свою жизнь.

Кускову не понравилось молчание женщины, так пристально рассматривающей его. Он вынул из кармана трубку, закурил и приблизился к ней. Обдавая ее дымом, спросил:

— Ты намерена отвечать?

Анна Александровна отмахнула от лица клуб дыма и спокойно сказала:

— Здесь и без того не легко дышать.

— Принцесса, — пробурчал Кусков. — Ну, говори!

— Никто не посылал. Сама пошла, — отрывисто сказала она.

— Ой ли? — недоверчиво покосился Кусков. — Дурака нашла.

— Я говорю: пошла сама!

— Зачем?

— После вашего прихода ко мне я стала думать, зачем это вам потребовались рукописи моего мужа, и так ни до чего не додумалась… Стала припоминать, откуда мне знакомо ваше лицо… Припоминала, припоминала и наконец пришла к выводу, что мы с вами уже встречались…

— Когда, где? — Кусков спрятал трубку в карман и насторожился.

— Вы не помните?

— Где? — нетерпеливо спросил Кусков.

— Здесь же в Лучанске. Только очень, очень давно. Вы тогда были молодым, интересным, на вас было коричневое кожаное пальто и хорошая серая шляпа. Осенью это было, шел дождь. На углу стояла девушка в розовом берете и держала пакет с яблоками. Это была я. Кто-то меня толкнул, и мои яблоки оказались на земле… Вы стали собирать и завернули их мне в газету… Потом пошли со мной… Около нашего дома вы увидели одного моего знакомого и, ни слова не говоря, ушли…

Кусков немного смутился. Он и сам вспомнил все рассказанное и узнал ее. Но, не желая показать своего замешательства, буркнул:

— Ну и что из этого?

— Я припомнила еще… Человек, которого вы тогда так испугались, сказал, что вы… бандит. Да, так и сказал. И вот я вас узнала… Мне любопытно было все это, и когда я вас встретила на улице, решила, что обязательно узнаю, кто вы. Вот и все! Никто меня не посылал…

— А Орлов? — хрипло спросил Кусков.

— Я сама Орлова.

— Знаю. Тот, полковник из госбезопасности?

— Это брат моего мужа.

— Знаю. Он послал тебя следить за мной!

— Мы с ним разные люди, — без тени смущения ответила Анна Александровна.

— Ой ли? — спросил Кусков, пристально глядя на нее.

— Он не простил мне, что я изменила его брату, — солгала Анна Александровна и в притворном смущении опустила голову.

— Изменила? С кем?

— А вот с тем, который мне сказал, что вы бандит, Моршанским… Его уже нет в живых…

Это было настолько неожиданно для Кускова, что он отошел от Анны Александровны, стараясь, чтобы она не видела выражения его лица, и, наконец, оправившись от смущения, снова подошел к ней.

— Так, значит, ты убила своего любовника? — с ехидством спросил Кусков.

Анна Александровна покачала головой.

— Если бы я, то сидела бы сейчас в другом месте!

— Кто же, по-твоему?

— Откуда я знаю!

Анна Александровна удивилась на себя: каким тоном она разговаривает с бандитом.

Кусков в течение последних пятнадцати лет, скрываясь под новым именем и личиной фотографа, вел себя тихо. Средства, приобретенные в период прошлой деятельности, позволяли широко пользоваться благами жизни. Если бы не Моршанский, напоминавший о прошлом и угрожавший его настоящему, Кусков по-прежнему жил бы спокойно. Только угроза, нависшая над ним, заставила его вновь развить активность. Свою счастливую звезду Кусков видел в том, что никогда не позволял себе посвящать в свои тайны женщин. Это, только это, полагал он, не погубило его: к пятидесяти годам Кусков так и оставался одиноким. Он недостаточно хорошо разбирался в психологии женщин, не всегда мог отличить в их словах правду от лжи. И теперь, вынужденный разговаривать с Анной Александровной, он не верил ее словам. Убежден был только в одном: если нужно будет, не задумается, убьет ее. Все же то, что она говорила, как-то успокаивало его. Обнаружив, что она следит за ним, он сразу подумал, что это делается по заданию Орлова. Схватить ее было рискованно, однако он все же пошел на это, так как другого выхода не было. И теперь, горя желанием узнать все до конца, Кусков спросил: