Макроскоп (др. перевод) - Пирс Энтони. Страница 110

Она даже в детстве не верила этой басне, но знала, что в некотором смысле фагот отрицает обычные законы музыки и только хорошей техники работы пальцев недостаточно для хорошей игры.

Она вспомнила, что — минуту назад? час назад? — слышала уже этот характерный для фагота пассаж, что очень любят композиторы, как правило, им нравятся многоцветные тона инструмента и шутовское звучание верхнего регистра. Она слышала все это недавно, когда она была…

Козой?

Она отшатнулась от этой мысли. Очевидно, эта музыка в состоянии создать для каждого из их компании свой эфемерный мир. А Иво тоже видит галлюцинации. Он играл, но глаза двигались, губы шевелились, говоря что-то беззвучно. Скорее всего, неполная галлюцинация.

Ей удалось вырваться из кошмара, предназначенного для нее, но лучше от этого не стало. Тела их были рядом, но фактически она оставалась одна. Что же было не так? Она ведь, несомненно, должна была войти в храм науки — истории, философии, но никак не в супермаркет.

Заговорила Беатрикс. Вначале послышался смущенный смех, затем:

— Я вовсе не красивая, мне уже почти сорок.

Почти. Гротон, конечно, составил в свое время ее гороскоп, и получилась какая-то конфигурация планет под названием «качели». Смешно даже представить, но он сделал из этого вывод, что Беатрикс — его женщина. Не ошибся ли он? Похоже, что нет. А что бы он сказал с перспективах замужества, определяемых ее, Афры, датой рождения? Она никогда не признавалась ему, насколько это ее интересует.

Как бы отвечая своей жене, Гарольд произнес:

— Одну статическую щетку для Королевы.

Иво продолжал играть, магическая музыка исходила из его инструмента и уносилась в бесконечность. Слух Афры по-прежнему четко различал пассажи фагота, вовсе не громкие и не резкие, а западающие ей в душу. Приглядевшись, она, казалось, рассмотрела в пальцах Иво очертания инструмента. Восьмифутовая труба, сужающаяся и загибающаяся назад, изящный изогнутый мундштук с двойным язычком, и отверстия, закрывая которые, музыкант управляет звуком.

Партия гобоя была выразительна, неповторима, задумчива, она будила воспоминания, уводила ее за собой…

Она вырвалась из объятий мелодии, не пожелав вернуться в мир иллюзий.

— Очень мило, — сказала Беатрикс, — но…

— Дрон примет командование, — ответил Гарольд.

Пауза.

— Большое вам спасибо.

Афра внимательно наблюдала за ними, отогнав навязчивую мелодию в дальние уголки сознания. Они участвовали в чем-то, она же оставалась без дела, это задевало ее, но ведь видение, которое ей подсунули, было просто неприличным. А может, ей удастся попасть в чей-нибудь сон?

— Какова оперативная задача? — спросил Гарольд.

Афра удивленно подняла брови.

— Оперативная задача? Выяснить, чем же на самом деле является…

— А мины сделают невозможными последующие атаки?

— Это зависти от…

— Что за вооружение у фелков, по сравнению с нашим?

Афра пожала плечами:

— Мне кажется, вы плохо меня слушаете, Гарольд.

— Сколько у нас времени?

Она взглянула на Иво и Беатрикс.

— Мы можем оставаться здесь хоть вечность, Гарольд, если не выберемся отсюда, то скоро помрем с голоду. Если можно умереть от голода в стране снов. Сон может быть весьма увлекательным, но, как сказал Фрост…

— Сколько у нас времени, до того, как неприятель прорвется и уничтожит станцию разрушителя?

— Ну, Роберта Фроста вряд ли можно назвать неприятелем, он…

— Вы планируете дождаться их атаки?

— Фрост сказал:

— Почему?

— Гарольд, о поэме не спрашивают «почему?»

— Правда, Фрост сказал «леса», а не «сны», но мне подумалось, что…

— У вас есть руководство по стратегии?

— Нет! Черт бы вас побрал! Я считаю секс лучшей стратегией.

— Если только он выживет.

— Если вы выживете. Вы невозможны, Гарольд.

— А у фелков такая же организация? Они не учатся на уроках истории?

Она отвернулась от Гротона. Это представление начало ей надоедать. Мягкая мелодия фагота вновь обволокла ее, но, как и в прошлый раз, она разрушила очертания музыки. И вновь ей почудились очертания фагота: его стройное тело из розового дерева, кольцо из слоновой кости, стягивающее выходное отверстие. Несмотря на необычное окружение, сладкий яд музыки Иво действовал на нее. Иво впервые взял эту инопланетную штуку, и ему удалось сыграть на ней целую симфонию, в которой партия каждого инструмента была совершенна. Он был виртуозом в игре на фаготе, и в то же время, талантливым флейтистом. Если бы она знала о его музыкальном даровании раньше!

Беатрикс была чем-то обеспокоена.

— Здесь? — спросила она.

Афра попыталась представить, что же так взволновало Беатрикс, но вскоре это стало ясно из ее действий. В ее сне были весьма несовершенные санитарные удобства. Афра направилась было к Беатрикс, чтобы помочь, или хотя бы составить компанию в неловкой ситуации, но все было закончено, прежде, чем она успела приблизиться. К счастью, дело не пошло дальше имитации. Чуть позже Беатрикс уснула.

Время шло.

Гарольд все разглагольствовал о кораблях, тактике, переговорах, и ни разу, что было поразительно, не упомянул астрологию, Афра была бы счастлива услышать сейчас хоть что-то знакомое и понятное, пусть даже лекцию по астрологии.

Она решила поплавать в воздухе и двинулась куда глаза глядят, в надежде отыскать границы зала. Но чем дальше, тем плотней становился туман, «приятный, темный, глубокий» — на память ей пришла поэтическая строчка, да и в невесомости она совершенно потеряла способность ориентироваться. Пришлось оставить эту затею, Афре вовсе не улыбалась перспектива заблудиться и променять компанию, даже лунатиков, на одиночество во тьме.

Она вернулась к товарищам и, не сводя глаз с Иво и его призрачного оркестра, стала незаметно засыпать. Когда все это закончится, нужно будет обсудить с ним кое-какие вопросы. Ведь он… его талант…

Когда она проснулась, ничего не изменилось.

— Я и вправду ничего не понимаю в местах для стоянки, — обратилась к кому-то Беатрикс.

Прошло несколько часов, по крайней мере, но Афра не чувствовала голода, и вообще, организм ничем о себе не напоминал. Казалось, что на какое-то время процессы обмена в организме прекратились, но в снах все было, как подобает. Каким-то образом люди даже в состоянии стасиса сохраняли сознание. Еще одно чудо галактической науки? Почему бы и нет.

А Иво все наяривал. Как пальцы его столь долго выдерживают этот бешеный темп? Здесь, что же, и усталость невозможна? Но одно очевидно, как только исчезнет музыка, исчезнут и видения. А что потом?

Выполняя задание — ее задание, они оказались в этом гиблом месте. Это можно, по идее, считать финалом их путешествия, развязкой затянувшейся приключенческой повести. Но где же враг? Она, конечно, не предполагала, что здесь ждет их сеча лютая с отрядами кровожадных чудищ, но ЭТО?..

Прошло еще несколько часов. Гарольд спал. Беатрикс переживала какие-то ужасные события, кричала «Убейте его!», затем упавшим голосом произнесла «Это же человек», затем затихла.

Гарольд с кем-то беседовал, похоже, не с человеком.

— Вы один-из-тысячи! Тот вид, у которого иммунитет к разрушению… Вы, вы построили разрушитель!.. Зачем вы сделали это? Почему вы считаете, что только у вас есть право на космические путешествия? — И потом: — И мне тоже придется примкнуть к этой стороне? Даже если я не уверен, что согласен с позицией этой стороны?

Как во сне, так и наяву, Гарольд всегда знал, на чьей он стороне. Он всегда вел честную борьбу. А Афра бы на его месте, в его иллюзии, отбросила бы всякие правила приличия, и послала бы этого инопланетника ко всем чертям.