Макроскоп (др. перевод) - Пирс Энтони. Страница 80

— Сколько ему было лет, когда…

— Я точно не знаю. Понадобилось некоторое время, чтобы моя личность устоялась. Я помню кое-что вплоть до пятилетнего возраста, но провалы в памяти кончаются только в девять лет. Но это вовсе не означает, что Шен выходил в этот период.

— Значит, Шен никогда не был взрослым?

— Похоже, что нет. По крайней мере физически.

— И эмоционально. Вы мужали, не он. Не удивительно, что он кажется вам ребенком. Ума и таланта недостаточно, чтобы сделать человека взрослым. Он любит играть, создает вымышленные миры. Для него добро и зло лишь абстрактные понятия, он ни к чему не привязан и ни во что не верит. Самосознание не развито. Если он и боится разрушителя, то просто старается о нем не думать, не признает его за опасность. Он считает, что сможет справиться с чем угодно, стоит ему только взяться за дело.

Иво задумчиво кивнул, оглядываясь в поисках сухих шортов.

— Но все же у него больше знаний и способностей, чем у любого взрослого.

Она подала ему шорты.

— У шестнадцатилетнего подростка рефлексы лучше, чем у многих взрослых, и он лучше может разбираться во всех системах автомобиля — начиная от электроники и кончая гидравликой, но все равно, худшего водителя не сыскать. Нужно больше, чем просто способности и знания, нужны самообладание и выдержка. Очевидно, Шену не хватает ни того, ни другого.

— Да, если он сядет за руль — это будет авария века!

— Давайте обезвредим сначала разрушитель, — невесело улыбнулась она. — Но вы были правы в одном: нам лучше обойтись без Шена.

Глава IX

— Итак, мы сделали это, — сказала Афра таким тоном, как будто это была новость. — Пять прыжков, и сейчас мы находимся от разрушителя дальше, чем были вначале.

— Шен говорит, что туда можно добраться еще через шесть прыжков, — сообщил Иво. — Он просчитал конфигурации.

— А откуда он знает их? Я думала он не может… ну да, понимаю. Он был с нами, когда мы определяли расстояние по историческим событиям на Земле. Вероятно, он слышит все, что вы слышите, когда работаете со скопом. Но как он мог что-то просчитать в уме, имея столь ничтожную информацию, которая у нас есть?

— Давайте еще раз все обсудим, — предложил Гротон. — Очевидно, мы что-то упустили, если, конечно же, Шен не лжет.

— Он мог бы солгать, — ответил Иво. — Но, скорее всего, не опустится до этого. Он не захочет выходить до того, как начнется что-то интересное, а совершать еще шесть прыжков было бы для него страшной скукотой.

— Наш первый прыжок был лет на сорок, в 1930 год, — сказал Гарольд. — Второй — почти на три тысячи лет, как мы выяснили, в 930 год до нашей эры. Разница в 2800 лет, но фактически прыжок получился подальше, пространственно, мы ведь оказались на другой стороне Земли. Затем прыжок наискосок, еще на сорок лет, в 890 год до нашей эры. Дело приняло серьезный оборот, здесь мы уже немного заблудились. И, наконец, прыжок в 975 год до нашей эры, еще один, в то же время — мы просто скользнули по изгибу какой-то петли, никуда не двигаясь. Но, очевидно, Шену это что-то говорит.

Афра повернулась к Иво:

— У вас же есть способности к вычислениям. Неужели вы не можете просчитать конфигурации петель так же, как и он?

— Нет. При своих вычислениях он пользуется не только математикой, ему также известны многие принципы и исходные условия, о которых я не имею понятия. Он соображает гораздо лучше, чем я: его рассуждения — это искусство, тогда как мои — голая логика.

— Наверное, он использует астрологию, — едко заметила Афра.

Гарольд покачал головой:

— Нет, астрология…

— Есть вероятность, что он ее знает, — сказал Иво. — Это не шутка. Вполне возможно, применяя астрологические методы, составить топологическую карту искривлений подпространства галактики. Шену это по силам, он…

— Бросьте, — отрезала Афра.

Гарольд погрузился в размышления. Он верит, думал Иво, это открытие осенило его впервые, хотя он предполагал это и раньше. Он действительно верит.

А что, если Шен тоже верит?

Откуда человеку знать, где правда, а где ложь, где истина, а где обман?

Даже если астрология и лженаука, применяя ее, Гарольд добился больших результатов, чем Афра со своими истинно научными методами.

— Мне тут пришла в голову одна мысль, — прервала паузу Афра. — А не слишком ли мы упрощенно представляем себе прыжки в пространстве? Мы изобрели примитивную аналогию — веревочка в круге, и забываем о том, что четырехмерное искривленное подпространство — это вещь совершенно иного уровня сложности. Его невозможно изобразить на двумерном рисунке.

— В принципе, я могу сделать объемный каркас — что-то вроде трехмерной системы координат, — сказал Гротон. — К специальным планкам и листам можно будет прикрепить маркеры. И все, разумеется, прозрачное, так что мы сможем рассмотреть любое место под любым углом. Мы поставим пять известных нам уже точек, посмотрим, подумаем, может, нам и удастся что-нибудь выяснить.

Афра в порыве возбуждения схватила его руку:

— Когда вы все сделаете?

В шестой раз они прыгнули, мягко выражаясь, далековато. Все уставились на экран компьютера, цифры говорили сами за себя.

— Это уже другой разрушитель… — заключила Афра.

Сейчас они находились на расстоянии пять тысяч световых лет от Солнца, и на Земле был приблизительно 4000 год до нашей эры. Сигнал разрушителя, который можно было принять на Земле в 80-х годах, исчез, но на этот раз работал другой разрушитель, идентичный первому, но на расстоянии шестнадцати тысяч световых лет и по другому азимуту.

— У меня есть подозрение, — сказал Гарольд, — что мы свидетели самого настоящего галактического заговора. Мечта параноика.

— Я просто в восторге от этого, — ответила Афра.

Он погрозил ей пальцем, словно пятилетнему ребенку:

— Это не случайно, что два аналогичных источника излучения установлены на расстоянии тридцать тысяч световых лет друг от друга, и к настоящему моменту излучение каждого из них распространилось на восемнадцать тысяч световых лет. Обратите внимание, что они оба расположены в среднем поясе галактики. Поставить шесть штук таким образом, а седьмой в центр, и зона излучения охватит подавляющее большинство всех звезд в Млечном Пути.

— А из этого следует, что разрушитель направлен против всех цивилизаций, и Земля просто его очередная жертва, — согласилась Афра.

— Это также означает, что эти станции могут быть вооружены, — сказал Иво. — Буквально, я хотел бы подчеркнуть. Иначе они не выстояли бы все эти века против всех галактических цивилизаций, которые, как мы знаем, существуют. — Он помолчал. — Так что, двигаемся дальше?

— Да, вперед! — сказала Афра с такой яростью, что он даже испугался. Она то и дело напоминала подобным образом, что у нее с разрушителем личные счеты. Она все еще не могла забыть о Браде — принце-божестве, — который умер и не воскрес.

Им поднадоели уже космические путешествия, как минимум они привыкли к ним, но десятый прыжок удивил всех. Он отбросил их на тридцать пять тысяч световых лет и они оказались вне галактики. Прыжок получился почти вертикальным относительно плоскости вращения галактики, и сейчас они висели прямо над гигантским диском Млечного Пути.

Сюда сигнал разрушителя не доходил.

Вся компания собралась у экранов «прямого обзора». Фактически, это было изображение, передаваемое искусственными спутниками, запущенными на орбиту Нептуна. Гарольд не бездельничал в перерывах между прыжками, и ему было с чем поиграться среди имеющейся кучи сложного оборудования. После того, как в конфигурацию фиксирующего поля были внесены поправки на движение объектов, мини-спутники проходили все трансформации и прыжки невредимыми и без изменения орбит.

Перед ними простиралась родная галактика человечества — Млечный Путь, и они были первыми людьми, которые смотрели на нее со стороны. Взору открывался сектор чуть больше девяноста градусов. Неистовый блеск звезд уже не затуманивала вуаль атмосферы, колоссальные скопления газа и межзвездной пыли уже не закрывали наблюдателю обзор. Это был настоящий лик Млечного Пути, такого, каким он есть на самом деле — на Земле этого увидеть было просто невозможно.