Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник) - Каннинг Виктор. Страница 74

– Спасибо, сэр. Это ваша машина?

– Нет, арендованная.

Высокий полицейский подошел и коснулся рукой фуражки.

– Вы можете сказать, куда вы направляетесь, сэр?

– В окрестности Барнстейпла. Еду из Лондона.

Первый полицейский спросил:

– Вы знаете, что у вас не работает один задний фонарь?

– Нет, не знаю.

– Лучше взгляните, сэр. Что-то с контактом, или лампочка перегорела. Если не можете исправить сами, дальше по дороге есть гараж.

Полицейский открыл дверцу. Гримстер повернулся на сиденье, спустил ноги на землю, но почему-то замер. Полицейские чуть разошлись, чтобы водитель, выйдя, оказался между ними. Гримстер осознал, хоть и поздно, что это вовсе не обычная проверка; он понял, что даже если бы не замечтался, сделать уже все равно ничего не смог бы. Сэр Джон шел за ним шаг в шаг, а теперь нанес упреждающий удар.

По-прежнему сидя на сиденье, Гримстер произнес:

– Это не обычная проверка.

– Нет, сэр.

Высокий полицейский слева сдвинулся, мешая закрыть дверцу. Мимо прогрохотал большой грузовик; когда шум стих, второй полицейский сказал:

– Протяните руки, сэр. Думаю, вы понимаете.

Гримстер понимал очень хорошо. Достать пистолет не успеет, убежать невозможно. Их двое – и еще один за рулем автомобиля. Скорее всего они не полицейские или полицейские, получившие особые инструкции. Он и сам много раз действовал подобным образом.

Он протянул руки, и ему надежно застегнули на запястьях наручники. После этого полицейские, похоже, успокоились. Дело сделано, работа почти закончена, дальнейшее их мало интересовало.

Коротенький вежливо произнес:

– Садитесь на заднее сиденье, сэр. Мы застегнули наручники спереди, чтобы вы могли курить, если захотите.

Гримстер выбрался из машины, ему открыли заднюю дверцу, и он проскользнул на сиденье. За руль сел высокий, который надевал наручники, второй обошел машину и сел рядом с Гримстером.

Машина тронулась и проехала мимо полицейского автомобиля. Водитель приветственно поднял руку. Гримстер в заднее стекло увидел, что полицейская машина разворачивается, чтобы ехать обратно.

Человек рядом с Гримстером снял фуражку и пригладил волосы. Он был средних лет, темное лицо избороздили глубокие морщины, седые брови словно подернул иней, вокруг темных глаз – частые морщинки.

– Сигарету? – предложил он.

– Нет, спасибо.

Полицейский закурил. Впереди водитель снял фуражку и бросил ее на сиденье рядом.

– Из Департамента? – спросил Гримстер.

Его сосед кивнул:

– Вы меня не вспомните. Я ходил на лекции, которые вы как-то читали. Четыре года назад. Извините, мистер Гримстер.

Водитель, не отрывая глаз от дороги – вел он быстро и аккуратно, – добавил:

– И меня тоже.

Гримстер улыбнулся:

– Но не более того?

Коротенький сказал:

– Я часто пытался представить – что может сбить меня с пути.

– А я и знать не хочу. – Водитель одной рукой расстегнул полицейский китель. – Чертовски неудобная штука.

– Там в бардачке фляжка с бренди, – произнес Гримстер. – Я же теперь не за рулем.

Его сосед перегнулся через переднее сиденье и достал из бардачка фляжку. Открутив колпачок, он протянул ее Гримстеру. Гримстер сделал глоток и вернул фляжку.

– Скажете, если еще захотите. – Сосед завинтил колпачок. От улыбки у него вокруг глаз собрались морщинки. – Мы только доставка. Не исполнители.

– Я понял. Полиция помогала?

Водитель ответил:

– Вас проследили до Тонтона. Вся полиция графства сотрудничала и ненавидела каждую минуту. Вы же их знаете. Ребята корректные, но не любят, когда им выкручивают руки. Мы подключились в Тонтоне. Говорят, вы замешаны с Гаррисоном.

– Возможно.

Его коллеги. Им известны правила, оттенки, отвращение, которое перерастает в холодное бесчувственное согласие, а главное – они убедительно играли роль людей и вели теплый человеческий диалог. К Гримстеру они не испытывали чувств и не проявляли любопытства. Каждый укрывался в коконе от любых слабостей. И сейчас они могли быть исполнителями, а не доставщиками. Им все равно. У Гримстера была отличная репутация; теперь часть ее утрачена – они знали, что он допустил ошибку. Ошибки непростительны. Его холодный план убийства сэра Джона выстудил интуицию. Сэр Джон жаждал смерти не больше, чем Гримстер. А эти двое готовы сочувствовать, не испытывая никаких чувств.

Словно в ответ на его мысли, водитель сказал:

– Систему не победить. Даже если начать с верхушки.

Сосед Гримстера, словно не слыша, сказал:

– Иногда мне поручали следить за Гаррисоном. Черта с два за таким уследишь. Здоровенный, а способен двигаться, как тень, если захочет. Одних способностей мало. Нужен талант. У него был.

– Но везение закончилось, – вздохнул водитель.

Гримстер промолчал. Ему доводилось слышать эпитафии и похуже, причем насквозь фальшивые. Эта была почти правдива.

Они ехали через ночь; снова пошел дождь – седьмой день подряд. Река будет высокой. Без жалости к себе, даже без озабоченности, Гримстер подумал, что больше ему не рыбачить, не использовать Королевский Соверен ни в этой стране, ни в другой, не держать в руках удочку, не чувствовать и не слышать, как стремительно уходит леска, когда рыба бросается по течению… не видеть стойку сеттера и вспорхнувшую стайку куропаток… Ну, раз так, пусть так. Но сэр Джон все равно уйдет первым. Никаких доказательств не нужно. Достаточно холодной веры. Все ошибаются, ошибся и он.

Водитель включил радио. Джули Феликс пела «Судью Джеффериса». Чувствительное кантри разлилось по машине. «Судья Джефферис был злобный человек». Все люди злые. Серые насквозь. Он собирается убить сэра Джона.

Въехали в Саут-Молтон; потянулась серая главная улица с серыми в свете фар домами за завесой дождя. По радио Джули Феликс начала «Космическую девушку» – водитель отбивал такт пальцами на руле. «Сказали мне, что нужен будет бластер и ледяное ружье…» Слова напомнили о Диллинге. Новые технологии, новое оружие… Из-за Диллинга, через Лили, Гримстер оказался здесь и собирается убить сэра Джона, потому что ни один шаг не делается в вакууме… цепь последствий от ямы два фута глубиной.

– Коппельстоун еще в Хай-Грейндже? – спросил Гримстер.

– Да, – ответил его сосед.

Коппельстоун стоял на верхней ступеньке лестницы рядом с Крэнстоном, когда подъехала машина; оба стояли спокойно, лампа над дверью отбрасывала короткие тени.

Конвоиры вывели Гримстера из машины; дождь брызгал в лицо, пока они не оказались под навесом у двери.

– Добрый вечер, Джонни, – ласково сказал Коппельстоун, попахивая выпивкой, и забрал чемоданчик.

Крэнстон обратился к «полицейским»:

– Там для вас пища и вещи. Но сначала осмотрите машину. Все, что в ней есть, отнесите в мой кабинет. – Он посмотрел на Гримстера, тронул повязку и с неожиданной печалью произнес: – Ну и дурак ты, Джонни.

Двое сопровождающих пошли к машине, а Гримстера повели внутрь. Дежурный за столом по-птичьи вскинул голову и снова уставился в журнал. Коппельстоун обыскал Гримстера, отобрал весь немудреный скарб и стянул с пальца перстень с зарянкой.

– Приказ сэра Джона, – улыбнулся он. – Наверное, боится, что вы нас загипнотизируете.

Они прошли через холл и вниз по ступенькам – там располагались подвал и тир. Гримстер знал, куда его ведут. В дальнем конце тира была маленькая комнатка, которую называли «карцер», используемая нечасто, но совершенно надежная. Шаги по плиткам пола отдавались гулким эхом. Крэнстон отпер стальную дверь и вошел первым. По углам горели четыре зарешеченные лампы. Стены без окон были сложены из больших гранитных блоков. В трех футах от входа стальная решетка перегораживала комнату от пола до потолка. Крэнстон отпер стальную дверь в решетке, и Гримстер вошел. Внутри были стул, стол, двухъярусная кровать, с ночным горшком под ней, и узкая деревянная полка вдоль задней стены с четырьмя-пятью книжками. На столе стояли стакан, бутылка бренди, настольная лампа и коробка сигар. Показав на них, Гримстер спросил: