Предыстория. Книга первая - Тармашев Сергей Сергеевич. Страница 30

Добравшись до середины балкона, он остановился и подошёл к невысокому ограждению, окидывая взглядом главный зал. Отец не зря оставил его стоять на внешнем балконе и не повёл в замок. Старик был мудр. Там, на башне, Харальд смотрел на просторы родовых земель — это сокровище Родины. Здесь, на балконе центрального зала, он смотрит на родичей — это сокровище древнего и гордого воинского рода. Рода, миллионы поколений которого посвятили себя делу защиты и сохранения расы — сокровища всех родов. Отец лишь напомнил ему вечную истину заповедей, гласящую, что смысл жизни сияющего заключён в трёх вещах: род, Родина, раса. Вот и всё. Бесконечно просто и бесконечно глубоко…

Увидев, что Харальд остановился, кто-то изменил степень сжатия кристаллической решётки кровельного материала, и покрывающий центральный зал купол распахнулся, быстро вливаясь в стены. Над огромным помещением разверзлась бездонная лазурь небес, и шум голосов стих. Родичи обернулись, и взгляды всех обратились на Харальда. Несколько мгновений он смотрел на тысячи сияющих фигур и думал о том, что его сыновьям есть чем гордиться. Образы родовой крови дадут им силу, благодаря которой дети поднимут величие рода на ещё более высокий уровень. Старшие сыновья уже заняли достойное место в боевом строю касты, полностью оправдывая древнюю родовую генетику. Вскоре и остальные дети встанут на стражу процветания сияющей расы. Могучий воин вскинул руку к сияющему в небесах голубому сверхгиганту и громко и отчётливо произнес:

— Во славу рода!

В ответ к пылающему солнцу взметнулся лес рук, и грянул тяжелый слитный ответ:

— Во славу!

Тысячи сияющих звёздным светом глаз, волос и одежд ослепительно вспыхнули, попав в мощный резонанс биоэнергетических полей, и массивная гранитная толща исполинского замка тихо завибрировала, наполняясь энергией. Столь мощный энергетический импульс стены будут держать ещё долго, и старикам придётся понизить подачу питания на управляющие кристаллы, чтобы избежать перегрузки бытовых систем замка…

Войдя в родильную залу, Харальд остановился. Кто-то из женщин тактично затворил двери, оставляя супругов одних, и могучий воин посмотрел на возлежащую на ложе супругу. Хельга выглядела усталой, и оттого ещё более прекрасной. Роды вновь омолодили её, вызвав биоэнергетический и гормональный всплеск. Исчезли крохотные морщинки в уголках глаз, возросла упругость кожи, удлинились ресницы, ярко-зелёные, бездонно-прозрачные глаза стали ещё прозрачнее и сияли слабым свечением. При виде супруга идеально очерченные губы женщины порозовели, глаза усилили блеск, и тусклые от утомления серебристые волосы вспыхнули сиянием. Она приподнялась и протянула руку к стоящей рядом колыбельке, внутри которой тихо спал новорожденный малыш. Могучий воин перевёл на него взгляд и сердито нахмурился.

— А чего это он один? — недовольно произнёс гигант.

— Харальд… — опешила женщина, расширив глаза. От неожиданности она аж замерла в полуподъёме, затаив дыхание: — Ты… то есть… как это… — Внезапно она поняла и выдохнула, закрывая глаза, и укоризненно взглянула на супруга: — Ты опять смеёшься надо мной! А я соскучилась!

— Я тоже. — Могучий воин заулыбался и устремился к своей женщине. Он осторожно сжал в объятьях её хрупкую фигурку и нежно поцеловал. — Как ты себя чувствуешь, любимая?

— Теперь, когда ты рядом, просто великолепно! — негромко ответила Хельга, кладя голову на могучее плечо. Она встроилась в энергопоток супруга и жадно поглощала энергию, восстанавливая потраченные силы. — Но по такому случаю ты мог бы снять боевую броню.

— Некогда было. — Его здоровенная ладонь осторожно зарылась в длинный водопад женских волос. — Я чуть не опоздал, операция завершилась час назад. — Он ласково погладил её по голове.

— Час назад? — тихо удивилась Хельга, прижимаясь к любимому крепче. — Как же ты успел?

— В штабе флота помогли, прислали аса, он открыл ноль-переход. — Харальд поцеловал супругу в макушку и с улыбкой коснулся пальцем кончика её носа: — Смотри, не перестарайся, а то лопнешь!

— Мне тебя всегда мало. — Хельга посмотрела на него, двусмысленно прищуриваясь, и с сожалением отлепилась от плеча. Она прекратила поглощение и грациозно, по-кошачьи, потянулась: — А тут ещё наше новорожденное чадо даром что единственное родилось — поглощает за двоих! Теперь я понимаю, что такое Гармоничное лето… Прямо конкурент!

— Почему он спит? — Харальд посмотрел на тихо сопящего младенца, завёрнутого в белые пелёнки. — Разве он не должен верещать на весь замок и требовать поесть? Все наши сыновья занимались этим постоянно!

— Он уже поел, — улыбнулась Хельга. — И сразу же уснул. Он не шумный, но поглощает сильно.

— Вот как? — Харальд склонил голову, разглядывая спящего младенца. — Когда я вошёл, ты не выглядела измождённой. Я думал, это потому, что малыш родился один.

— Здесь не так просто получить истощение. — Она осторожно коснулась рукой резной колыбельки. — Этот замок древнее, чем весь мой род. Тут всё пропитано энергией ваших предков, даже колыбелька излучает! Когда у меня начались схватки, в главном зале собралось огромное количество родичей, я чувствовала их сквозь стены, гранитная толща транслировала сюда огромный энергопоток. Я думаю, что великий предок, явившийся ко мне в видении, знал, что в любом другом месте мне будет родить очень тяжело… Интересно, про эту колыбельку он тоже знал?

— Сложно сказать, — улыбнулся Харальд. — Но о ней точно знал мой отец. Потому что это моя колыбель. Точнее, тут лежали все мои братья, и я в том числе.

— Как ты здесь уместился?! — Хельга сделала большие глаза. — Она же совсем маленькая!

— Это было шестьдесят семь лет назад, — напомнил Харальд. — Тогда я был меньше. И вообще, мы с братом поначалу лежали здесь вдвоём. И отлично умещались. Потом мы подросли, нас разделили.

— Ты, наверное, его объедал, — предположила Хельга, окидывая пятиметровую груду мышц супруга оценивающим взглядом. — Истинная причина разделения крылась в этом.

— Уточни у мамы, — посоветовал Харальд. — Мне она может не признаться. Но при рождении мы с братом точно были поменьше него, — он осторожно протянул ладонь над младенцем, — второй такой жлоб здесь вряд ли поместится. Как это ты его родила и при этом такая бодрая… ого! — Он удивлённо поднял брови: — Какой жадина! Поглощает прямо во сне!

— Вот-вот, — кивнула Хельга. — И я о том же. Физически роды прошли легко. Даже очень. Но за это время он из меня все силы выпил. Как ты его назовёшь, любимый?

— Не знаю, — озадачился Харальд. — Ты же помнишь, мне всегда было трудно дать имя чаду. Не понимаю, как можно наречь воина подобающим именем до того, как он стал воином? Назначать имена, не имеющие смысла, меня раздражает. Вся моя фантазия иссякла ещё на крайних наших сыновьях. Может, назовем его Обжора? Поглощает-то за двоих!

— Харальд! — Хельга обиженно надулась.

— Шучу, — улыбнулся он. — Надо подумать.

— Может, Одинец? — Предположила она. — Он же один родился?

— Нет, так точно не стоит, — покачал головой Харальд. — Он рожден в Гармоничное Священное лето, ему и без того в плане поиска супруги придётся непросто. Имя с не лучшим подтекстом.

— Это правда, — признала Хельга. — Тогда, может, Бьорн? Вон он какой крепыш!

— Медведь? — Харальд скептически сдвинул брови. — Что это за медведь такой, на ладони умещающийся? Поглощать за двоих и есть за троих — это ещё не медведь. Нет, не пойдёт.

— А если Ирийзар? — предложила Хельга. — Он же родился здесь, в Даарии, на самой заре Ирия!

— Ирий-Зар можно истолковать ещё и как «Сверкающий подобно звездному небосводу», — задумчиво произнёс Харальд, убирая ладонь от колыбельки, чтобы младенец не проснулся вследствие избытка энергии. — Такое имя положено человеку, чья мудрость не вызывает сомнений. Уж точно не чаду, регулярно мочащему пелёнки.

— Тогда, быть может, Дарий?

— Прилетели, — иронически фыркнул Харальд. — Да в нашем роду каждое второе чадо — Дарий, а каждое третье — Арий. И мы туда же. Старики и без нас путаются со всей этой оравой. Во время урока на такое имя отзывается сразу полкруга детей.