Предания о самураях - Бенневиль Джеймс С.. Страница 66

Монахи наблюдали за тем, как они отправлялись в путь, совсем не против своей воли. После разумного присоединения Онияси безопасность монастыря только укрепилась, его поддержка представлялась монахам предпочтительнее враждебности. Уступка казалась очень умеренной. Для них дать пристанище господину Огури было поступком опасным, но они, естественно из собственных интересов, пошли на уступки. Подали лодку, и сёгун Огури с четырьмя слугами стремительно помчался по течению Тенрюгавы к подножию гор, расположенных рядом с морем. Отсюда Мито-но Котаро поспешил отправиться в Юки, а остальные должны были последовать за ним темпами помедленнее. Преодолев перевал Асигара, он обогнул холмы, прошел на лодке вверх по Банюгаве (Сагамигаве) и, выйдя на просторы Камакуры, поплыл к входу в широкую бухту, которая вклинивалась в материк, в настоящее время занятый громадным городом Эдо – Токио и рисовыми полями префектуры Тиба. В те дни устье Сумидагавы представляло собой протяженное болотистое пространство, покрывающее практически всю низинную местность. В Миёсинохару Котаро прибыл ближе к вечеру. Его мучили голод, жажда и усталость. «Эх! Брюхо Котаро совсем пусто. Что же мне делать? Нигде не видно ничего даже похожего на дома. Говорят, на этом острове (Эдо) должна находиться рыбацкая деревня, но ничего, кроме камыша, не наблюдается. К тому же Котаро – это вам не рыба». Он вышел к небольшому озеру, расположившемуся под ближайшими холмами. «Вода тоже служит путем сообщения. По берегам живут люди». Он немного прошел вдоль берега водоема. Подойдя к каменным ступеням, он принялся карабкаться наверх, вышел на открытую площадку, достаточно просторную для алтаря скромных размеров, к тому времени значительно разрушенного. Какое-то время Котаро стоял на краю холма, глядя на море камыша и воды, простиравшихся на север, восток и юг, сколько хватало глаз. Потом он повернулся к алтарю, стоявшему посреди густого соснового бора, плотно обступившего его. На ступенях алтаря сидел прищурившийся старик, внимательно рассматривающий пришельца. Котаро подошел к нему ближе. «Почтенный сударь, прошу вас предоставить мне пристанище на ночь и еду. Я подозреваю, что этот алтарь находится в вашем ведении. Я пришел сюда издалека, поэтому устал и проголодался». Пожилой человек смерил его взглядом. Не заметив в его действиях гостеприимства, Котаро сказал: «Бояться меня не надо, к тому же я могу заплатить. Я сегодня при деньгах». Он предъявил старцу мешочек золотого песка и несколько серебряных монет. Поведение старика поменялось на глазах: тот стал бодрым и подобострастным. «Соизвольте, милостивый государь, подождать у алтаря. Трапеза для вашего пущего удовольствия скоро прибудет. Займите себя чем-нибудь пока». Без особых церемоний он спустился по ступенькам и вышел на тропу так шустро, что Котаро усомнился в изначальной своей оценке его возраста.

Мито-но Котаро провожал старика взглядом до тех пор, пока тот не скрылся из вида, и только потом вошел внутрь алтаря. Местечко оказалось не из приятных. В нос ему вместо благовоний ударила вонь морилки и смрад дешевой выпивки. «Брюхо подождет, – решил он. – Воду можно взять где угодно, кроме этого отвратительного водоема». Посмотрев вокруг, он подобрал старый добин (чайник), приставленный к мелкой емкости с горячей водой. В нем находилась жидкость. Котаро приложился ртом к носику и попил. От возбуждения он выпучил глаза. Он отпил еще, а потом приложился еще раз. В чайнике находилось сакэ высочайшего сорта. «Мне несказанно повезло. Совсем неплохое угощение для такого заброшенного уголка. А это еще что такое?» Из глубины алтаря донесся звук, что-то вроде «гуцу, гуцу, гуцу». Котаро подошел к хонзону. [61] К удивлению самурая, за алтарем горели какие-то огни. Быть может, там находился некий вспомогательный алтарь. Свесившись фамильярно через бронзовое плечо сидящего Биндзуру, он заглянул в коридор, обычно располагавшийся позади основного алтаря храма, который часто заставлялся дополнительными изображениями божков, не поместившимися где-то еще. Изображения располагались без порядка и оставались без должного ухода. Ацу! Здесь его ждала потрясающая картина! Перед ним лежал распластанный насупившийся Эмма-О. Ее красный пигмент, тяжелые приподнятые брови, сжатые кулаки представляли ужасное зрелище. Рядом с ним в неуклюжем дамском халате располагалась Сёдзука-но Баба. Неподалеку находился Мэйкю-О. Под ним с широко открытым ртом лежала Хацу-Эй-О. Вдоль коридора в разных позах застыли красные, белые и синие демоны. Его внимание привлекла мелодия их хорового храпа. «Рыба и мелкие воришки неразделимы, – нравоучительно изрек Котаро. – Эти воры напились до бессознательного состояния. Попойка закончилась не так уж давно». Он храбро шагнул в коридор и продолжил путь к распростертым на полу телам. Его усилия удостоились вознаграждения. В конце коридора он нашел щедрое угощение. Рыба источала аромат, дразнящий его ноздри, от бадьи с рисом поднимался манящий парок. Оглянувшись на хозяев своего угощения, Котаро присел на корточки и принялся за еду. Потом он понюхал сакэ, запах которого потребовал испытать его на вкус. На память Котаро пришел случай с Тикумой. Братья Гото вряд ли могли прийти ему на помощь в нынешних обстоятельствах. Как сложилась их судьба в бою? Такая грустная дума пришла ему на ум. Рассудок и плоть удовлетворились и обрели бодрость. Что дальше?

Приключение Котаро в Уэно

Котаро подобрал плотную бумагу и свернул ее в трубку. Он стоял над распростертым Эмма-О и рассматривал его. «Жалкие потуги отличали этого мошенника. Ункэю было бы за него стыдно. Разумеется, он испугался пойти в Эннодзи и послушать отклики. Он бы оставил свою тушу на эшафоте. А эта вот Баба? Неплохо сработана. Эта Баба из Эннодзи выглядит слишком доброй. У нее тревожные, а не злые лицо и глаза, они не отпугнут маленьких детей. Те не побегут прятаться за камнями Саи-но Кавары. Зато изваяния демонов изготовлены очень прилично. Ну что за несчастный жребий! Теперь обратимся вот к этому малому». Верхом на Эмма-О сидел буси, решительной рукой засунувший себе в ноздрю перо. Заснувший пьяный царь ада похрапывал и чихал, потом что-то забормотал, тяжело переворачиваясь на другой бок. «А если обратимся к вот этому деятелю?» Он попытался разбудить синего дьявола, но также не достиг успеха. Разозлившийся Котаро влепил ему ужасную пощечину сначала с одной стороны, а потом с другой. Малый со стоном сел. Эмма-О и его приятели цари с демонами, Сёдзука-но Баба медленно распахивали глаза, скрытые ужасными масками. «Какой мерзавец, – произнес царь ада, – приперся сюда, чтобы помешать нашей пирушке?» Его глаза уставились в конец коридора. Собутыльники последовали его примеру. Через мгновение все в ярости повскакали на ноги. «Гэсу! Этот негодяй лишил нас угощения! Какого наказания заслуживает такой ничтожный плут?! Он что, пришел сюда, чтобы его осудили боги ада? – зловещим голосом произнес Эмма-О. – Так оно и будет. Эмма-О готов принять такое решение. Уши и нос должны подсказать, где находится его плоть. Ее мы по отдельным мышцам соскребем с костей. Жадной твари достанутся изысканные сасими. Вяжите его скорее, никакой другой еды у нас нет. Ему на самом деле придется принять участие в нашей трапезе, но уже в виде угощения. Такой приговор вынес царь ада. Хватайте его!» Нечисть бросилась на смеющегося Котаро. Однако место для них было узкое, свет тусклый, сами они оставались пьяными, да и действовали разрозненно. Два царя – Мэйкю и Хацу-Эй – зарубили друг друга, а синий демон покончил с уцелевшими. Нацелив страшный удар на изворотливого самурая, Эмма-О разрубил Сёдзука-но Бабу от плеча до бедра. «Хацу!» И ужас матерей с няньками растворился во мраке. Котаро не стоял сложа руки: он тоже внес свою лепту в уничтожение перепивших разбойников. Он остановился над распростертым Эмма-О, единственным уцелевшим из банды. «Чрезвычайно поспешное и никчемное предприятие. У Котаро не нашлось оправдания перед своим господином на случай, если он не сможет выполнить его поручение. Однако этого разбойника, самого большого злодея в шайке, нельзя оставлять в живых». Отделив его голову от тела, он поспешил к выходу из храма. Все было спокойно. Котаро сбежал со ступеней и вышел на дорогу, ведущую на север, чтобы как можно дольше уйти от места недавних событий.