У обелиска (сборник) - Перумов Ник. Страница 14
Нежить. Мертвяк. Упырь…
Беги, Серега!
Ноги сами понесли его прочь. В груди вдруг сделалось горячо-горячо, он словно враз очутился в раскаленной бане, и каждый глоток воздуха обжигал, отзываясь нестерпимой болью.
Земля метнулась навстречу адской сковородкой, он со всего размаха приложился щекой, взвыл от ожога, покатился – на нем уже дымилась форма.
Кто-то огромный прыжком кинулся на него сверху, прижал к земле, дохнул в лицо смрадом гниющего мяса. Желтые кривые зубы клацнули у самых глаз, костлявая ладонь с размаху ударила по щеке.
Только тут он вдруг ощутил, что испепеляющий жар куда-то исчез, на нем ничего не горит, сам он валяется на спине, мордой кверху, а верхом на нем в совершенно недвусмысленной позе сидит ведьма.
Нет, не ведьма – снова Венера. Тяжело дышит, лицо покрыто пoтом.
– Я… я уже все… – только и смог выдавить Серега. – Я в порядке…
– В каком еще порядке! – прошипела она, слезая с него и сердито одергивая подол. – Что с тобой было?
– Н-не знаю, запылало внутри словно все, а потом и снаружи…
– Угу. Нас убить хотели.
Это, в общем, новостью быть не могло, особенно для тех, кто находится за линией фронта, на вражьем переднем краю.
– Фрицы? Те трое?
– Те трое?! Да окстись, это ж мираж был! Мастер наводил, даже я поверила… А когда стала, как в отряде привыкла, глаза этим «фрицам» отводить, так они и спеклись – иллюзия!
Серега ничего не понимал.
– Какая еще иллюзия? Кто спекся?
– Ты, сержант, по жизни такой тупой или только сейчас прикидываешься?
– А ты не обзывайся, а толком говори! – обиделся Серега.
– Если хочешь хотя б в младшие лейтенанты выбиться, головой надо думать, – нахально бросила она. – Ты у нас везунчик, так ведь?
– Мне-то откуда знать?
– Правильно, откуда тебе знать, ты ведь не маг. Вот сейчас, когда ты горел, а я тебя того, с ног сбила да тушила, я в тебя заглянула. Сила в тебе есть, сержант, только ты сам про это не знаешь. Сила не простая, она, видать, ничего иного не может, как житуху твою спасать, когда судьба на хвост садится. Обычно-то она глубоко зарыта, так глубоко, что никто и не догадается. Или… один-то, похоже, догадался.
– Это кто же? – ничего умнее у Сереги не получалось.
– Ты совсем дурак или как? Тот, кто нас сюда отправил! Генерал твой!
– На измену тебя прошибло, ведьма?! – вырвалось у сержанта. – Слышали, знаем! Кидала нам фашня листовочки всякие, мол, политрук – твой враг, он стреляет тебе в спину!
– Не, точно, дурак, – вздохнула заклинательница. – Выживальщик хренов. Совсем удача глаза застила, последнюю соображалку отшибла? Откуда этот жар, что чуть тебя не спалил?
– Мне-то почем знать? – слабо отбивался Серега. – Ты волшебничать умеешь, ты и смотри. А меня чего спрашивать?
– А ты что же, ничего не почувствовал? – подозрительно спросила она. – Не увидел, откуда прикатило?
– Не, с чего ради? И раньше никогда ничего не видел! И хватит плести, что я какой-то там… какой-то… везло мне просто, поняла? Просто везло! Иначе, будь ты права, так давным-давно забрали б меня и куда-нибудь к фрицам в тыл бы закинули, коль я такой выживальщик!
– Надо же, – ехидно изумилась ведьма, – никак мозги прорезались! И откуда что взялось-то вдруг? Ну, любезник, а дальше как, сам догадаешься? Именно что взяли б тебя, обнаружь любой фронтовой маг такую особенность, взяли б и в разведгруппу, радистом.
– Откуда знаешь?
– Видела, – отрезала Венера. – Забрасывали их к нам, да фрицы тоже не лыком шиты, почти всех повязали. Двое только до нашего отряда и добрались… Ну, спасли, спрятали, все такое. Вот и знаю. Ох и пригодился б им такой везунчик, как ты, ох, и пригодился бы!
– Ну и что? К нам-то это какое отношение имеет?
– А самое прямое. Ты при штабе все время крутился, тут магов – до хренища. А ни один ничего не заметил, не заподозрил. Сила твоя укрыта, что верно, то верно, да только это я говорю, не маг столичный, в академиях обучавшийся. Но генерал-то ваш… – Венера поежилась. – Страх один, а не генерал! Кощей Бессмертный, да и только!
– Ты язык-то придержи!
– Не вскидывайся, не вскидывайся. Не убудет с твоего генерала. Тем более что это он, говорю ж тебе, нас прикончить хотел.
– Не докажешь.
Венера вздохнула.
– Не докажу.
– Ну, так и помалкивай тогда.
Заклинательница послушно замолчала.
– Э-э… Венера?
– Да?
– А дальше-то нам что делать?
– Ты мне молчать велел, товарищ старший сержант, вот я и молчу.
– Хорош, а? – с тоской попросил Серега. – Что делать-то будем? Задание выполнять-то надо?
– Если хочешь задание выполнить, – с убийственным спокойствием сказала Венера, – задание генерала своего, так ничего делать тебе и не нужно. И мне тоже. Нужно, чтобы они нас убили, вот и все. Тогда тут рванет так, что ничего не останется.
– Врешь ты все! Не мог товарищ генерал такого нам приказать! – в отчаянии возмутился Серега. – Не приказывают у нас с собой кончать! Не приказывают – и все тут!
– Ну, не веришь – значит, не верь! – прошипела Венера. – Да только по-иному-то не выходит.
Серега замолчал. Мысли путались. Нет, конечно, всякое на войне случалось, всякое повидал, и как ребята со связками гранат под фрицевские танки бросались, и как раненые себя подрывали, чтобы только в плен не сдаваться, и как амбразуры собой закрывали; а в газетах читал, как летчики подбитые машины на таран вели, хотя могли бы спастись, с парашютом выпрыгнуть…
Но никто никогда не отдавал приказа, иди, мол, солдат Петров, с гранатой и взорвись вместе с танком. «Уничтожить любой ценой» – это да. Это он сам сколько раз слышал.
Но чтобы посылать именно с тем, чтобы человек сам бы взорвался, – не было такого. Даже в сорок первом. Были задания опаснейшие, были гибельные. Были такие, что никто с них не возвращался.
Но никогда смертников никто не посылал. Словно запрет какой-то действовал.
Про самураев, припомнил Серега, такое и верно рассказывали. Даже в кино показывали – в фильме «Победа на Халхин-Голе». Его Серега еще до войны видел, в память запало накрепко.
«Значит, моя очередь теперь?» – отрешенно подумал он. Подумал именно отрешенно, словно не с ним все это творилось, а с кем-то на белом экране, а сам он сидит, лузгая семки, сдвинув кепку-малокозырку на затылок, и смотрит новое кино, цветное и звуковое. «Форсирование Днепра»…
– Ничего я тебе не докажу, – говорила тем временем Венера. – И верить мне не призываю уже, вижу, не пронять тебя. Но и дoхнуть тут просто так, без пользы…
– Как это «без пользы»? – тихо сказал Серега. – Как это «без пользы»? Сама ж сказала, снесет оборону у фрицев. Оборону снесет, наши пойдут, наконец, за Днепр. Кровью не умывшись. Не как у Букрина…
Ведьма глядела на него, криво усмехаясь.
– Нельзя мне умирать, – резко сказала она. – Дел у меня еще много. Я живая куда больше пользы принесу, чем мертвая. Я тебе не граната – швырнул, взорвалась, если надо – кидай следующую. Я умереть за Родину могу, но по своей собственной воле. Такой вот у меня заскок, сержант.
– На войне идешь и приказ выполняешь, – прежним голосом сказал Серега. – Бывает, что и умереть надо. Двум смертям не бывать…
– А одной не миновать, – докончила ведьма. – Вот я и хочу сама себе смерть выбрать. А генерал твой – дурак набитый, вот и весь сказ. Вызови он добровольцев, вручи он нам хоть какую бомбу магическую, вели он, мол, хоть какой ценой, но донесите до Чертова Лога, потому как иначе не взломать нам фрицеву оборону, – неужели мы б отказались бы? Тем более с тобой, таким удачником-выживальщиком? И вызвались, и пошли бы, и бомбу бы донесли, вот ведь какая история…
– А что ж товарищ генерал нам такого не поручил? – глуповато спросил Серега.
– А черт его знает! Может, не верил. Может, думал, что спасуем мы. Испугаемся, не донесем ценный груз, бросим где-нибудь под кустами… А может, фрицевским магам у него веры больше – дескать, засекут, обнаружат раньше времени, и все…